— Что? Ну что? Что вам сказали? Приняли жертву?
— Нет… Тут, оказывается, испытательный срок. Отправили еще подумать.
— А как? А почему? Почему не сразу?
— Ох, милочка, они меня спрашивают: «А вы хорошо подумали? Это же
навсегда!». А я им: «Ничего! Дети повзрослеют, оценят, чем мама для них
пожертвовала». А они мне: «Присядьте и смотрите на экран». А там такое
кино странное! Про меня. Как будто дети уже выросли. Дочка замуж вышла
за тридевять земель, а сын звонит раз в месяц, как из-под палки, невестка
сквозь зубы разговаривает… Я ему: «Ты что ж, сынок, так со мной, за что?».
А он мне: «Не лезь, мама, в нашу жизнь, ради бога. Тебе что, заняться
нечем?». А чем мне заняться, я ж, кроме детей, ничем и не занималась? Это
что ж, не оценили детки мою жертву? Напрасно, что ли, я старалась?
Из двери кабинета доносится: «Следующий! № 853!». — Ой, теперь я…
Господи, вы меня совсем из колеи выбили… Это что ж??? Ай, ладно!
— Проходите, присаживайтесь. Что принесли в жертву?
— Отношения…
— Понятно… Ну, показывайте.
— Вот… Смотрите, они, в общем, небольшие, но очень симпатичные.
И свеженькие, неразношенные, мы всего полгода назад познакомились.
— Ради чего вы ими жертвуете?
— Ради сохранения семьи…
— Чьей, вашей? А что, есть необходимость сохранять?
— Ну да! У мужа любовница, давно уже, он к ней бегает, врет все время,
прямо сил никаких нет.
— А вы что?
— Ну что я? Появился в моей жизни другой человек, вроде как отношения
у нас.
— Так вы эти новые отношения — в жертву?
— Да… Чтобы семью сохранить.
— Чью? Вы ж сами говорите, у мужа — другая женщина. У вас — другой
мужчина. Где ж тут семья?
— Ну и что? По паспорту-то мы — все еще женаты! Значит, семья.
— То есть вас все устраивает?
— Нет! Нет! Ну как это может устраивать? Я все время плачу, переживаю!
— Но променять на новые отношения ни за что не согласитесь, да?
— Ну, не такие уж они глубокие, так, времяпровождение… В общем, мне
не жалко!
— Ну, если вам не жалко, тогда нам — тем более. Давайте вашу жертву.
— А мне говорили, у вас тут кино показывают. Про будущее! Почему мне
не показываете?
— Кино тут разное бывает. Кому про будущее, кому про прошлое… Мы вам
про настоящее покажем. Включаем, смотрите.
— Ой, ой! Это же я! Боже мой, я что, вот так выгляжу? Да вранье! Я за собой
ухаживаю.
— Ну, это ваша душа таким образом на внешности проецируется.
— Что, вот так? Плечи вниз, губы в линию, глаза тусклые, волосы
повисшие…
— Так всегда выглядят люди, если душа плачет…
— А это что за мальчик? Славненький какой… Смотрите, как он ко мне
прижимается!
— Не узнали, да? Это ваш муж. В проекции души.
— Муж? Что за ерунда! Он взрослый человек!
— А в душе — ребенок. И прижимается, как к мамочке…
— Да он и в жизни так! Прислоняется. Тянется!
— Значит, не вы к нему, а он к вам?
— Ну, я с детства усвоила — женщина должна быть сильнее, мудрее,
решительнее. Она должна и семьей руководить, и мужа направлять!
— Ну так оно и есть. Сильная, мудрая решительная мамочка руководит
своим мальчиком-мужем. И поругает, и пожалеет, и приголубит, и простит.
А что вы хотели?
— Очень интересно! Но ведь я ему не мамочка, я ему жена! А там,
на экране… Он такой виноватый, и к лахудре своей вот-вот опять побежит,
а я его все равно люблю!
— Конечно, разумеется, так оно и случается: мальчик поиграет в песочнице,
и вернется домой. К родной мамуле. Поплачет в фартук, повинится… Ладно,
конец фильма. Давайте завершать нашу встречу. Будете любовь в жертву
приносить? Не передумали?
— А будущее? Почему вы мне будущее не показали?
— А его у вас нет. При таком настоящем — сбежит ваш выросший «малыш»,
не к другой женщине, так в болезнь. Или вовсе — в никуда. В общем, найдет
способ вырваться из-под маминой юбки. Ему ж тоже расти охота…
— Но что же мне делать? Ради чего я тогда себя буду в жертву приносить?
— А вам виднее. Может, вам быть мамочкой безумно нравится! Больше,
чем женой.
— Нет! Мне нравится быть любимой женщиной!
— Ну, мамочки тоже бывают любимыми женщинами, даже часто. Так что?
Готовы принести жертву? Ради сохранения того, что имеете, и чтобы муж
так и оставался мальчиком?
— Нет… Не готова. Мне надо подумать.
— Конечно, конечно. Мы даем время на раздумья.
— А советы вы даете?
— Охотно и с удовольствием.
— Скажите, а что нужно сделать, чтобы мой муж… ну, вырос, что ли?
— Наверное, перестать быть мамочкой. Повернуться лицом к себе
и научиться быть Женщиной. Обольстительной, волнующей, загадочной,
желанной. Такой цветы дарить хочется и серенады петь, а не плакать у нее
на теплой мягкой груди.
— Да? Вы думаете, поможет?
— Обычно помогает. Ну, это в том случае, если вы все-таки выберете быть
Женщиной. Но если что — вы приходите! Отношения у вас замечательные
просто, мы их с удовольствием возьмем. Знаете, сколько людей в мире
о таких отношениях мечтают? Так что, если надумаете пожертвовать
в пользу нуждающихся — милости просим!
— Я подумаю…
№ 853 растерянно выходит из кабинета, судорожно прижимая к груди
отношения.
№ 854, обмирая от волнения, заходит в кабинет. — Готова пожертвовать
своими интересами ради того, чтобы мамочка не огорчалась.
Дверь закрывается. По коридору прохаживаются люди, прижимая к груди
желания, способности, карьеры, таланты, возможности — все то, что они
готовы самоотверженно принести в жертву...

Автор: Эльфика

Многие колодцы уже были
наполнены до отказа, и в них больше ничего не помещалось. Колодцы были
с разнообразными характерами и темпераментом. Некоторые
довольствовались уже имеющимся, другие же думали, что им нужно что-то
предпринять, чтобы продолжить наполняться — мир же такой
разнообразный и всегда найдется то, чего у тебя пока еще нет… а хочется,
чтобы было… Один из них решил опередить всех. Вместо того чтобы
избавиться от некоторых вещей, он решил расширить свою территорию.
Через некоторое время и у него появились последователи. Колодцы всеми
силами стремились расшириться, чтобы было больше места для новинок.
Как-то один совсем маленький колодец, находящийся далеко от центра
города, заметил, что его товарищи чрезмерно вытягиваются, меняя свои
привычные границы. Он подумал, что если так будет продолжаться, то края
разных колодцев смешаются и они потеряют свою индивидуальность…
Может быть, именно тогда ему и пришло в голову, что есть другой способ
увеличить свои возможности — расти не вширь, а вглубь. Стать глубже, а не
шире. Но тогда он сообразил, что нужно освободиться от всего того, что у
него есть, так как все его содержимое препятствовало бы этой затее. Если
он хочет стать глубже, надо избавиться от всего старого… Сначала он
страшно испугался пустоты. Но так как другой возможности не было, он
решился на это. Освободившись от всего, колодец становился все глубже и
глубже, в то время как остальные присваивали себе то, от чего он
избавился… А колодец, который становился глубже, однажды обнаружил
кое-что, что его сильно удивило. Глубоко-глубоко, очень глубоко… Он
обнаружил воду! Никогда раньше ни один колодец не находил воды.
Колодец оправился от изумления и принялся играть с водой. Он брызгался,
увлажняя свои стены, и, наконец, доигрался до того, что выплеснул воду
наружу. Город колодцев знал только дождевую воду, но этого не хватало,
чтобы он весь был зеленый и цветущий. Вот почему земля вокруг колодца,
ожив от воды, начала просыпаться. Из дремавших в ней семян выросла
трава, клевер, цветы. Появились слабенькие стебельки, которые потом
превратились в деревья… Жизнь заиграла красками вокруг этого колодца, и
его стали называть «Цветник». Все спрашивали, как он добился такого
чуда. — Никакое это не чудо, — отвечал Цветник, — ищите внутри себя, в
глубине. Многие захотели последовать примеру Цветника, но как только
узнавали, что для этого необходимо избавиться от всего, тотчас же
отказывались от этой идеи. И продолжали расширяться и дальше
наполняться различными вещами. На другом конце города еще один
колодец все же решил пойти на риск и выкинуть все, что имел… И начал
расти вглубь… И он тоже нашел воду… И когда он поделился ей с землей
вокруг себя, в поселке появился второй зеленый оазис… — Что ты будешь
делать, если вода закончится? — спрашивали его. — Я не знаю, что тогда
будет, — отвечал он. — Но сейчас — чем больше воды я черпаю, тем больше
ее становится. Шло время. Через несколько месяцев пришло великое
открытие. Как водится почти случайно. Оба колодца поняли, что вода,
которую они нашли на дне, была общей… Одна и та же подземная река
протекала в глубине и связывала их обоих. Они поняли, что для них
началась новая жизнь. Они теперь могли общаться не только на
поверхности, от закраины к закраине, как все остальные; поиск подарил им
тайный язык, они обрели новые способы связи. Они открыли для себя
глубинное общение, которого может достичь лишь тот, кто наберется
смелости освободиться от лишнего груза и найти в себе то, что может дать
другим…

Автор: Хорхе Букай

— Меня предал муж. С детьми постоянно
трения. Деньги меня не любят. Что делать? –
спросила она пожилого психолога.
Он внимательно выслушал, много уточнял,
почему-то все время просил ее рассказывать
про детство. Она сердилась и переводила
разговор в настоящее время, но он снова
возвращал ее в детские годы. Ей казалось,
что он бродит по закоулкам ее памяти,
стараясь рассмотреть, вытащить на свет ту
давнюю обиду. Она этого не хотела, а потому
сопротивлялась. Но он все равно узрел,
дотошный этот дядька.
— Чиститься вам нужно, — подвел итог он. –
Ваши обиды разрослись. На них налипли
более поздние обиды, как полипы на
коралловый риф. Этот риф стал препятствием
на пути потоков жизненной энергии. От этого
у вас и в личной жизни проблемы, и с
финансами не ладится. У этого рифа острые
края, они ранят вашу нежную душу. Внутри
рифа поселились и запутались разные эмоции,
они отравляют вашу кровь своими отходами
жизнедеятельности, и этим привлекают все
новых и новых поселенцев.
— Да, я тоже что-то такое чувствую, —
кивнула женщина. – Время от времени
нервная становлюсь, порой депрессия давит,
а иногда всех просто убить хочется. Ладно,
надо чиститься. А как?
— Простите ту первую, самую главную обиду,
— посоветовал психолог. – Не будет
фундамента – и риф рассыплется.
— Ни за что! – вскинулась женщина. – Это
справедливая обида, ведь так оно все и было!
Я имею право обижаться!
— Вы хотите быть правой или счастливой? –
спросил психолог. Но женщина не стала
отвечать, она просто встала и ушла, унося с
собой свой коралловый риф.
Прошло еще сколько-то лет. Женщина снова
сидела на приеме, теперь уже у врача. Врач
рассматривал снимки, листал анализы,
хмурился и жевал губы.
— Доктор, что же вы молчите? – не
выдержала она.
— У вас есть родственники? – спросил врач.
— Родители умерли, с мужем в разводе, а
дети есть, и внуки тоже. А зачем вам мои
родственники?
— Видите ли, у вас опухоль. Вот здесь, — и
доктор показал на снимке черепа, где у нее
опухоль. – Судя по анализам, опухоль
нехорошая. Это объясняет и ваши постоянные
головные боли, и бессонницу, и быструю
утомляемость. Самое плохое, что у
новообразования есть тенденция к быстрому
росту. Оно увеличивается, вот что плохо.
— И что, меня теперь на операцию? –
спросила она, холодея от ужасных
предчувствий.
— Да нет, — и доктор нахмурился еще больше.
– Вот ваши кардиограммы за последний год.
У вас очень слабое сердце. Такое
впечатление, что оно зажато со всех сторон и
не способно работать в полную мощь. Оно
может не перенести операции. Поэтому
сначала нужно подлечить сердце, а уж
потом…
Он не договорил, а женщина поняла, что
«потом» может не наступить никогда. Или
сердце не выдержит, или опухоль задавит.
— Кстати, анализ крови у вас тоже не очень.
Гемоглобин низкий, лейкоциты высокие… Я
пропишу вам лекарства, — сказал доктор. –
Но и вы должны себе помочь. Вам нужно
привести организм в относительный порядок и
заодно морально подготовиться к операции.
— А как?
— Положительные эмоции, теплые отношения,
общение с родными. Влюбитесь, в конце
концов. Полистайте альбом с фотографиями,
вспомните счастливое детство.
Женщина только криво усмехнулась.
— Попробуйте всех простить, особенно
родителей, — неожиданно посоветовал доктор.
– Это очень облегчает душу. В моей практике
были случаи, когда прощение творило чудеса.
— Да неужели? – иронически спросила
женщина.
— Представьте себе. В медицине есть много
вспомогательных инструментов.
Качественный уход, например… Забота.
Прощение тоже может стать лекарством,
причем бесплатно и без рецепта.
Простить. Или умереть. Простить или
умереть? Умереть, но не простить? Когда
выбор становиться вопросом жизни и смерти,
нужно только решить, в какую сторону ты
смотришь.
Болела голова. Ныло сердце. «Где ты будешь
хранить свою обиду?». «Здесь и здесь».
Теперь там болело. Пожалуй, обида слишком
разрослась, и ей захотелось большего. Ей
вздумалось вытеснить свою хозяйку,
завладеть всем телом. Глупая обида не
понимала, что тело не выдержит, умрет.
Она вспомнила своих главных обидчиков –
тех, из детства. Отца и мать, которые все
время или работали, или ругались. Они не
любили ее так, как она этого хотела. Не
помогало ничего: ни пятерки и похвальные
грамоты, ни выполнение их требований, ни
протест и бунт. А потом они разошлись, и
каждый завел новую семью, где ей места не
оказалось. В шестнадцать лет ее отправили в
техникум, в другой город, всучив ей билет,
чемодан с вещами и три тысячи рублей на
первое время, и все – с этого момента она
стала самостоятельной и решила: «Не
прощу!». Она носила эту обиду в себе всю
жизнь, она поклялась, что обида вместе с ней
и умрет, и похоже, что так оно и сбывается.
Но у нее были дети, были внуки, и вдовец
Сергей Степаныч с работы, который пытался
неумело за ней ухаживать, и умирать не
хотелось. Ну правда вот – рано ей было
умирать! «Надо простить, — решила она. –
Хотя бы попробовать».
— Родители, я вас за все прощаю, —
неуверенно сказала она. Слова прозвучали
жалко и неубедительно. Тогда она взяла
бумагу и карандаш и написала: Уважаемые
родители!Дорогие родители! Я больше не
сержусь. Я вас за все прощаю.
Во рту стало горько, сердце сжалось, а голова
заболела еще больше. Но она, покрепче сжав
ручку, упрямо, раз за разом, писала: «Я вас
прощаю. Я вас прощаю». Никакого облегчения,
только раздражение поднялось.
— Не так, — шепнул Ангел. – Река всегда
течет в одну сторону. Они старшие, ты
младшая. Они были прежде, ты потом. Не ты
их породила, а они тебя. Они подарили тебе
возможность появиться в этом мире. Будь же
благодарной!
— Я благодарна, — произнесла женщина. – И я
правда очень хочу их простить.
— Дети не имеют права судить своих
родителей. Родителей не прощают. У них
просят прощения.
— За что? – спросила она. – Разве я им
сделала что-то плохое?
— Ты себе сделала что-то плохое. Зачем ты
оставила в себе ту обиду? О чем у тебя болит
голова? Какой камень ты носишь в груди? Что
отравляет твою кровь? Почему твоя жизнь не
течет полноводной рекой, а струится хилыми
ручейками? Ты хочешь быть правой или
здоровой?
— Неужели это все из-за обиды на родителей?
Это она, что ли, так меня разрушила?
— Я предупреждал, — напомнил Ангел. –
Ангелы всегда предупреждают: не копите, не
носите, не травите себя обидами. Они гниют,
смердят и отравляют все живое вокруг. Мы
предупреждаем! Если человек делает выбор в
пользу обиды, мы не вправе мешать. А если в
пользу прощения – мы должны помочь.
— А я еще смогу сломать этот коралловый
риф? Или уже поздно?
— Никогда не поздно попробовать, — мягко
сказал Ангел.
— Но они ведь давно умерли! Не у кого теперь
просить прощения, и как же быть?
— Ты проси. Они услышат. А может, не
услышат. В конце концов, ты делаешь это не
для них, а для себя.
— Дорогие родители, — начала она. –
Простите меня, пожалуйста, если что не так…
И вообще за все простите.
Она какое-то время говорила, потом
замолчала и прислушалась к себе. Никаких
чудес – сердце ноет, голова болит, и чувств
особых нет, все как всегда.
— Я сама себе не верю, — призналась она. –
Столько лет прошло…
— Попробуй по-другому, — посоветовал Ангел.
– Стань снова ребенком.
— Как?
— Опустись на колени и обратись к ним, как в
детстве: мама, папа.
Женщина чуть помедлила и опустилась на
колени. Она сложила руки лодочкой,
посмотрела вверх и произнесла: «Мама.
Папа». А потом еще раз: «Мама, папа…». Глаза
ее широко раскрылись и стали наполняться
слезами. «Мама, папа… это я, ваша дочка…
простите меня… простите меня!». Грудь ее
сотрясли подступающие рыдания, а потом
слезы хлынули бурным потоком. А она все
повторяла и повторяла: «Простите меня.
Пожалуйста, простите меня. Я не имела права
вас судить. Мама, папа…».
Понадобилось немало времени, прежде чем
потоки слез иссякли. Обессиленная, она
сидела прямо на полу, привалившись к
дивану.
— Как ты? – спросил Ангел.
— Не знаю. Не пойму. Кажется, я пустая, —
ответила она.
— Повторяй это ежедневно сорок дней, —
сказал Ангел. – Как курс лечения. Как
химиотерапию. Или, если хочешь, вместо
химиотерапии.
— Да. Да. Сорок дней. Я буду.
В груди что-то пульсировало, покалывало и
перекатывалось горячими волнами. Может
быть, это были обломки рифа. И впервые за
долгое время совершенно, ну просто ни о чем,
не болела голова.

Эльфика

Еще он говорил, что отношения между
влюбленными в точности напоминают
отношения между наркоманом и торговцем
наркотиками. Тот, чья потребность выше,
похож на наркомана, а другой — на продавца.
Взаимоотношениями управляет тот, кому
любовь нужна меньше. Динамика ясна,
поскольку в любых близких отношениях один
обычно любит сильнее, а другой — вообще не
любит и лишь пользуется тем, кто отдает ему
всю свою душу. Понятно и то, как они
манипулируют друг другом, понятны поступки
и реакции. Так или иначе, отношения те же,
что между наркоманом и торговцем
наркотиками.
Наркоман — тот, чья потребность в любви
сильнее, — живет в постоянном страхе. Он
боится, что не получит следующую дозу
своего наркотика, любви. Он думает: «Что я
буду делать, если он или она меня бросит?»
Этот страх вызывает у наркомана стремление
обладать: «Это мое!» Пристрастившись, он
становится ревнивым и требовательным — и
все потому, что боится не получить очередную
дозу. А продавец может манипулировать
наркоманом, меняя дозу: давая то больше, то
меньше, то вообще ничего. Тот, чья
потребность выше, целиком во власти
продавца и сделает что угодно, лишь бы его
не бросили.
Далее тот человек начинал объяснять, что
любви вообще не бывает. То, что называют
«любовью», — не что иное, как страх; такие
отношения основаны на манипулировании. Где
уважение? Где та любовь, которую люди
провозглашают на словах? Любви нет! Перед
лицом священника, на глазах у своих родных
и близких молодые пары дают друг другу
торжественное обещание: жить вместе до
самой смерти, любить и уважать друг друга,
делить между собой и горе, и счастье. Они
обещают любить и чтить друг друга.
Множество обещаний… Но после свадьбы —
через неделю, месяц или несколько месяцев,
— никто уже не выполняет этих обещаний.
Начинается война за контроль: кто кем будет
манипулировать, кто станет продавцом, а кто
— наркоманом. Уже несколько месяцев
спустя того уважения, в котором они клялись
друг другу, нет и в помине. Есть лишь
взаимные обиды и эмоциональный яд; оба
причиняют друг другу боль. Мало-помалу все
нарастает, усиливается — а потом они вдруг и
сами не могут понять, куда же подевалась
любовь. Но они остаются вместе, потому что
боятся одиночества, сплетен и осуждения
окружающих. А еще они боятся собственных
мнений, самоосуждения. Но где же любовь?
Тот человек часто говорил, что видел много
пожилых пар, проживших вместе тридцать,
сорок, пятьдесят лет, и все они очень
гордились тем, что живут бок о бок так долго.
Однако, рассуждая о своих отношениях, они
заявляли: «Нам удалось сохранить наш брак».
Это означает, что один из них целиком
подчинился другому. В определенный момент
кто-то сдался и решил просто терпеть эти
страдания. Тот, чья воля была сильнее, а
зависимость меньше, победил в этой войне,
но где же то пламя, которое они называли
любовью? Теперь они относятся друг к другу
как к вещам: «Она моя…», «Он мой…».
Затем тот человек переходил к причинам, по
которым не верил в существование любви. Он
пояснял, что сам прошел через все это, но
больше не позволит никому манипулировать
своим умом и руководить его жизнью,
прикрываясь идеей любви. Доводы его были
очень логичны, и ему удалось убедить в своей
правоте многих людей. Любви не существует.
Но в один прекрасный день тот человек гулял
по парку и увидел на скамейке прекрасную
даму. Заметив, что она плачет, он испытал
укол сострадания. Он присел рядом и
спросил, может ли чем-нибудь помочь. Он
поинтересовался, почему она плачет. И
представьте себе: она призналась, что ей
горько оттого, что на свете нет любви.
— Поразительно! — воскликнул тот человек. —
Женщина, которая не верит в любовь!
Разумеется, ему захотелось узнать ее
получше.
— Почему вы считаете, что любви нет? —
спросил он.
— Долгая история… — вздохнула она. — Я
вышла замуж совсем молоденькой, я верила в
любовь и прочие иллюзии, я искренне
надеялась разделить с тем мужчиной всю
свою жизнь. Мы поклялись друг другу в
верности, уважении и любви. И поженились.
Но скоро все изменилось. Я была верной
женой, я заботилась о доме и детях. А муж
упорно делал карьеру, и для него успехи вне
дома были намного важнее, чем семья. Он
перестал уважать меня, а я — его. Мы
причиняли друг другу боль, и в какой-то
момент я поняла, что никогда не любила его, а
он не любил меня. Но детям нужен отец — во
всяком случае, так я оправдывала то, что
оставалась рядом с ним и всеми силами его
поддерживала. Потом дети выросли и начали
жить отдельно. У меня больше не было
повода оставаться с ним: зачем, если нет ни
уважения, ни доброты? И я знаю, что даже
если бы вышла замуж за другого, все было
бы точно так же. Ведь любви не существует.
Какой смысл гоняться за тем, чего нет? Но
мне все равно грустно.
Тот человек прекрасно ее понял. Он обнял ее
за плечи и сказал:
— Вы правы, любви не бывает. Мы ищем
любви, мы распахиваем свою душу и
становимся уязвимыми — но находим только
эгоизм. И это причиняет нам боль, даже если
нам кажется, будто все будет замечательно.
Не важно, сколько раз мы женимся и
выходим замуж: снова и снова происходит
одно и то же. Так зачем пытаться искать
любовь?
Эти двое были так похожи, что стали лучшими
друзьями. Это были чудесные
взаимоотношения: взаимное уважение, один
никогда не огорчал другого. Каждая минута
общения приносила им радость. Между ними
не было ни зависти, ни ревности, ни попыток
навязать свой контроль, ни стремления
обладать друг другом. С ходом времени
отношения только крепли. Им нравилось
общаться, вместе им всегда было интересно,
а в разлуке они очень скучали друг без друга.
И однажды, уехав в командировку, тому
человеку вдруг пришла в голову безумная
мысль.
«Хм, — подумал он, — а вдруг мои чувства к
ней — это любовь? Но ведь они так
отличаются от всего, что было раньше. Это
совсем не то, о чем говорят поэты, о чем
твердят священники. Я ведь за нее не в
ответе. Она мне ничего не должна, она мне
особенно не нужна — я и без нее могу о себе
позаботиться. Мне и в голову не приходит
винить ее в своих трудностях, мы не срываем
друг на друге свой гнев. Нам просто очень
хорошо вместе, мы нравимся друг другу. Она
ничем меня не попрекает, вообще не
доставляет никаких неприятностей. Я не
чувствую ревности, когда вижу ее с другими.
Я не испытываю зависти к ее успехам. Быть
может, любовь все же есть, просто она
совсем не такая, как принято считать?»
Ему нетерпелось вернуться домой и
поговорить с ней, рассказать о своей
странной идее. Но, едва он заговорил, она
сказала:
— Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в
виду. Я уже давно об этом думала, но боялась
признаться, потому что знаю: ты не веришь в
любовь. Возможно, любовь и правда
существует, а мы просто не знали, какая она
на самом деле.
Они решили стать любовниками и жить
вместе. Самое удивительное, что ничего в их
отношениях не изменилось! Они по-прежнему
уважали и поддерживали друг друга, а любовь
их становилась все крепче. Они были так
счастливы, что сердца их пели от любви даже
в самые обыденные минуты.
Сердце того человека было настолько
переполнено любовью, что однажды ночью
случилось настоящее чудо. Он смотрел на
звезды, отыскал на небе самую прекрасную —
и сила его любви оказалась так велика, что
звезда покатилась с неба и упала прямо ему в
ладони. А потом случилось другое чудо: душа
его слилась с этой звездой. Он был
невероятно счастлив, и он помчался к своей
прекрасной даме, чтобы вложить звезду ей в
руки и доказать тем самым свою любовь. Но
в тот миг, когда звезда легла в ее ладонь, она
на секунду засомневалась. Его любовь была
слишком всепоглощающей. Звезда
выскользнула из ее рук и разбилась на
миллионы осколков…
До сих пор скитается по миру древний старик,
провозглашающий, что любви не бывает. И
есть на свете красивая женщина — она сидит
дома у окна, ждет одного человека и утирает
слезы, вспоминая о рае, который когда-то
был у нее в руках и который она,
усомнившись, потеряла. Вот и вся история о
человеке, который не верил в любовь.
Кто же допустил ошибку? Хотите разобраться,
что было не так? Ошибку совершил тот
человек: он решил, что сможет подарить
женщине свое счастье. Звезда была его
счастьем, а ошибкой стала попытка вложить
его в ее ладони. Счастье никогда не приходит
извне. Он был счастлив, потому что излучал
любовь; она была счастлива, потому что тоже
излучала любовь. Но как только он передал
ей ответственность за собственное счастье,
она выронила звезду и разбила, поскольку
просто не была способна нести эту
ответственность.
Как бы ни любила его та женщина, она не
могла «сделать» его счастливым — хотя бы
потому, что не умела читать его мысли. Она
просто не могла знать, в чем заключаются
его надежды, о чем он мечтает.
Если берешь свое счастье и передаешь его в
чужие руки, его рано или поздно разобьют.
Если передоверишь свое счастье другому,
непременно лишишься его. Счастье исходит
только изнутри, оно — следствие любви, и
потому каждый человек сам отвечает за свое
счастье. Ответственность за него невозможно
передать другому, однако первое, что делают
в церкви на венчании, — обмениваются
кольцами. Мы передаем свои звезды в руки
невесты или жениха и сами надеемся сделать
спутника жизни счастливым. И не важно,
насколько сильно любишь человека, — нам
все равно никогда не стать такими, какими
нас хотят видеть другие.
Вот главная ошибка, которую большинство из
нас допускает в самом начале: мы считаем,
что счастливым нас сделает спутник жизни, а
так никогда не бывает. Мы даем обещания,
которые не в силах сдержать, и заведомо
обрекаем себя на провал.

Дон Мигель Руис - Мастерство любви

Нет, не то чтобы ему не творилось. И не то
чтобы профессия разонравилась. Возможно,
он просто повзрослел и увидел то, чего
раньше не замечал. А открылось ему вот что:
кругом кипела жизнь, в которой искусство
давно стало товаром, и преуспевал вовсе не
обязательно тот, кому было что сказать миру
– скорее тот, кто умел грамотно подавать и
продавать свое творчество, оказаться в
нужное время, в нужном месте, с нужными
людьми. Он, к сожалению, так этому и не
научился. Он видел, как его товарищи
мечутся, ищут себя и свое место под
солнцем, а некоторые в этих метаниях
«ломаются», топят невостребованность и
неудовлетворенность в алкоголе, теряют
ориентиры, деградируют… Он знал: часто
творцы опережали свою эпоху, и их картины
получали признание и хорошую цену только
после смерти, но это знание мало утешало.
Он устроился на работу, где хорошо платили,
целыми днями разрабатывал дизайн
всевозможных буклетов, визиток, проспектов,
и даже получал от этого определенное
удовлетворение, а вот рисовал все меньше и
неохотнее. Вдохновение приходило все реже и
реже. Работа, дом, телевизор, рутина… Его все
чаще посещала мысль: «Разве в этом мое
призвание? Мечтал ли я о том, чтобы прожить
свою жизнь вот так, «пунктиром», словно это
карандашный набросок? Когда же я начну
писать свою собственную картину жизни? А
если даже и начну – смогу ли? А как же
«художник от бога»?». Он понимал, что теряет
квалификацию, что превращается в зомби,
который изо дня в день выполняет набор
определенных действий, и это его напрягало.
Чтобы не сойти с ума от этих мыслей, он стал
по выходным отправляться с мольбертом в
переулок Мастеров, где располагались ряды
всяких творцов-умельцев. Вязаные шали и
поделки из бересты, украшения из бисера и
лоскутные покрывала, глиняные игрушки и
плетеные корзинки – чего тут только не было!
И собратья-художники тоже стояли со своими
нетленными полотнами, в больших
количествах. И тут была конкуренция…
Но он плевал на конкуренцию, ему хотелось
просто творить… Он рисовал портреты на
заказ. Бумага, карандаш, десять минут – и
портрет готов. Ничего сложного для
профессионала – тут всего и требуется уметь
подмечать детали, соблюдать пропорции да
слегка польстить заказчику, так, самую
малость приукрасить натуру. Он это делал
умело, его портреты людям нравились. И
похоже, и красиво, лучше, чем в жизни.
Благодарили его часто и от души.
Теперь жить стало как-то веселее, но он
отчетливо понимал, что это «живописание»
призванием назвать было бы как-то…
чересчур сильно. Впрочем, все-таки лучше,
чем ничего.
Однажды он сделал очередной портрет,
позировала ему немолодая длинноносая
тетка, и пришлось сильно постараться, чтобы
«сделать красиво». Нос, конечно, никуда не
денешь, но было в ее лице что-то
располагающее (чистота, что ли?), вот на это
он и сделал акцент. Получилось неплохо.
– Готово, – сказал он, протягивая портрет
тетке. Та долго его изучала, а потом подняла
на него глаза, и он даже заморгал – до того
пристально она на него смотрела.
– Что-то не так? – даже переспросил он,
теряясь от ее взгляда.
– У вас призвание, — сказала женщина. – Вы
умеете видеть вглубь…
– Ага, глаз-рентген, — пошутил он.
– Не то, — мотнула головой она. – Вы рисуете
как будто душу… Вот я смотрю и понимаю: на
самом деле я такая, как вы нарисовали. А
все, что снаружи – это наносное. Вы словно
верхний слой краски сняли, а под ним –
шедевр. И этот шедевр – я. Теперь я точно
знаю! Спасибо.
– Да пожалуйста, — смущенно пробормотал
он, принимая купюру – свою привычную таксу
за блиц-портрет.
Тетка была, что и говорить, странная. Надо
же, «душу рисуете»! Хотя кто его знает, что он
там рисовал? Может, и душу… Ведь у каждого
есть какой-то внешний слой, та незримая
шелуха, которая налипает в процессе жизни.
А природой-то каждый был задуман как
шедевр, уж в этом он как художник был
просто уверен!
Теперь его рисование наполнилось каким-то
новым смыслом. Нет, ничего нового в
технологию он не привнес – те же бумага и
карандаш, те же десять минут, просто мысли
его все время возвращались к тому, что надо
примериться и «снять верхний слой краски»,
чтобы из-под него освободился неведомый
«шедевр». Кажется, получалось. Ему очень
нравилось наблюдать за первой реакцией
«натуры» – очень интересные были лица у
людей.
Иногда ему попадались такие «модели», у
которых душа была значительно страшнее,
чем «внешний слой», тогда он выискивал в
ней какие-то светлые пятна и усиливал их.
Всегда можно найти светлые пятна, если
настроить на это зрение. По крайней мере,
ему еще ни разу не встретился человек, в
котором не было бы совсем ничего хорошего.
– Слышь, братан! – однажды обратился к
нему крепыш в черной куртке. – Ты это…
помнишь, нет ли… тещу мою рисовал на
прошлых выходных.
Тещу он помнил, на старую жабу похожа, ее
дочку – постареет, крысой будет, и крепыш с
ними был, точно. Ему тогда пришлось напрячь
все свое воображение, чтобы превратить
жабу в нечто приемлемое, увидеть в ней хоть
что-то хорошее.
– Ну? – осторожно спросил он, не понимая,
куда клонит крепыш.
– Так это… Изменилась она. В лучшую
сторону. Как на портрет посмотрит –
человеком становится. А так, между нами,
сколько ее знаю, жаба жабой…
Художник невольно фыркнул: не ошибся,
значит, точно увидел…
– Ну дык я тебя спросить хотел: можешь ее в
масле нарисовать? Чтобы уже наверняка!
Закрепить эффект, стало быть… За ценой не
постою, не сомневайся!
– А чего ж не закрепить? Можно и в масле, и
в маринаде, и в соусе «майонез». Только
маслом не рисуют, а пишут.
– Во-во! Распиши ее в лучшем виде, все
оплачу по высшему разряду!
Художнику стало весело. Прямо «портрет
Дориана Грея», только со знаком плюс! И раз
уж предлагают – отчего не попробовать?
Попробовал, написал. Теща осталась
довольна, крепыш тоже, а жена его, жабина
дочка, потребовала, чтобы ее тоже
запечатлели в веках. От зависти, наверное.
Художник и тут расстарался, вдохновение на
него нашло – усилил сексуальную
составляющую, мягкости добавил, доброту
душевную высветил… Не женщина получилась
– царица!
Видать, крепыш был человеком широкой души
и впечатлениями в своем кругу поделился.
Заказы посыпались один за другим. Молва
пошла о художнике, что его портреты
благотворно влияют на жизнь: в семьях мир
воцаряется, дурнушки хорошеют, матери-
одиночки вмиг замуж выходят, у мужиков
потенция увеличивается.
Теперь не было времени ходить по выходным
в переулок Мастеров, да и контору свою
оставил без всякого сожаления. Работал на
дому у заказчиков, люди все были богатые,
платили щедро, передавали из рук в руки.
Хватало и на краски, и на холсты, и на черную
икру, даже по будням. Квартиру продал, купил
побольше, да с комнатой под мастерскую,
ремонт хороший сделал. Казалось бы, чего
еще желать? А его снова стали посещать
мысли: неужели в этом его призвание –
малевать всяких «жаб» и «крыс», изо всех сил
пытаясь найти в них хоть что-то светлое? Нет,
дело, конечно, хорошее, и для мира полезное,
но все-таки, все-таки… Не было у него на
душе покоя, вроде звала она его куда-то,
просила о чем-то, но вот о чем? Не мог
расслышать.
Однажды его неудержимо потянуло напиться.
Вот так вот взять – и в драбадан, чтобы
отрубиться и ничего потом не помнить. Мысль
его напугала: он хорошо знал, как быстро
люди творческие добираются по этому
лихому маршруту до самого дна, и вовсе не
хотел повторить их путь. Надо было что-то
делать, и он сделал первое, что пришло в
голову: отменил все свои сеансы, схватил
мольберт и складной стул и отправился туда,
в переулок Мастеров. Сразу стал лихорадочно
работать – делать наброски улочки, людей,
парка, что через дорогу. Вроде полегчало,
отпустило…
– Простите, вы портреты рисуете? Так, чтобы
сразу, тут же получить, – спросили его. Он
поднял глаза – рядом женщина, молодая, а
глаза вымученные, словно выплаканные.
Наверное, умер у нее кто-то, или еще какое
горе…
– Рисую. Десять минут – и готово. Вы свой
портрет хотите заказать?
– Нет. Дочкин.
Тут он увидел дочку – поперхнулся,
закашлялся. Ребенок лет шести от роду был
похож на инопланетянчика: несмотря на
погожий теплый денек, упакован в серый
комбинезон, и не поймешь даже, мальчик или
девочка, на голове – плотная шапочка-
колпачок, на лице – прозрачная маска, и
глаза… Глаза старичка, который испытал
много-много боли и готовится умереть.
Смерть в них была, в этих глазах, вот что он
там явственно узрел.
Он не стал ничего больше спрашивать. Таких
детей он видел по телевизору и знал, что у
ребенка, скорее всего, рак, радиология,
иммунитет на нуле – затем и маска, и что
шансов на выживание – минимум.
Неизвестно, почему и откуда он это знал, но
вот как-то был уверен. Наметанный глаз
художника, подмечающий все детали… Он
бросил взгляд на мать – да, так и есть, она
знала. Внутренне уже готовилась. Наверное, и
портрет захотела, потому что последний. Чтоб
хоть память была…
– Садись, принцесса, сейчас я тебя буду
рисовать, — сказал он девочке-инопланетянке.
– Только смотри, не вертись и не соскакивай,
а то не получится.
Девочка вряд ли была способна вертеться или
вскакивать, она и двигалась-то осторожно,
словно боялась, что ее тельце рассыплется
от неосторожного движения, разлетится на
мелкие осколки. Села, сложила руки на
коленях, уставилась на него своими глазами
мудрой черепахи Тортиллы, и терпеливо
замерла. Наверное, все детство по больницам,
а там терпение вырабатывается быстро, без
него не выживешь.
Он напрягся, пытаясь разглядеть ее душу, но
что-то мешало – не то бесформенный
комбинезон, не то слезы на глазах, не то
знание, что старые методы тут не подойдут,
нужно какое-то принципиально новое,
нетривиальное решение. И оно нашлось! Вдруг
подумалось: «А какой она могла бы быть,
если бы не болезнь? Не комбинезон дурацкий,
а платьице, не колпак на лысой головенке, а
бантики?». Воображение заработало, рука
сама по себе стала что-то набрасывать на
листе бумаги, процесс пошел.
На этот раз он трудился не так, как обычно.
Мозги в процессе точно не участвовали, они
отключились, а включилось что-то другое.
Наверное, душа. Он рисовал душой, так, как
будто этот портрет мог стать последним не
для девочки, а для него лично. Как будто это
он должен был умереть от неизлечимой
болезни, и времени оставалось совсем чуть-
чуть, может быть, все те же десять минут.
– Готово, – сорвал он лист бумаги с
мольберта. – Смотри, какая ты красивая!
Дочка и мама смотрели на портрет. Но это
был не совсем портрет и не совсем «с
натуры». На нем кудрявая белокурая
девчонка в летнем сарафанчике бежала с
мячом по летнему лугу. Под ногами трава и
цветы, над головой – солнце и бабочки,
улыбка от уха до уха, и энергии – хоть
отбавляй. И хотя портрет был нарисован
простым карандашом, почему-то казалось,
что он выполнен в цвете, что трава – зеленая,
небо – голубое, мяч – оранжевый, а
сарафанчик – красный в белый горох.
– Я разве такая? – глухо донеслось из-под
маски.
– Такая-такая, – уверил ее художник. – То
есть сейчас, может, и не такая, но скоро
будешь. Это портрет из следующего лета.
Один в один, точнее фотографии.
Мама ее закусила губу, смотрела куда-то
мимо портрета. Видать, держалась из
последних сил.
– Спасибо. Спасибо вам, – сказала она, и
голос ее звучал так же глухо, как будто на ней
тоже была невидимая маска. – Сколько я вам
должна?
– Подарок, — отмахнулся художник. – Как
тебя зовут, принцесса?
– Аня…
Он поставил на портрете свою подпись и
название: «Аня». И еще дату – число
сегодняшнее, а год следующий.
– Держите! Следующим летом я вас жду.
Приходите обязательно!
Мама убрала портрет в сумочку, поспешно
схватила ребенка и пошла прочь. Ее можно
было понять – наверное, ей было больно, ведь
она знала, что следующего лета не будет.
Зато он ничего такого не знал, не хотел знать!
И он тут же стал набрасывать картинку –
лето, переулок Мастеров, вот сидит он сам, а
вот по аллее подходят двое – счастливая
смеющаяся женщина и кудрявая девочка с
мячиком в руках. Он вдохновенно творил
новую реальность, ему нравилось то, что
получается. Очень реалистично выходило! И
год, год написать – следующий! Чтобы чудо
знало, когда ему исполниться!
– Творите будущее? – с интересом спросил
кто-то, незаметно подошедший из-за спины.
Он обернулся – там стояла ослепительная
красавица, вся такая, что и не знаешь, как ее
назвать. Ангел, может быть? Только вот нос,
пожалуй, длинноват…
– Узнали? – улыбнулась женщина-ангел. –
Когда-то вы сотворили мое будущее. Теперь
– будущее вот этой девочки. Вы настоящий
Творец! Спасибо…
– Да какой я творец? – вырвалось у него. –
Так, художник-любитель, несостоявшийся
гений… Говорили, что у меня талант от бога, а
я… Малюю потихоньку, по мелочам, все
пытаюсь понять, в чем мое призвание.
– А вы еще не поняли? – вздернула брови
женщина-ангел. – Вы можете менять
реальность. Или для вас это не призвание?
– Я? Менять реальность? Да разве это
возможно?
– Отчего же нет? Для этого нужно не так уж
много! Любовь к людям. Талант. Сила веры.
Собственно, все. И это у вас есть. Посмотрите
на меня – ведь с вас все началось! Кто я
была? И кто я теперь?
Она ободряюще положила ему руку на плечо
– словно крылом обмахнула, улыбнулась и
пошла.
– А кто вы теперь? – запоздало крикнул он ей
вслед.
– Ангел! – обернулась на ходу она. –
Благодарю тебя, Творец!
… Его и сейчас можно увидеть в переулке
Мастеров. Старенький мольберт, складной
стульчик, чемоданчик с художественными
принадлежностями, большой зонт… К нему
всегда очередь, легенды о нем передаются из
уст в уста.
Говорят, что он видит в человеке то, что
спрятано глубоко внутри, и может нарисовать
будущее. И не просто нарисовать – изменить
его в лучшую сторону. Рассказывают также,
что он спас немало больных детей,
переместив их на рисунках в другую
реальность. У него есть ученики, и некоторые
переняли его волшебный дар и тоже могут
менять мир. Особенно выделяется среди них
белокурая кудрявая девочка лет
четырнадцати, она умеет через картины
снимать самую сильную боль, потому что
чувствует чужую боль как свою. А он учит и
рисует, рисует… Никто не знает его имени, все
называют его просто – Творец. Что ж, такое
вот у человека призвание…

Эльфика

— Хозяева! Открывайте! Я хочу немедленно случиться! – провозгласило Чудо.
Ответом ему была тишина. Потом кто-то с кряхтением зашевелился и недовольно спросил:
— Кого тут черти носят?
— Это я, Чудо! Пришло в вашу жизнь, чтобы сделать ее ярче и радостней!
— Хозяйки дома нет, никого пускать не велено.
— А где же она?
— Вестимо где, в Прошлом! Анализирует и сопоставляет, опыт по полочкам раскладывает.
— Ладно, я попозже зайду, — сказало озадаченное Чудо.
… Вскоре Чудо повторило попытку, но хозяйка опять отсутствовала.
— Снова в Прошлом? – спросило Чудо.
— Неее… В Будущем! Планирует и расписывает.
— Ага! Ну хорошо, в другой раз…
… На следующий раз хозяйка оказалась на месте, но…
— Ты это, Чудо… не ко времени!
— Я не ко времени? Это как же понимать?
— Хозяйка не в себе… неприятности у нее. Переживает! Не до чудес ей.
— «Не в себе»… Вот дела! А когда она в себя-то придет?
— А когда неприятности станут ее Прошлым.
— Да ведь она тогда, небось, опять отправится следом за ними в Прошлое – опыт анализировать?
— Ну да.
— А когда ж мне случаться?
— Ну, ты ее отлови где-нибудь. Или в Прошлом, или в Будущем. Там и договоритесь.
— Не выйдет, — огорченно покачало головой Чудо. – Я случаюсь только «здесь и сейчас» — так уж
я устроено.
— Ну, тогда не знаю. «Здесь и сейчас» — это проблематично. Она в этом состоянии редко бывает.
Обычно или «там», или «тут».
— С ума сойти! – подивилось Чудо. – Надо же, человек сам от своего счастья убегает! А что
случилось-то?
— Да ничего особенного. Одиночество заело. Личной жизни нет, радостей особых нет, одна только
рутина…
— Вон оно что! Тогда самое время для чудес, то есть для меня. Открывай ворота, Разум!
Открывай, кому говорю!
Такому напору Чуда было невозможно противостоять, и оно стремительно ворвалось в сознание
выросшей девочки.
— Привет, я Чудо! – представилось оно.
— Но я не верю в чудеса, — удивилась она, поспешно утирая слезы.
— Зато я в тебя очень даже верю! Думаю, мы с тобой поладим. Только вот у тебя тут так тесно,
мне даже и развернуться негде… Но это мы поправим вмиг! Это вот что?
Чудо распахнуло шкаф, и оттуда с грохотом посыпались скелеты.
— Скелеты в шкафу? И не лень тебе их прятать было? Им самое место в магазине наглядных
пособий! Убираем?
— Убираем… — кивнула совершенно ошеломленная хозяйка.
— Отлично! Это, как я понимаю, засушенные чувства и несбывшиеся мечты? Помыть и
расправить!
Пока хозяйка выполняла указание, Чудо, засучив рукава, метало в мусорное ведро старые обиды,
подавленные желания, горестные воспоминания и прочий хлам.
— Но разумно ли это – избавляться от накопленного опыта? – робко спросила хозяйка.
— Может, и неразумно, зато исключительно полезно! Ведь чтобы в твоей жизни появилось что-то
новое, надо сначала избавиться от старого!
— Ой, как пусто! – воскликнула потрясенная хозяйка, обозревая масштабы уборки. – У меня же
ничего не осталось! С чем я буду жить?
— Со мной! – жизнерадостно сообщило Чудо. – Я вошло в твою жизнь и теперь тебя не оставлю.
И мы с тобой вместе родим много-много маленьких чудес!
Так в жизнь хозяйки вошла Безусловная Любовь – самое большое Чудо, которое существует на
свете. Оно не дает ей уходить в Прошлое и цепляться за Будущее, потому что то, что происходит
«здесь и сейчас», всегда оказывается куда привлекательнее!
Теперь у нее есть все: и поклонники, и чудеса, и радость жизни. «Какая чудесная женщина!», —
часто говорят про нее окружающие, и это правда: ведь Чудеса освещают нас изнутри, и тогда мы
сами становимся Чудом!

Эльфика

— Да разве такое может надоесть?!
— Ещё как может! — усмехнулась рыбка. – А что ты будешь чувствовать через год такой жизни?
— Да супер всё будет! С утра проснулся – в бассейн! Лежишь себе, загораешь до обеда. Потом
тихий час и снова в бассейн, до ужина. Перед сном поплавал, обсох и спать! А утром снова в
бассейн… И… И так целый год?!!!
— Ну, да! А представь 5 лет одно и то же?
— Да, ты права, рыбка. Так оно мне быстро надоест! Что же делать? – запереживал вдруг мужик.
— А ты сам как думаешь? Вот если бы тебе не нужно было бы работать, чтобы прокормить
семью, чем бы ты тогда занимался?
Крепко задумался мужик.
— Знаешь что, рыбка? Я бы тогда столярную мастерскую открыл! Дюже люблю я это дело!
Загорелись глаза у мужика. Стал он картины себе представлять всякие прекрасные, из его,
мужика, будущего.
— И что бы тебе это дало? – уточнила рыбка.
— Я бы целый день был в мастерской, работал бы по дереву в волю. А что? Если о хлебе думать
не надо, то можно и не спешить и в своё удовольствие творить! Тогда и работы совершенно
другие получаются, коли душу в них вкладываешь.
— А потом что?
— А потом изделий стало бы так много, что и продавать бы стал, а часть и дарил бы на
благотворительность. Во как! Учеников бы себе взял, дело передать, да и помощники не
помешали бы! А там, глядишь, дело бы пошло и вторую мастерскую открыл бы. Название даже
придумал: «Мастер Петроff»! Эх, красота!
— А как чувствуешь себя в этом будущем?
— Да отлично чувствую! Как же ещё? Я занят любимым делом, деньги есть, удовлетворение есть,
признание есть! Да я просто счастлив!
— Когда ты уже мог бы начать? – поинтересовалась рыбка.
— Да я уже могу! – вскакивая, прокричал мужик. И уже на бегу добавил: «СПА-СИИИ-
БООООООО!!!». И исчез из виду.
«То-то же! А то всё домА, да машины! А жить-то для чего?» — улыбнувшись, подумала рыбка. –
«Обожаю коучинг!» И скрылась в седой пене моря, махнув хвостом на прощанье – поплыла в сЕти
к новым клиентам!

Елена Воробьева

И женщина отправилась к докторам. Доктора осмотрели его и сказали, что болезнь
тяжелая, и лечить ее долго и трудно, но есть надежда.
- Значит, все-таки есть! – обрадовалась женщина и напряженно стала ожидать
чуда.
После лечения ребенку стало лучше, но болезнь никуда не ушла – просто затаилась
на время, а потом вспыхнула с новой силой.
- Ничего не можем сделать, — развели руками врачи. – Только поддерживать. А
потом, всегда есть надежда, что вот-вот изобретут новейшее лекарство, и тогда…
Но женщина решила не ожидать новейшего лекарства, а понесла ребенка к бабкам,
экстрасенсам и прочим целителям. Она надеялась, что уж или народная медицина, или
сверхъестественные способности подействуют на болезнь. Но ни отливание воска, ни
нашептывание на воду, ни пассы над телом ребенка не оправдали ее надежд.
Тогда женщина решила поехать в монастырь, где была чудотворная икона и
помолиться перед ней о выздоровлении ребенка. Она и свечи ставила, и молебны
заказывала, и молилась денно и нощно, но когда вернулась домой, никаких изменений не
обнаружила – дитя все так же болело.
Больше обращаться было не к кому – похоже, ее надежда умерла.
- Мудрец! – вспомнила она. – Это он убил мою надежду. Надо пойти и высказать
ему все, что я о нем думаю.
Она прибежала к Мудрецу поздним вечером, когда было уже темно, а на небе горели
звезды. Но он не спал – сидел у порога и словно бы ждал ее.
- У меня больше нет надежды! – гневно крикнула она. – Это ты во всем виноват!
Ты зародил во мне зерно сомнения! Зачем ты сказал мне тогда эти слова? Если бы я и
дальше надеялась, то все бы изменилось…
- Ничего бы не изменилось, — покачал головой Мудрец. – В тебе было очень много
Надежды, но совсем не было Веры. А значит, и результат был неоднозначный – так, 50 на
50.
- О чем ты говоришь? – устало спросила женщина. – Ведь надеяться на Чудо – это
единственное, что мне оставалось.
- Нет. Был и другой выбор – ВЕРИТЬ в Чудо. Верить в то, что оно непременно
случится. Верить в то, что Всевышний посылает тебе именно то, в чем ты нуждаешься для
совершенствования души. Надежда – это зыбкие волны, Вера – это твердыня и опора.
Надежда – это порхающие светлячки, Вера – это мощный маяк. То, на что мы надеемся –
может произойти, а может и нет. То, во что мы верим, происходит всегда. Во что ты верила
до сих пор, женщина?
- В то, что нам помогут, — тихо ответила она. – В то, что найдется какой-то
человек, или лекарство, или еще какой-нибудь способ уничтожить болезнь.
- И это проявлялось в твоей жизни, - кивнул Мудрец. – Но ты не верила в конечный
результат. Просто надеялась…
- Я не надеюсь больше, — сказала она. – Я исчерпала запасы своей надежды до
дна.
- И теперь тебе остается два пути: или впасть в отчаяние и обозлиться на весь мир,
или начать, наконец, ВЕРИТЬ. Во что ты хочешь верить сейчас? – спросил Мудрец.
- Я уже не знаю, — покачала головой женщина. – В голове моей полный сумбур и нет
ни одной связной мысли.
- Посмотри на звезды, — предложил Мудрец. – Можно ли надеяться, что они были
созданы для нас? Нет, нам не дано знать замысел Творца. Но в это можно верить! И тогда
для тебя так и будет, и душа твоя наполнится светом звезд. Я вот – верю, что это так, и
мне приятно думать, что звезды светят для меня.
- А говорили, что ты немногословный, — вдруг вспомнила женщина.
- Я разговариваю только с теми, кто способен меня услышать, — ответил Мудрец. –
С теми, кто потерял Надежду, но готов обрести Веру. Так во что ты хочешь верить?
- В то, что Всевышний нам поможет, — чуть помедлив, сказала женщина. – В то, что
я справлюсь – как бы не повернулась ситуация. В то, что мой малыш может быть
счастливым – даже если он никогда не поправится! Я верю в это, и никто не сможет отобрать
у меня мою Веру! Я верю в себя, верю в моего мальчика, и верю, что все сложится
наилучшим для нас образом!
- Я рад за тебя, женщина. И теперь я пойду отдыхать, а ты отправляйся домой – к
своему ребенку. У вас все будет хорошо. Я в тебя верю.
И Мудрец скрылся в своей хижине.
А женщина пустилась в обратный путь, но теперь она смотрела не под ноги, а в небо
– туда, где мерцали звезды.
- А еще я верю, что вы созданы для меня! – сказала она звездам и пошла дальше,
чувствуя, как душа ее наполняется звездным светом.

Эльфика

Дело в том, что Государство без Сада существовать не может. Государство – это
машина, механизм. А Сад – это его Душа. Представляете себе бездушный механизм? Даже слушать скучно, правда? А вот одушевленный… Поэтому все молодые Монархи, и не очень молодые, и даже совсем старые, стремятся найти себе Садовницу. Ну, если не для жизни в Государстве – так хотя бы приходящую! Чтобы взращивала Любовь, Нежность, Доброту…
Чтобы ухаживала за растениями, которые очищают пространство от Зла и несут Свет. Я вам больше скажу, дорогие: самые счастливые, самые умные, самые успешные детки рождаются в тех Государствах, где заботятся о Саде. А кто о нем должен заботиться?
Конечно, Садовница!
Мы, Садовницы, встаем с рассветом и сразу начинаем работать: пропалывать,
подкармливать, поливать, подрезать больные побеги, формировать кроны и разбивать новые клумбы. Если Садовница делает это все с песнями, с удовольствием, с любовью – у нее и Сад расцветает, одно загляденье! А если Садовница работает неохотно, жалуется на судьбу, ленится – у нее и цветы вянут, и сорные семена прорастают, и ломается все – то шланг лопнет, то беседка покосится. А это, между прочим, сразу на всем Государстве отражается. Так что от нас, Садовниц, зависит, с каким настроением подданные
Государства по утрам на работу спешат и хочется ли им по вечерам домой возвращаться.
Что, малышка? Откуда у меня в саду был мусор? Молодец, запомнила… Это давняя
и грустная история. Но я вам расскажу, я же обещала. Понимаете, каждая девочка при
рождении получает свой Участок. Пока это просто кусочек дикой природы. Там растут
лесные цветы, пахнет грибами и земляникой, а в пышных кронах деревьев поют лесные птицы. Пока девочка маленькая – об ее участке заботится сама природа, а еще – мама.
Хорошо, если мама опытная Садовница! Тогда она учит девочку сызмальства правильно ухаживать за Садом Души. И вскоре юная Садовница уже сама понимает, как правильно распланировать грядки, сколько требуется полива, а сколько – удобрения. Девочка уже знает, что если сорняки вовремя не выполоть – они разрастутся и задушат Цветы Души, что Жалость – плохое удобрение, а Любовь – универсальное, что чем ухоженнее, симпатичнее ее Сад Души, тем больше шансов попасть в хорошее Государство, к сильному Монарху.
Что, родные? Вас этому не учили? Ваши мамы ничего такого не знают? Вот-вот, и
моя тоже… Моя мама также ничего не знала про Сад Души. И ее мама, наверное, тоже не знала. Потому что я сейчас понимаю: у моей мамочки Сад был невероятно запущен! Бурелом, гниющие листья, из-за стволов какие-то Монстры Прошлого выглядывают…
Страшное местечко, не хочется туда лезть. Вот и мама старалась не лазить. А от этого Сад еще больше зарастал и дичал. И я тоже – выросла, так и не узнав, что о Саде надо заботиться постоянно. И мой Сад Души тоже стал зарастать, портиться…
Что ты говоришь, детка? Как я догадалась? Так я ж и рассказываю! Вы слушайте,
слушайте! Вот, стало быть, годы идут, я расту, сад дичает. Горькие слезы полынью
прорастают. Жгучие обиды в крапивные заросли превращаются. Пошлю кого к черту – чертополох стеной встает. Зависть лютая волчьей ягодой рассыпается. Буря чувств
пронесется – повалит деревья, все пути-тропки к сердцу моему завалит буреломом. Что ж тут удивляться, что прозорливые Монархи меня в свое Государство приглашать не спешили?
Посмотрят, побродят на опушке – и идут других Садовниц себе искать. А мне еще больше обидно: я ж в Сад своей Души сроду не заглядывала, мне-то кажется, что я очень даже ничего! Зеркало, оно ж Душу не отражает.
И вот однажды шла я по улице и увидела старичка безногого. Сидит в тележке возле
магазина, на солнышко щурится. И так мне его жалко стало! Подхожу к нему, говорю:
дедуля, мол, прими от меня денег в дар. Он посмотрел на меня так внимательно,
улыбнулся. И говорит:
- Никак, девонька, пожалела меня? Не жалей, не надо! Я счастливый! Во всех передрягах живой остался, жизнь прожил, Государство свое поднял. А здесь я Садовницу жду, она за покупками побежала.
И правда – выкатывается из магазина старушка с двумя сумками, маленькая такая,
сухонькая, и тоже улыбается. Говорит:
- Эх, дед, и хват ты у меня! Не успела оглянуться – а он уже молодуху себе нашел! Вот
какой шустрый!
Дед приосанился, отвечает:
- А чего? Я еще Прынц хоть куда! Любая мне свой Сад откроет!
И так я им позавидовала! Аж слезы выступили. А старушка ласково так посмотрела и
мне говорит:
- А ты не завидуй! От зависти ничего хорошего в Душевном Саду не произрастает! А если помочь хочешь – пособи нам сумки донести, мы тут неподалеку живем.
Ясное дело, я сумки подхватила, мне и самой посмотреть захотелось, как живут эти
старички. И что это за Сад, о котором они толкуют?
Оказалось, старички обитают на соседней улочке, я и не забредала туда никогда. Там
частный сектор, старые дома. И у них домишко небольшой, но ухоженный. А уж вокруг
него!!! Я в первый раз в жизни поняла, что такое настоящий Сад. Что у них только не росло! И яблони, и сливы, и вишня, и малина. А уж цветов!!! Я обомлела. А дед заметил и говорит гордо так:
- Это все моя Садовница! Она все придумала, она и вырастила! Лучше Садовницы в жизни не встречал!
А она смеется, рукой машет:
- А ты всю жизнь только и делал, что сравнивал! Он, девонька, такой ходок был – ой,
мамочки! Девки за ним с матрасами бегали!
- А вы что ж, это терпели? – страшно удивилась я.
- Дык любила же, — засмеялась бабулька. – Хозяин он хороший, крепкий. Меня холил,
детишек любил, хозяйство в порядке держал. Чего ж от добра добра искать? Ясное дело, на такое сокровище много охотниц находилось.
- Да уж, — гордо заявил дедок. – Только я завсегда домой стремился. Потому как вспомню наш Сад – мне больше никаких удовольствий не надо, забирайте свой матрас, и прощения просим! Моя Садовница – редкостная, природная! Мне и не до девок было – надо Садовницу охранять, чтобы другой Правитель не переманил.
- Как вы странно говорите! – говорю им. – Садовницы, Правители… Вы о чем?
- А мы о главном! – хором мне говорят, и смеются оба. – Пойдем с нами чай с малиной
пить – мы тебе все до донышка выложим!
И вот, ребятишки, за чаем с малиной они мне все и рассказали. И про Государство, и
про Сад Души. Я такое узнала, что ни в одной книжке не прочтешь! Только тогда я поняла, почему от меня порядочные Монархи шарахаются. Кому охота в центре Государства такой запущенный Сад держать? Это ведь на всем Государстве отражается! То есть если кто меня и пригласит в свое Государство, так такой же захудалый Правитель, к которому ни одна опытная Садовница пойти не согласится.
Как ты сказал? Волшебные старички? А ведь прав ты, мальчик! Волшебные! И я с
ними дружить стала. У меня времени свободного много было, одна ведь. Только раньше я его на бесплодные страдания да несбыточные мечты тратила. А теперь стала к старичкам ходить, помогать им по дому да за Садом ухаживать. У них дети уже выросли, поразлетелись, свои Государства создали. А я им за внучку стала. И они меня учили, как Сад Души возделывать. Как ухаживать, чем подкармливать. Главное – не давать сорнякам окрепнуть, на корню их выкорчевывать, пока мелкие.
Как? Правильный вопрос, детка! Отвечаю: вот обидели тебя – так ты не копи обиду,
не давай ей в Душе прорасти. А прости сразу, от души! Если семечко питания не получит, оно само засохнет. А лучше полей это место Любовью. Любовь – она такая, от нее только хорошее произрастает! Два главных удобрения в Саду Души применяются: Любовь и Благодарность. За все, что в вашу жизнь приходит, благодарите. Благодарность к вам сторицей вернется! А проклятия – сорняками прорастают, да такие корни дают! Замучитесь потом выкорчевывать. Вот Любовь – это живительный источник. Этот источник в каждом из нас есть, только у многих всяким мусором завален, грязью забит. А почистишь его, обустроишь – и такой Фонтан Любви бить начинает! Целебный, живительный!
Можно ли рвать цветы? Я их без нужды не рву. Ведь что такое сорванный цветок?
Начало увядания! А если вы хотите по букетику – срежу вам с удовольствием, раз вам от этого радость. И семян дам, хотите – дома посадите. А если есть желание – возьмите цветок в горшочке, у меня и такие есть, как раз для подарков. Будет расти, цвести, глаз радовать. И вы научитесь ухаживать за Садом. Да, мальчишки, и для вас полезно! А то вы ведь рано или поздно пойдете Садовницу искать! Хороший Монарх все стремится сам узнать, своими руками попробовать, чтобы потом верный выбор сделать.
Долго ли я Сад взращивала? Да с тех пор и взращиваю! Это процесс непрерывный,
все время хочется что-нибудь улучшить, переделать… То новый цветничок устроить, то фонтан запустить, то беседку поставить. В Саду Души должно быть много мест для
отдохновения! Вон, видите большую беседку? Это для встреч с друзьями, в большой
компании. А вон та, поменьше, на берегу озера – для беседы тет-а-тет, ну, вдвоем то есть.
А дальше – видите, где все плющом увито? – это Уголок Уединения. Ведь иногда хочется наедине с собой побыть, со своим сердцем поговорить.
Не боюсь ли я, что кто-нибудь эту красоту разрушит? Говорите, хулиганы? Что ж, и
такое бывало. Заберется кто-нибудь в Сад – и давай скамейки крушить, клумбы
вытаптывать. Только я знаю: мой Сад такого не потерпит. Маки на вандала сон наведут, лианы опутают, вглубь не пустят, розы ароматом умиротворят. А я не стану пускать в Сад Души сорняки злобы, обиды и мести – я сразу за работу. Глядишь – все и поправила, даже что-то новое придумала, и Сад лучше прежнего стал.
Угощайтесь, ребятки, клубникой! Как раз поспела! Можно прямо с грядки рвать. Ее
мыть не надо – она Любовью омыта, Благодарностью напоена. Вкусно? А я что говорю! И вы такую вырастить сможете, стоит только захотеть. Вот вам ведерочки – набирайте, кто сколько хочет. Что? Да конечно, не жалко! Ели у Садовницы Сад Души возделанный, так ей ничего не жалко, от щедрости душевной. Чем больше раздашь – тем больше вырастет.
Пора, говорите? Ну и хорошо! Бегите, дорогие. Разбирайте цветы и семена – у кого к
каким Душа лежит. Можно ли маму привести? Конечно, солнышко! Я гостям всегда рада.
Только приходите через центральные ворота! Я сейчас пойду, объявление повешу: «Опытная Садовница приглашает на задушевные встречи».
Убежали ребятки. Забавные какие! Такие изумленные были! Ой? Что это? Никак
росточки какие-то? Да, вот как они бежали, так и росточки – дорожкой. Я знаю! Это
Изумительные Цветы! Чудо-то какое! Надо их пересадить, чтоб не вытоптали случайно. Ну и что, что солнце заходит? Успею! У меня на все и Любви, и Времени хватит. Я ж Садовница!

Эльфика

— ЕМУ родила? Ну и отдай ему. Подарок есть подарок.
— Что значит «отдай»??? Как это я отдам своего ребенка??? Да он вообще этого
ребенка не хотел!
— Тогда не ври! «Ему»… Запомни: детей надо рожать не «ему», и не «для себя», а
для Мира! Мир нуждается в новой Душе, а тебе оказана великая честь поучаствовать в
процессе, выносить и взрастить.
— Так я и хотела! Но ребенку нужен отец! А он не хочет с нами жить!
— Его право.
— Нет у него такого права!!! Он отец! Мой ребенок имеет право на счастливое
детство.
— Твой ребенок и так счастлив. Несчастлива ты.
— Да, я несчастлива. Я хочу замуж!
— Так выходи. Мужчин много, хватит на всех.
— Но я за него хочу!
— А он не хочет. Отнесись к этому с уважением, и будет тебе счастье.
— Научи меня, как сделать так, чтобы он принял мою любовь!
— Очень просто. Возьми в руки винтовку. Явись к нему. Прицелься. И скажи: «Или
примешь мою любовь, или я тебя убью».
— Что????
— А что ты сейчас делаешь? То же самое. Только без винтовки. Он не берет, а ты
суешь. Он отказывается, а ты настаиваешь. Он убегает, а ты обижаешься.
— Но почему он убегает??? Я же с самыми чистыми намерениями! Я просто хочу
подарить ему свою любовь!
— Врешь. Ты пытаешься заполучить новую игрушку. Плюшевого мишку, которого
можно тискать и таскать за собой! И ненавидишь его за то, что он пытается спастись.
— Да. Это так. Порой я его ненавижу. Он не хочет меня понять!
— А ты? Ты – хочешь его понять? Для тебя существует только твое «хочу». Чужих
«хочу» ты не слышишь.
— Но я его люблю!
— Врешь. Ты его не любишь. Ты его хочешь. Но не можешь заполучить. Поэтому и
злишься.
— Все, что я делаю, это для нас!
— «Нас» не существует. Есть ТЫ и ОН. Вдумайся: семья – это СЕМЬ «Я»! Семь
разных людей, семь личностей, семь «я». А вовсе не безликое «мы». Один любит мясо,
другой молоко, а третий плоды и овощи. Одному нравится охотиться, другому петь, а
третьему плести сети. Что любит делать твой мужчина?
— Похоже, доставлять мне боль. Это то, что он умеет делать в совершенстве.
— Это ТЫ умеешь в совершенстве доставлять себе боль через других людей. Иначе
бы ты не выбрала такого мужчину.
— Я просто хотела любить и быть любимой, — тихо сказала женщина. – Что в этом
плохого?
— То, что ты постоянно себе врешь. Вовсе не этого ты хотела. Тебе нужен мужчина
не для любви, а чтобы заполнить твою пустоту. Он чувствует это – и отодвигается. Пустоту невозможно заполнить, она поглощает. Тебе всегда будет мало… Любовь – Истинная
Любовь! – не нуждается в обладании.
— Значит ли это, что нам не быть вместе? – подумав, спросила женщина.
— Ты и сейчас думаешь о том, как его заполучить. Ты говоришь, что он не
принимает твою любовь. Но ведь и ты не принимаешь свою Мудрость.
— Я не понимаю, почему я должна быть одна???
— Потому что ты не готова. Ты вся пылаешь. Ты слишком ХОЧЕШЬ. Это желание. А
там, где живет Любовь, светло и спокойно. Туда ТЯНЕТ, понимаешь?
— Если его не тянет… значит, во мне нет Любви?
— Ну вот, первая мудрая мысль. Подумай: любишь ли ты себя, если упорно
цепляешься за отношения, несущие тебе страдания?
— Но когда он будет со мной, страдания исчезнут! Я буду счастлива!
— Опять врешь. Хотя… Скорее, ошибаешься. Тогда ты найдешь повод для страданий
в чем-нибудь другом. Не о том сказал, не так сделал, не то подарил…
— Я хотела, чтобы он мне подарил обручальное кольцо… Это был бы самый дорогой
подарок.
- А между тем он тебе уже сделал самый дорогой подарок!
— Когда? Какой?
— Твоя дитя. Ребенок, у которого ты можешь учиться любить просто так, без всяких
условий. И который без всяких условий любит тебя. Он не родился бы, если бы не было твоего мужчины. Твой ребенок – это частичка твоего мужчины, так? Вот и люби! Или ты не рада?
— Нет, я рада! Я благодарна судьбе за то, что у меня есть ребенок. Но если бы у
него был еще и отец…
— У ребенка есть отец. Это у тебя нет мужа. А хочется! Ты сама, как ребенок… Ты
все время подменяешь понятия. Желаемое выдаешь за действительное. Поэтому и бродишь во мраке.
— Но что же мне делать???
— Учись благодарить судьбу за то, что ЕСТЬ, а не корить за то, что МОГЛО БЫ
БЫТЬ. Тогда и судьба с благодарностью воздаст тебе вдвое больше.
— То есть… я должна отказаться от своей заветной мечты – быть вместе с
любимым?
- Вспомни старую мудрость: «Если ты теряешь что-то дорогое – отпусти его. Если
оно было твоим, оно обязательно к тебе вернется. Если оно не вернулось, значит, никогда твоим и не было». Это не я сказала. Мудрость веков!
— Мудрость веков… Почему же она прошла мимо меня?
— Может, ты просто не готова была ее увидеть? Когда охотник мчится за желанной
добычей, многое ли он замечает по сторонам? А тебе было слишком ОХОТА заполучить твоего мужчину. В пылу погони Мудрость разглядеть трудно.
— Но теперь я пришла к тебе, Мудрая. И я услышала тебя. Кажется, я поняла, что
ошиблась. Я гонялась за миражом, за призраком Любви. А он все время ускользал от меня, и это бесило. Пожалуй, теперь мне пора вернуться к себе. К себе и к моему малышу. Ведь он – наше продолжение… С ним я сумею пройти те Уроки, которые не прошла с любимым.
— Теперь ты тоже — Мудрая, — торжественно прозвучало из тумана, и тут же он
стремительно стал редеть, таять, вот уже и солнце сквозь него проглянуло. Женщина
всмотрелась – и ахнула.
— Мудрая, но почему у тебя мое лицо???
— Потому что я – это ты, — улыбнулась Мудрость. – Мудрость живет в каждом
человеке. Просто порой трудно до нее добраться. Тебе – удалось.

Эльфика

… Долго шли братья по родной земле. И остановились они однажды
у развилки трёх дорог.
-Не случаен этот знак свыше, - молвил Старший. - Раз Мечта у
каждого из нас своя, значит, суждено нам каждому своей дорогой
идти.
-Согласен, - отвечал Средний. - Однако, смеркается. Заночуем
здесь, а до утра и подумаем, кому какой дорогой отправляться.
Ночью всем троим приснился один и тот же сон. Снилось им, что
подошёл к их стоянке древний-древний старик, седой, как снег, в
длинных белых одеждах.
«Ведомы мне мечты ваши, -сказал Старец. - Высоки они. Да только
окрепнуть они должны, прежде чем станут для вас тем, чем вы их
считаете. Много испытаний ждёт вас, но одно из них - главное.
Каждому из вас предстоит узнать в лицо свою Мечту, распознать
среди многих других. И здесь лежит ваш пробный камень. Узнаете -
получите в руки ключ, повернув который, сможете открыть
заветную дверь к своему счастью. Не узнаете - не обессудьте,
потеряете свою Мечту навсегда. Не спешите идти вперёд,
подумайте. Хорошо ли знаете то, к чему идёте? Готовы ли вы
лишиться своей Мечты в случае неудачи? Эта ночь и этот
перекрёсток - рубеж вашего Нового Пути. За ним дороги назад уже
не будет. Думайте, решайте!»
… Проснувшись, братья долго молча сидели у догоревшего костра.
Каждый думал о своём, но все думали об одном и том же. Сомнения
терзали душу Старшего.
«Как же я смогу узнать свою Мечту? Ведь у каждого человека своё
счастье, и у каждого счастья - своё лицо. Значит, и Мечта моя так
же многолика, как Счастье людское. Но если из тысяч лиц я не
узнаю единственного, моя Мечта навсегда покинет меня? Моя вера,
моя опора… Нет, уж лучше вернуться, пусть она останется
недостижимой, но она будет жить и согревать мою душу, как
далёкое Солнце!»
Средний думал иначе.
«Моя Мечта проста и понятна - разве можно не узнать её? Она, моя
звезда, моя надежда, светит мне факелом путеводным, разве
можно пройти мимо неё? Нет, я иду вперёд, следуя её зову, и никто
не сможет меня остановить!»
«На всё Воля Божья! -думал между тем Младший. - Пусть я ещё не
знаю, как выглядит моя Мечта, но ради возможности Её воплощения
я готов рискнуть потерять не только Её, но даже и жизнь свою,
потому что она важнее моей жизни. Видит Бог, не ради овладения
Ею вышел я в путь, но ради служения Ей, как чему-то Великому и
Вечному. И если я Её не узнаю - не Она умрёт для меня, но я умру
для Неё, а это - невелика потеря.»
… Первым нарушил молчание Старший. Когда он заговорил, братья
даже не сразу узнали его - так постарел он за это утро. Глядя
сквозь них невидящим взором, ронял брат слова, будто пудовые
гири.
-Не могу я дальше идти, братцы. Хотите - судите, хотите - нет, не в
силах я буду пережить потерю, если вдруг её не узнаю. Никогда не
прощу себе этого. Так что не поминайте лихом!
Повернулся старший брат и, не попрощавшись, пустился в обратный
путь.
-Я уважаю твой выбор, брат, - сказал ему вдогонку Средний. -
Немало мужества нужно, чтобы трезво оценить свои силы и
отказаться от дальнейшей борьбы, понимая неизбежность
поражения. Тяжёл будет груз, что ты на себя взвалил - жить с
мечтой, сознавая невозможность её осуществления. Благослови тебя
Бог! Ну, а мне, как среднему брату, знать, суждена средняя дорога.
-Я направо пойду, - отозвался Младший. - И, если не увидимся боле
- прости и прощай!
Обнялись братья на прощание и пошли каждый своим путём.
… Много лет прошло с тех пор. И как разошлись тогда братья
каждый своей дорогой, так больше и не встречались.» - закончил
Старый Мастер свой неторопливый рассказ.
Ученики какое-то время молчали, потом заговорили наперебой.
-А что же случилось потом?
-Почему они больше не встретились?
-Это и вправду было, или вы всё придумали?
-Как сложилась потом судьба братьев - про то мне не ведомо. А
сказка то или быль - думайте как хотите.
-А что стало с Младшим? - спросил вихрастый белобрысый паренёк
с ясными голубыми глазами. - Я, как и он, мечтаю передавать
людям свои знания. Когда они будут, конечно, - тут же добавил он,
смутившись.
Старик встал, пряча в усах улыбку.
-Ну всё, воробьи! Пора расходиться - поздно уже!
Когда стих шум многочисленных голосов и просторная горница
опустела, Мастер долго сидел, подперев руками кудлатую седую
голову и неотрывно глядя на пламя свечи. Яркие огоньки плясали в
глазах, и воспоминания лёгкими крыльями трепетали у его лица.
-Почему ты не сказал им правду? - негромкий голос прозвучал за
спиной Мастера, заставив вздрогнуть и мгновенно вернув его к
реальности.
Мастер обернулся. Старец совсем не изменился, и, хотя с момента
их встречи в далёком сне прошло много лет, узнать его не составило
труда.
-Ты не хотел их расстраивать рассказом о судьбе братьев?
-Это была бы грустная сказка, - вздохнув, ответил Мастер.
-Но разве твоя Мечта не сбылась? Разве есть равный тебе в твоём
мастерстве во всей округе? Разве нет у тебя достойных учеников,
которые переняли не только твоё умение, но и твоё отношение к
жизни и тягу к служению Мечте?
-Но ты говорил об Испытании, через которое я должен был пройти,
узнав свою Мечту в лицо. Почему я его так и не дождался?
-Друг мой! - Старец подошёл к Мастеру и обнял его за плечи. -
Вспомни ещё раз ту ночь у развилки. Это и было ваше Испытание, и
каждый из вас вышел из него по-своему. Старший так и не понял,
что никто не может сделать человека счастливым, кроме него
самого. Каждый человек - творец своего счастья, и пока Старший
это не осознает, он так и будет жить со своей неосуществлённой
мечтой.
-А средний брат? У него есть дом, сад, семья. Разве его мечта не
сбылась?
-Среднему сложнее. Он не узнал своей надежды, своей сокровенной
Мечты, загнав её в тесный и пыльный круг своего домашнего очага.
Когда-то давно его юношеское сердце откликнулось на древнюю
мудрость, но холодный ум по-своему истолковал её смысл. А ведь
«построить дом» - означает обрести духовную опору, твёрдую
жизненную позицию, неподвластную бурям и ураганам. «Посадить
дерево» - посеять в людях семена добра, бережно хранимые в твоём
сердце, а «вырастить сына» значит передать свой опыт другим,
подобно детям, тянущимся к твоему свету. Твой брат замкнулся в
маленьком мирке своих собственных иллюзий и потерял свою
Мечту, которая могла быть не менее высокой, чем ваши.
-Но ведь он счастлив в своём мирке?
-По крайней мере, он считал так, когда вы виделись в последний
раз. А сейчас… Не хочу тебя расстраивать, - рассмеялся Старец.
-Но чем же я лучше их? Чем заслужил я честь исполнения своей
Мечты?
-Ты прошёл своё главное испытание в то же утро у развилки дорог.
Ты понял тогда, что не мечта служит человеку, а человек - мечте. А
поняв это, ты всю жизнь подчинил этому служению. Твою Мечту
можно назвать одним словом - Любовь. Не к конкретному человеку,
а Любовь к Совершенству, к Красоте, Любовь к людям. И служение
такой Любви - Великое Служение. Потому ты и указал своим
ученикам путь к счастью - чего не достиг старший брат, посеял
семена и взрастил плоды - от чего уклонился средний, и прикоснулся
к Совершенству, о чём сам мечтал когда-то. Больше мне нечего
сказать тебе. Ты нашёл свою дорогу. Иди же по ней, и пребудет на
тебе Благословение Единого!
С этими словами Старец поклонился и исчез.
Мастер подошёл к окну, глянул на небо, усыпанное крупными,
яркими звёздами, и почудилось ему, что сквозь россыпи звёзд
проступает Лик такой неземной красоты, что перехватило дыхание у
Старого Мастера и слёзы выступили на глазах.
«Так вот ты какая, моя Мечта! - пронеслась стремительная мысль. -
Господи, да уже ради этого стоило жить!»
Долго ещё стоял Мастер, глядя на розовеющее небо, и звёзды
плавились в его глазах, навсегда запечатлевших Лик Исполнившейся
Мечты.

Виктор Тузлуков

— Ой! Да что же это я? Спина согнулась, плечи опустились, волосы обвисли, глаза на
мокром месте и зад поджат… Да что это я??? Так, немедленно умываться, причесываться, одеваться красиво, на лице красоту рисовать!
— … Ну вот, совсем другое дело! Любо-дорого посмотреть!
— Ага… А то я с этими переживаниями о себе как-то совсем забыла. А в зеркало
глянула – и охнула! Ну просто жуть ходячая! Такую и пнуть не грех, сама бы пнула.
— А сейчас?
— Сейчас нет. Сейчас я себе нравлюсь. Я даже думаю – что это я за ним так
убивалась? Да я ж красавица! Если не оценил, променял – ну, сам дурак. Счастья ему в
личной жизни. А я… А у меня другие планы!
— Значит, подействовал Волшебный Пендель?
— Что? Какой Пендель?
— Волшебный. Если человек в развитии своем застывает, замирает, сам двигаться
не хочет, ему Доктор Время выписывает Волшебный Пендель. Для ускорения. Кааак даст под зад – тут уж на месте не устоишь, поневоле двигаться придется!
— Это что же, получается, мне Волшебный Пендель прописали?
— Получается, так. Доктор Время шутить не любит – не хочешь добровольно –
заставят принудительно. Чтобы Ход Времени не тормозила.
— А я тормозила???
— Еще как! Сама говоришь, ушла в переживания, опустилась совсем, пользы от тебя
Вселенной никакой. Так бы и жалела себя, рыдала над погубленной судьбой, пока всю жизнь вместе со слезами не выплачешь. А Волшебный Пендель получила – ишь как бодро забегала! Откуда что взялось?
— Ну, когда я рассердилась, у меня прямо какая-то энергия пошла! Захотелось
немедленно найти причину! То есть виновника! А его нет. Оказывается, Волшебный Пендель, вон оно что…
— Ну да. Только со второго раза подействовало.
— Почему «со второго»? Меня только один раз пнули!
— Неееет… Первый раз – с помощью мужа пинали. Ты не поняла просто. Предпочла
его виновником назначить. А ведь уже тогда можно было задуматься: ты-то что не так
делаешь? Может, пора перестать носить мужу тапочки в постель и в себе что-то изменить?
Ну, хоть прическу сделать? Или в Клуб Любителей Кактусов записаться?
— А что? Помогло бы?
— Может, и помогло бы. Когда ты сама себе интересна – мужу тоже интересно
становится. Но что теперь гадать – ты ж все равно не отреагировала. Вот и пришлось тебя того… Еще раз! Да побольнее! Чтобы уж наверняка!!!
— Да уж, до сих пор таз гудит… А нельзя обойтись без этих самых Волшебных
Пенделей?
— Можно! Пендель прилетает только к тем, кто застоялся на одном месте. Если ты в
целенаправленном движении – всегда промахивается!
— Ой, что-то мы с тобой заболтались! Давай-ка быстренько целенаправленно
двигаться, а то боюсь, как бы Волшебный Пендель снова не прилетел. Я уж лучше
добровольно!

Эльфика

– Извините, мы не можем, Болезнь не позволяет, — внушительно проговорил он. — Так-то бы мы с радостью, но против Болезни не попрешь. Так что простите — нет, нет и еще раз нет!
Результат ему понравился — перекладывать ответственность на Болезнь оказалось очень приятно. По крайней мере, виноватым в том,что прозвучал отказ, он себя не чувствовал.
– Ух ты, здорово! Очень авторитетно звучит! Ну, теперь мне никто не возразит и даже уговаривать не будет. «Нет» так «нет», против Болезни не попрешь.
Вежливый Отказ стал прямо радостным — такую мощную поддержку он ощутил в лице Болезни.
– Да, забыла сказать! — проговорила внезапно вернувшаяся Болезнь. — Ты имей в виду: я бесплатно ничего не делаю. Взамен буду безжалостно жрать время, энергию и силы. И вообще потребую мне беспрекословно подчиняться. Зато никакой ответственности! Устраивают такие условия?
– Устраивают! — обрадовался Вежливый Отказ. — Все, мы теперь друзья!
И стали они дружить с Болезнью. Чуть что — Вежливый Отказ на нее ссылается. Дескать, я бы и рад сказать вам «да», но вынужден говорить «нет», потому что Болезнь. А сам вроде и не виноват.
Но вот только через короткое время Вежливый Отказ стал чувствовать постоянное недомогание. То хромает, то скрипит, то голова кружится, и спать хочется все время. Пожаловался Болезни — вроде как энергии ни на что нет. И времени подумать, разобраться — тоже нет.
– А ты что думал? — пожала плечами она. — Я предупреждала. Это мзда за мое покровительство. Я ж за тебя твою работу выполняю.
За все надо платить, дружочек, а бесплатным бывает только сыр в мышеловке!
– Но так ведь и помереть можно! — забеспокоился Вежливый Отказ.
– Ну и что? Зато тогда тебе вообще не придется никому говорить
«нет»! На том свете сплошное «да», то-то отдохнешь!
Задумался Вежливый Отказ. Выгоды в дружбе с Болезнью, конечно, имелись, и немалые. Но на тот свет тоже не больно-то хотелось, ему и на этом вполне нравилось.
– А подумать можно? — опасливо спросил он.
– Думай! — разрешила Болезнь. — Только недолго. Некогда мне с тобой тут прохлаждаться, дел у меня — по горло. Так что я завтра забегу.
Болезнь временно отступила, а Вежливый Отказ стал думать. И так крутил, и эдак — все никак не мог решиться и определиться, то ли дружить ему с Болезнью, то ли нет. С одной стороны, выгодно. А с другой — слишком плата высока. Время, энергия, силы кому же лишние? Если они кончатся, вместе с ними ведь и жизнь кончится?
Вот он думал, маялся, а потом принял все-таки окончательное решение. Опять речь составлял, перед зеркалом репетировал. И когда Болезнь пришла снова, он ей вполне твердо сказал:
– Знаешь что? Я тут подумал и решил: попробую сам со своими делами разобраться. Тебе, конечно, спасибо, только я и сам могу «нет» говорить, без твоей помощи. Я теперь буду Очень Решительный Отказ. Вот!
– Ишь как заговорил! — удивилась Болезнь. — Ладно, без проблем. Пробуй, упражняйся. Может, еще и получится из тебя толк. Но если что — я тут как тут, только свистни.
Но Вежливый Отказ твердо решил поменять свою жизнь и выработать в себе полезные качества — твердость, решительность, последовательность и уверенность в себе.
С тех пор Вежливый Отказ все чаще выглядит Твердым и Решительным. Иногда еще начинает по привычке мямлить и руки заламывать, но вспоминает Болезнь и быстро берет себя в руки. Так что у него все лучше получается. На Болезнь больше не ссылается. И вообще ни на что не ссылается. Перестал оправдываться и реверансы раздавать, только говорит вежливо: «Извините, не могу!».
А если уговаривать начинают, просто переводит разговор на другие
темы. И ничего страшного не произошло! Оказывается, и без
Болезни слово «нет» вполне выговаривается. А Болезни Вежливый Отказ даже благодарен. За науку всегда благодарить надо!

Эльфика

— Да что мне об этом думать! Как можно хотеть быть мертвым,
когда есть возможность стать живым? Тут и обсуждать нечего!
— Но может быть, все-таки сначала ты спросишь у него?
— Как же я спрошу, если он меня не слышит и не может
разговаривать? — удивилась Цапля. — А я убеждена, что нет ничего
лучше жизни. Жизнь — это самое главное. И уж точно жизнь лучше
смерти, а жить — лучше, чем быть неподвижной статуэткой на окне
в доме у двух стариков.
— Ты точно это знаешь? — спросила Волшебница.
— Точно! Точно!
Волшебница покачала головой.
— Имей в виду, Цапелька, делать что-то для другого, не зная, хочет
ли он этого, очень опасная затея. Все может получиться совсем не
так, как ты ожидаешь. И может статься, ты пожалеешь о своем
решении.
— Ну что ты, Волшебница, — воскликнула Цапля, — я никогда не
пожалею, если Фарфоровый Гусь станет живым! Мы с ним будем
очень счастливыми.
— Ну смотри, — произнесла Волшебница загадочную фразу, — если
что не так — пеняй на себя. Я сделаю, как ты просишь. Но помни: я
тебя предупредила.
А в том доме на берегу реки, на окраине густого баварского леса,
жили Марта и Гюнтер. Жили они бедно, едва сводили концы с
концами, но были они людьми добрыми и очень порядочными, и вся
округа их уважала, поэтому кто чем мог помогали им. Были у Марты
и Гюнтера дети и внуки, которые жили в далеком городе и
приезжали очень редко. Каждый их приезд был для стариков
праздником.
В тот год дети и внуки собрались приехать к ним на Рождество.
Гюнтер отправился в лес за хворостом, чтобы растопить печь, и
еловыми ветками, чтобы украсить дом, а Марте нужно было
приготовить угощение. В кладовке было совсем пусто, и она пошла к
соседям за помощью. У одного взяла луковичку, у другого две
морковки, у третьего пару картофелин, а живший в самом дальнем
доме мясник Фридрих подарил ей сахарную косточку, на которой
было немного мяса. Марта вернулась домой радостной: теперь есть
из чего сварить похлебку. Конечно, на Рождество полагается ставить
на стол более сытное угощение, но они же с Гюнтером не виноваты,
что живут в бедности и единственное их богатство — Фарфоровый
Гусь на подоконнике, белоснежный, с красным клювом, украшение
всего дома.
Гюнтер вернулся из леса, растопил печку, Марта сварила вкусную
похлебку, они украсили дом еловыми ветками и сели у окна ждать
родню. Вскоре приехали две их дочери с мужьями и детьми,
привезли небогатые, но приобретенные с душой и любовью подарки
и стали собираться за стол. Марта уже стояла на пороге с котелком
похлебки в руках, когда Фарфоровый Гусь взмахнул крыльями и
сделал несколько неуверенных шагов по подоконнику.
— Бабушка, смотри, наш гусь стал живым! — закричал младший
внук.
— Правда, бабуля, — подхватила старшая внучка, — он ожил! Вот это
настоящее рождественское чудо! Теперь его можно зажарить, и у
нас будет взаправдашний праздничный стол, как у богатых!
Марта растерялась и чуть не выронила из рук котелок с обжигающе
горячей похлебкой, а Гюнтер вскочил со своего места, схватил гуся,
отнес на кухню и одним ловким движением свернул ему шею. Марта
и ее дочери, придя в себя от изумления, выбежали из комнаты и
быстро ощипали гуся, нафаршировали привезенными в качестве
гостинцев яблоками и поставили в печку. Через два часа в доме
Марты и Гюнтера шел настоящий праздничный пир, и вся их
большая семья радовалась, что у них Рождество не хуже, чем у
других, и дети наконец поедят досыта.
Они веселились, пели рождественские гимны, праздновали и не
видели, что за окном, на заснеженном холодном подоконнике, стоит
красивая бело-серая Цапля и плачет. Неужели именно об этом
говорила Волшебница? Неужели именно об этом предупреждала ее?
Как же так получилось? Ведь она, Цапля, хотела сделать как лучше,
для Гуся. Ну и для себя, конечно, тоже. Она совсем не хотела, чтобы
вышло так, как вышло. Она хотела жизни для Фарфорового Гуся,
жизни, полной любви, радости, путешествий и открытий, а
получилось, что она своим решением принесла ему мучительную
смерть. Ну почему, почему так вышло?
Цапля взмахнула крыльями и полетела к Волшебнице.
— А я знала, что ты вернешься ко мне, — хмуро проговорила
Волшебница. — Наверняка все получилось совсем не так, как ты
рассчитывала.
— Это правда, — горестно вздохнула Цапля. — Получилось все очень
плохо. Даже ужасно. Ты не можешь вернуть все обратно? Пусть
Гусь снова станет фарфоровым, лучше я буду любить его
безответно, чем знать, что его вообще нет больше на свете.
— Так не получится, — грустно улыбнулась Волшебница. — Ничего
нельзя вернуть назад. Во всяком случае, я этого не умею. И на
нашей планете я не знаю ни одного волшебника, который бы это
умел.
— Тогда объясни, что я сделала не так, — попросила Цапля. — В чем
я ошиблась? Почему все вышло так плохо?
— Потому что у каждого существа, живого и неживого, есть свой
путь, которым он идет и который ему предназначен. У твоего Гуся
было предназначение — стоять на подоконнике в доме и радовать
двух нищих стариков, у которых нет ни гроша и ни корки хлеба, зато
есть красивая фарфоровая статуэтка, на которой отдыхали их глаза
и при виде которой грелась их душа. Именно для этого твой Гусь был
послан судьбой на землю, а вовсе не для того, чтобы быть твоим
мужем и летать с тобой вдоль реки. Быть твоим мужем — не его
судьба. Ты не захотела с этим считаться, и вот результат.
С той поры Цапля никогда больше не прилетала ловить рыбку в то
место, где стоял дом Марты и Гюнтера: вид пустого окна напоминал
ей о страшной ошибке. Она улетела далеко-далеко, нашла себе
новое дерево для ночлега и новую реку для ловли рыбы, а в густом
баварском лесу ее больше никто не видел.

из книги Александры Марининой «Жизнь после
жизни»

Юноша почесал в затылке. С одной стороны, год-другой – это долго. Может, и юная особа,
милая его сердцу, не дождется, замуж выскочит… Но, с другой стороны, заговоренная стрела –
разве она не стоит того, чтобы чем-то поступиться? Тем более что симпатичных девушек
много, а заговоренная стрела – одна. Да и служить у Волшебника, наверное, будет очень
интересно! И что такое годик-другой, если ты молод и полон сил и планов? В общем, решил он
остаться и посмотреть, что будет.
В услужении у Волшебника оказалось вовсе не так интересно, как он ожидал. Первое время он
только убирался в доме, ухаживал за огородом, носил воду и готовил еду. А вскоре начались и
совсем уж непонятные задания.
Однажды Волшебник выдал ему наперсток, вывел во двор и указал на бочку с водой.
- Опустоши ее до обеда, — приказал он.
Юноша недоуменно посмотрел на бочку, потом на наперсток…
- Но это же невозможно! – воскликнул он.
- А ты попробуй, — предложил Волшебник.
Юноша вздохнул и приступил к делу, а Волшебник удалился в дом. Разумеется, к обеду юноша
сумел вычерпать совсем немного воды.
- Как? Ты еще не закончил эту простую работу? – удивился Волшебник.
- Ага, конечно, простую! – возмутился юноша. – Вычерпать наперстком бочку! Да тут неделя
нужна, а то и месяц!
- Дай сюда! – приказал Волшебник. – Смотри и учись!
Он сунул наперсток в карман, взял ведро и быстро вычерпал часть воды. А остальную просто
вылил, опрокинув бочку на бок.
- Все! И полчаса не прошло! – победно сказал он, вытирая руки.
- Но это не честно! — вскричал юноша. – Так бы и я смог!
- Но почему же не сделал? – спросил Волшебник.
- Вы же мне сами велели наперстком черпать… Вы меня обманули!
- Разве я такое говорил? Я просто дал тебе наперсток. А цель была поставлена четко и ясно –
опустошить бочку до обеда. Я не ставил тебе никаких дополнительных условий, они родились в
твоей голове. Так что ты сам себя обманул. Полагаю, и в жизни ты часто неоправданно
усложняешь путь к цели. На самом деле все обычно гораздо проще, а тебя подвели
невнимательность и косность мышления. Подумай об этом!
В следующий раз Волшебник повел его на склон и показал на три цветных камня.
- Смотри, вот три камня – черный, белый и красный. Черный – цель для слабых. Красный –
для обычных людей. Белый – для героев. Твоя задача – попасть в цель «для героев». Пока
что не стрелой, а обычным камнем. Начинай!
Черный камень был совсем неподалеку, красный – довольно далеко, а белый уж и вовсе
казался маленькой точкой. Юноша взял в руки камешек, прикинул расстояние и швырнул его в
цель «для героев». Его камень пролетел дальше черного, но не долетел даже до красного.
Второй камень постигла та же судьба. Юноша разозлился, стал метать камни один за другим
и даже несколько раз попал в красный, но вскоре устал и стал отчаянно мазать. Наконец, он в
бессилии выронил очередной камень и чуть не заплакал.
- Я слабак, — безнадежно сказал он.
- Ты не слабак. Ты чудак, — беззлобно усмехнулся Волшебник. – Смотри и учись!
С этими словами Волшебник взял камешек, швырнул его и легко попал в черный, затем сделал
короткую перебежку и взобрался на черный камень, а с него так же легко попал в красный,
опять совершил переход и с красного камня легко попал в белый.
- Ну как? – победно повернулся он к юноше.
- Но это нечестно! – кипел негодованием юноша. – Какая доблесть в том, чтобы хитрить при
достижении цели?
- Доблесть не в хитрости, а в трезвом расчете, — ответил Волшебник. – Если цель кажется
желанной, но недостижимой – это Мечта. Чтобы Мечта осуществилась, нужно к ней
приблизиться. Разбей путь на небольшие этапы и преодолевай один этап за другим. Так и
силы сохранишь, и самоуважение не потеряешь, и опыт получишь. Была поставлена задача:
поразить цель «для героев». Я показал тебе путь. Теперь попробуй ты!
Юноша легко попал в цель «для слабаков», от нее – в цель «для обычных людей», а вскоре он
уже прыгал на «геройском» белом камне, крича и размахивая руками.
- Ты честно взял свою высоту, — одобрил Волшебник. – Запомни этот опыт и смело применяй
его при осуществлении любой Мечты. Мечта может казаться далекой и даже недостижимой, а
вот цели должны быть четкими и хорошо различимыми. Чтобы бить без промаха!
И опять юноше было о чем подумать и что на ус намотать.
А в следующий раз задание вышло уж и вовсе замысловатое. Показал юноше две вещи: три
маленьких мешочка с какими-то сухими травами и три больших: один с драгоценными
камнями, другой с золотыми монетами, а третий с наконечниками для стрел.
- Если из этих всего три выбирать, какие бы взял?
- Большие, конечно, — осмотрев мешочки и их содержимое, пожал плечами юноша. – К чему
мне травы, я в них все равно не разбираюсь. А камни драгоценные, монеты золотые и
наконечники для стрел мне в жизни очень пригодятся!
- Золото и каменья – обманка, это я наскоро щепок во дворе собрал да заколдовал на время.
Наконечники – из плохого металла, с них толку не будет. А в малых мешочках, между прочим,
травки-то не простые! В первом – разрыв-трава. Она все замки открывает, все оковы мигом
снимает, древние клады обнаруживает. Цветет раз в году, на Ивана Купала, и найти ее очень
трудно. Во втором – злат-трава. Малая ее толика что угодно в чистое золото превратит. Я ее
сам вырастил, такой больше нигде в мире не существует. А в третьем – оживень-трава: любые
раны вмиг затянет, мертвого с ног поднимет. Да и то, что мешочки маленькие – это обман
зрения, на самом деле они бездонные; сколько травы ни бери, в них не убавится. Ну, что
теперь скажешь?
- Да если бы я заранее знал! – покрутил головой юноша. – Конечно, я лучше с травами
возьму… Золото-каменья меня смутили, да и все равно поистратились бы, а вот от трав всю
жизнь буду пользу получать. Да, я маленькие мешочки выбираю!
- Но первое слово дороже второго, — погрозил пальцем Волшебник. – Впрочем, у тебя есть
шанс. Погоди-ка, я сейчас…
И он на стену сарая прикрепил маленькие мешочки, а перед ними, на край крыши – большие, а
потом посреди двора черту провел.
- Вот тебе лук и три стрелы, становись сюда и стреляй, — предложил Волшебник. – В какие
мешочки сумеешь попасть – те твои. Но за черту, чур, не заступать!
Юноша уже не тот был, что прежде – поумнел, закалился, руку набил. Прикинул расстояние,
определил, откуда ветер дует, подумал, и только потом прицелился. Но вот как ни зайдет, как
ни изогнется – большие мешочки все равно обзор закрывают, к малым подобраться не дают.
Юноша трезво оценил шансы и все же попробовал как-то сбоку стрелять, в обход больших
мешочков. Но, разумеется, ни в малые мешочки не попал, ни в большие.
- Что-нибудь для себя понял? – спросил его Волшебник.
- Спасибо за урок, — поклонился юноша. – Понял я, что есть цели истинные и ложные. Злато-
серебро блестит и глаза слепит, за этим всем иной раз полезных вещей и не углядишь. А пока
разберешься, что к чему – поздно будет. Но я, по крайней мере, попытался!
- Что попытался – молодец. И что выводы правильные сделал – тоже. Самые большие
ценности на земле – жизнь и свобода. Вот это – цель, а все остальное – средства.
И, конечно же, каждый день юноша подолгу упражнялся в стрельбе из лука, а Волшебник сидел
где-нибудь неподалеку, наблюдал и комментировал.
- Стрела – это твое намерение. Крепкая стрела – это не менее важно, чем зоркий глаз и
твердая рука, поэтому стрелы опытные лучники предпочитают мастерить сами. Представь, что
твое намерение – прутик от веника. Много с него толку будет? Переломится еще при запуске!
А кривая неоструганная палочка? Далеко не улетит, это точно… Или вот возьмешь ты чужую
стрелу, а у нее и вес другой, и оперение непривычное… Намерение должно быть своим,
выстраданным. Его, конечно, можно приобрести в готовом виде, но, как ни крути, это будет не
твое намерение. Учись мастерить стрелы самостоятельно, дружочек!
- Если стрела – намерение, то что тогда ее оперение? – интересовался юноша.
- Оперение – это твои мотивы. Благодаря оперению стрела становится центрированной и летит
ровно, Если мотивы слабые или все время меняются, стрела начинает рыскать, кувыркаться и
может вовсе уйти от цели. Или поразить чужую цель, которая тебе не больно-то и нужна и
даже нежелательна.
- А наконечник? Наверное, это способность поражать?
- Интересная идея, сынок! Думаю, ты прав: стрела без наконечника уж точно поразить не
способна. Наконечник должен быть острым, закаленным и хорошо отполированным.
- Понял. И не думал, что в этом деле сколько премудростей!
- О своих намерениях надо заботиться, юноша. Любая цель напрямую зависит от намерения,
ведь оно – связующее звено между целью и тобой. Схема тут простая: как следует
вознамерился – легко достиг, и все дела!
- Но ведь еще можно и волшебство применить? Чтобы уж совсем наверняка!
- Открою тебе одно такое волшебство. Прежде чем послать намерение в цель – обратись к
высшим силам, попроси благословения у небес. Если намерение твое небесам понравится –
такую поддержку получишь! И руку укрепят, и стрелу направят, и цель приблизят. Никогда не
считай себя выше всех. Небеса все равно выше! И о помощи их просить не зазорно.
Благословение – великая сила!
Так вот и проходил день за днем – в заданиях и осмыслениях. Многое юноша понял про
жизнь и про себя. Сам теперь смеялся над тем, как раньше напрягался, чтобы его оценили и
заметили. Но стрелу заговоренную по-прежнему хотел получить. Да и то сказать, даром он,
что ли, столько времени Волшебнику служил? Цель была поставлена, намерение – твердое,
значит, нужно добиваться!
И вот однажды наступил день, когда он оказался совсем близок к своей заветной цели.
- Ну что ж, время наступило, стрелу для тебя я смастерил, теперь пришла пора ее закалить, —
с утра сообщил Волшебник.
- Я готов! – вскинулся юноша.
- Закаливать нужно кровью, — предупредил Волшебник.
- Я должен пустить себе кровь? – уточнил юноша, который уже хорошо осознал, что от условий
задачи зависит и путь к цели.
- Да нет, не себе, — покачал головой Волшебник. – За вот той скалой – деревня. Отправишься
в деревню и поразишь стрелой семь человек, которые первыми попадутся тебе на пути.
Целься прямо в сердце. Запомни: первые семь человек! Пол и возраст не важны. Наконечник
не вытирай – пусть на нем соберется кровь семи людей. Она и нужна для зелья. Тогда твоя
стрела станет разить без промаха, куда бы ты ее ни послал.
Юноша потерял дар речи, а Волшебник словно и не заметил.
- А я пока в горы, за нужными корешками, — объявил он. – Вечером встретимся тут, а в
полночь начнем зелье варить.
Волшебник появился на закате и нашел юношу во дворе. Тот был одет, подпоясан и в руках
держал дорожную котомку, а за спиной были приторочены лук и колчан.
- Ну как, побывал в деревне?
- Нет, — ответил юноша. – Я туда не ходил. Я думал и решил: все, я возвращаюсь домой.
Ждал вас, чтобы поблагодарить за науку и попрощаться.
- Разве тебе больше не хочется иметь заговоренную стрелу?
- Такой ценой – нет, — твердо сказал юноша. – Я не хочу никого убивать и даже ранить. Я не
хочу, чтобы мой успех был замешан на крови. Такое «волшебство» не по мне. И просить
благословения на неправедное дело я никогда не стану.
- То есть ты струсил и решил бросить все на полпути? – прищурился Волшебник.
- Не струсил, а сделал выбор. Это не страх. Я теперь вообще ничего не боюсь! И я не
отказываюсь от своей цели, я обязательно ее добьюсь. Но другими средствами!
- Какими это другими средствами? – поинтересовался Волшебник. – Кто, кроме меня, может
делать заговоренные стрелы?
- Я уже понял, что цель моя была вовсе не в заговоренной стреле. Цель моя была – стать
уважаемым и значимым человеком. И я этого добьюсь! Вы многому меня научили. Теперь я
знаю, что не каждая цель истинна, и что тот, кто слишком напрягается, как правило,
промахивается. Понял я и то, что не надо все усложнять и запутывать – путь стрелы к цели
предельно прям и прост. Еще я знаю, что самая недостижимая цель будет твоей победой, если
разбить путь к ней на этапы. И я хорошо понял важность намерения и то, что чужие цели – не
мои.
- А что ты понял сегодня? – продолжал допытываться Волшебник.
- То, что даже ради самой желанной цели я не буду идти по трупам, — ответил юноша. –
Стрелу заговоренную я, может, и получил бы, но вот совесть моя была бы нечиста, несвободен
я буду. А зачем мне стрела, если свободы нету?
- Ну что, ж мой дорогой, ты с честью выдержал самое главное испытание! – торжественно
сказал Волшебник. – Запомни: никогда не предавай себя, даже ради самой великой цели. Ни
одна цель не оправдывает средства. Это люди, сотворив подлость, потом ищут себе
оправдания.
И пока юноша осмысливал сказанное, Волшебник продолжил:
- Теперь каждая стрела в твоем колчане заговоренная. Никакой крови для нее, разумеется, и
не нужно было. Да и деревни за скалой тоже нет, так что если бы и сходил, то зря. Но ты
время провел с пользой, и я тебе смело могу сказать: ты был хорошим учеником, и я горжусь
тобой, мой мальчик! Благословляю тебя на великие свершения. Иди и побеждай. В добрый час!
Юноша спускался с горы и пел песню, которая складывалась сама в такт его шагам.
Летела стрела, как ветер быстра.
Разила врагов на пути.
А кто те враги — Лучник не знал,
То страхи, что нужно пройти!
Пройти и забыть,
Ведь страх — это зверь,
Рожденный в его голове.
Не бойся, стреляй,
Развеется страх
И станет светлей на Земле.
… С тех пор прошло много лет. Юноша повзрослел и действительно стал мудрым и уважаемым
человеком. Он сумел многое сделать, многого добиться. А самое главное – высоко в горах он
открыл школу лучников. Говорят, что те, кто провел в этой школе два года (а именно столько
длится обучение!), выходят оттуда совсем другими людьми – с ясными глазами, чистой
душой, спокойными, сильными и при этом невероятно целеустремленными. У них все
получается, им чертовски везет, и они победители по жизни. Еще говорят, что у каждого из них
есть заговоренная стрела, и дело именно в ней. Но это, конечно, уже легенды.

Эльфика

– Да будет тебе, право, – начал
отнекиваться Добрыня, но, видя
непреклонность купца, уступил. – Слыхивал я,
живут в столице хорошие богомазы. Привези,
пожалуй, новую икону для нашей церкви – вот
ужо народ тебе спасибо скажет!
– Не сомневайся, друже! – вскричал
Радогор. – Слово даю купеческое: будет в
нашей церкви новая икона!
Долго ли, коротко – пролетело
времечко, подходит срок Радогору
возвращаться. Ждёт Добрыня своего друга и
всё гадает: какую же икону он привезёт? Да
только не суждено было сбыться его
ожиданиям.
– Ты уж меня прости, – глядя в пол,
говорил Радогор по возвращении. – Больно уж
выгодный товар попался. Ну да что с того –
никуда не денется твоя икона, как-нибудь в
другой раз привезу. Я же не отказываюсь,
просто – в другой раз!
– Но ты же сам предложил, Радогор, –
Добрыня был обескуражен. – Неужели жажда
наживы затмила в тебе чувство
благодарности? А как же слово твоё честное,
купеческое? Как ты людям будешь в глаза
смотреть? Ты же честное слово дал!
Потемнело лицо Радогора. Какое-то
время он молчал, и было видно, какая
мучительная борьба происходит в его сердце.
Видно, хотел он что-то сказать, да только не
было у него слов оправдания. Наконец, он
встал и, глядя невидящим взглядом куда-то
сквозь своего друга, молча вышел из
горницы.
С тех пор торговать Радогор перестал.
Видно, посчитал он себя недостойным звания
купеческого, единожды слово своё честное
нарушив. Избегал он и встреч с Добрыней,
который страдал от этого не меньше самого
Радогора. «Но что я ему сказал? – думал
Добрыня. – Только правду; ту самую правду,
которую он сам себе сказать не решался. И я
же видел, как мучительна для него была эта
ложь самому себе, когда поддался он
коварному искушению! Не понял он, что не я,
а совесть его сказала всё моими устами. Да,
видно, не те слова я нашёл, раз обидел
человека. Прости, меня, Радогор, прости,
друже!»
… Скоро сказка сказывается, ещё
скорее летит быстрокрылое время. Вот уже
не юноша наш Добрыня, но зрелый муж в
самом расцвете сил. Многим людям помог он
за эти годы, многих от лютой смерти спас. И
вот, однажды у Князя – повелителя того
города, где жил наш герой, внезапно
скончался придворный лекарь. Повелел Князь
прийти ко двору его всем, кто хоть мало-
мальски смыслит в лекарском деле. Не хотел
идти Добрыня – не было у него сомнений, что
выберет Князь его друга Светозара, равного
коему в искусстве врачевания не было во
всей округе – да не посмел он приказа
ослушаться. Однако, выбор Князя пал именно
на Добрыню. Князь не любил много говорить.
– Бери свои вещи, инструменты, и –
завтра жду тебя в моём тереме!
Одного взгляда Светозара Добрыне
было достаточно. Как огнём опалил его этот
взгляд, в котором смешались и горечь, и
обида, и непонимание, и упрёк, и боль –
неимоверная боль отвергнутого мастера.
Решение созрело мгновенно.
– Не вели казнить, Княже, – с поклоном
молвил Добрыня, – но вот – друг мой
Светозар. Он умнее и опытнее меня. Прости,
но он больше достоин высокой чести служить
тебе.
Глаза Князя грозно сверкнули.
– Как вы смеете торговаться со мною?!
Я – Князь, и в этом городе я один вправе
судить – кто лучше, а кто хуже!
– Не гневайся, Княже, – взгляд
Добрыни затвердел, как остывающий клинок.
– Мы со Светозаром вместе постигали
лекарское искусство, но с тех пор во многом
он идёт впереди меня. А судить человека ни
одному смертному не дозволено – на то есть
Бог и Суд Высший.
Не сразу справился Князь с приступом
ярости, охватившим его.
– Вон отсюда, оба! Эй, стража! Всыпать
обоим по двадцать плетей и гнать из города,
чтоб духу их не было!
Ещё какое-то время Добрыня смотрел в
побелевшие от бешенства глаза, прочитав в
них среди прочего, что именно отказ Князя от
хорошего лекаря окажется для него роковым
в недалёком будущем. Подавил Добрыня
горький вздох, рвущийся из самой глубины
сердца, – изменить что-то он уже был не в
силах…
Когда Светозар очнулся от
беспамятства, Добрыня прикладывал
целебные листья к его израненному телу.
Деревья и травы тихо склонялись над ними,
словно желая успокоить боль, терзавшую их
тела и души. Увидев над собою посеревшее
лицо Добрыни, Светозар дёрнулся, словно над
ним склонилась змея.
– Оставь меня, – прохрипел он. – Ты не
человек, ты – сущий дьявол, если даже
забота твоя приносит только боль и
страдания. Уходи, не друг ты мне боле!
Ничего не сказал в ответ Добрыня. Да
и что он мог ответить? Рассказать, как тащил
бесчувственное тело до лесной опушки,
опираясь только на силу своего духа? Как,
забыв о себе, промывал и обрабатывал раны
друга?
– Бог с тобою, Светозар. Живи как
знаешь; может статься, без меня твоя жизнь
станет краше?
Оставил Добрыня Светозара и пошёл
куда глаза глядят. Шёл он и думал: «Что же
за судьба у меня такая? Я ведь так люблю
людей – жизнь свою готов отдать за любого.
Но как бы я ни старался, любовь моя
приносит людям одни несчастья. Как
началось тогда с Радогором, так и пошло-
поехало. А может быть, действительно, в том
и состоит удел, данный мне Богом, –
вскрывать острым ножом моей любви те
отравленные нарывы, что зреют в душах
людских? Может, потому и доверил мне
Господь инструмент сей, что могу я ответ
держать за его применение? Так пусть же не
затупится клинок, и не дрогнет рука любящая,
направляя его против зла и порока,
скрывающихся так глубоко, что сами люди не
могут их распознать!»
И шёл так Добрыня по земле,
встречался с людьми, и так велико было
вокруг него напряжение чего-то невидимого и
непонятного, что лопалась, как орех, та
зыбкая оболочка, которой окружал себя
человек, стараясь скрыть свои пороки и
недостатки – скрыть прежде всего от самого
себя. И, сбросив многолетние оковы, вставало
во весь рост это внутреннее «я» человека,
освобождённое, величественное в своей
жестокости. И в ужас приходил человек,
оставаясь наедине с собою – с таким, каким
он себя не только не знал, но даже и
вообразить не мог. И принимал Добрыня в
своё могучее сердце неистовые удары этих
жалких человеческих оболочек, не
выдержавших напряжения битвы с
собственной совестью; и сжигал он в пламени
своей великой любви эти ветхие остатки. И
крепла день ото дня и год от года внутренняя
сила богатыря, поражая драконов
человеческой гордыни, зависти, жадности и
невежества.

Виктор Тузлуков

Сказано - сделано. Как только ее желание нужной плотности достигло - сразу в
переработку. Подобрали ей знойного южного парня, красавец, джигит, горячий и
необузданный. Так вы бы видели, на что она теперь похожа!!!
Он же ревнует ее по-черному, все время доказательств любви требует, и все ему мало.
Любовь там и правда безумная, ума в ней точно нет - одни страсти. А как следит за
ней!!! Все точно выполнено - ни на шаг ее не отпускает, глаз не сводит. Боюсь вот
только, что она дойдет до последней черты - и в омут с головой…
Нет, вы не подумайте, что все в такие крайности бросаются. Это ж я из ряда вон
выходящие случаи рассказываю. Не у всех страсти в клочья. Но недовольных все
равно много!
Вот сами посудите: женщина считает себя некрасивой, непрезентабельной. И каждый
день молится тихонько: «Господи, пошли мне человека! Пусть хоть какой, хоть
кривоногий, хоть лысый, хоть старый! Пусть на диване с газетой, ну и пусть! Только бы
мужчина в доме был! Я бы ему все условия создала, чтобы ему хорошо было!
Пожалуйста, Господи!».
Такая чистая молитва всегда до неба долетает. Раз долетела, два долетела, сто раз
долетела… А там и плотность нужная образовалась, и уж Небесная Канцелярия ее
регистрирует и к выполнению подписывает. А теперь подумайте: ну какая женщина
будет довольна, если у нее на диване обосновался с газетой лысый кривоногий старик,
да еще и внимания постоянного требует!
А ведь сама просила!!! Хотя в глубине души была уверена, что за скромность ее
неземную выдадут ей Прынца на белом коне. Ну, на худой конец Емелю с его
трехкомнатой печкой и волшебной щукой. Дорогие мои!!! У нас здесь скромность никто
по 5-баллной системе не оценивает! У нас исполняют желания - причем именно так,
как вы их заказали!
Вот одна способная девушка зрелых лет (ну, это которая к 30 приближается) путем
специальных тренировок довела силу мысли до высот неимоверных. И шлет, значит,
такой запрос: «Я согласна много работать, пусть на нескольких работах, я сильная, я
выдержу, только бы я и мои будущие дети были обеспечены».
Аминь, товарищи! То есть хана… Ведь она сама себе заказала такое существование!!!
Несколько работ. На каждой много работы. Причем тяжелой - потому что она
«сильная» и «выдержит». А дети - всегда остаются «в будущем». Это ведь она так
сказала!
А сила желания у нее - на зависть обывателю! На всю Вселенную разносится.
Попробуй, не исполни. Ну ладно, если она помучится-помучится, да и догадается другое
желание послать. А если нет? Так и будет жить, по принципу «есть женщины в русских
селеньях». Только, как правило, несчастные…
А то еще одна умница (правда, умница, не иронизирую ничуть!) решила скинуть с себя
крест, который полжизни волокла. Дети вроде выросли, муж замучил своей
безынициативностью - без ее команды даже чаю не попьет. Ну, она и заказала
желание: «Хочу, мол, быть слабой женщиной! Я уже наработалась, устала - смертельно,
пусть теперь они вокруг меня покрутятся».
А поскольку, как я уже говорил, умница была - применила специальные методы для
скорейшего выполнения желания. Ну и что вы думаете? Вдруг откуда ни возьмись
образовалась у нее суровая болезнь. Из тех, что на всю жизнь. Вот лежит она в
кровати, «слабая женщина», чувствует себя из рук вон плохо - ведь «устала
смертельно», а семейство ее вокруг покрутится-покрутится немного, да и по своим
делам. Они-то больную маму не заказывали, у них жизнь продолжается!
Слава Богу, у моей умницы было много времени, чтобы лежа в полном одиночестве,
пересмотреть свои ошибочные убеждения и новый заказ нам послать. Ну, тут все как
положено: оценили плотность желания, завизировали, просчитали варианты, поставили
на очередь, внесли изменения в сценарий, потом мне передали.
В общем, через год и следа от неизлечимой болезни не осталось. А умница моя теперь
других учит, как правильно желания формулировать. Потому как опыт есть. Как-никак,
целый год суровой практики!
Дааааа… Желания, если подумать, страшная штука! Такого себе нажелать можно! Да и
не только себе. Вот отец сыну говорит: «Балбес! Я в твои годы уже… А у тебя одни
глупости на уме и руки не тем концом вставлены! Будешь всю жизнь неудачником,
лузером, аутсайдером!».
Это ж какое пожелание? А если сын однажды ему поверит? И придется мне исполнить
такое вот «двойное» желание? Да что я говорю - «придется»? Исполняю! Много таких
желаний! Спроси отца, зачем - так ведь завопит как потерпевший: «Вовсе я ему такого
не желал! Я как лучше хотел!». А у нас тут толкователей и оракулов нет, как заказал -
так и получил.
Плотность желания… Это важная штука! Если вы раз за разом думаете, что что-то
плохое случится, вы же ему свою энергию даете, оно ж с каждым разом все плотнее
становится, все ощутимее! И рано или поздно в мою мясорубку попадет! А вы потом
скажете: «Ну вот, я так и знал…». Хотя на самом деле надо бы сказать: «Я так и
придумал…».
Я вот что советую: если плохая мысль в голову пришла, вы ее отловите и сразу в
хорошую превратите. Ну, например, боитесь вы на самолете лететь. Террористы, мол, и
все такое. А вы сразу представьте себе, что у террористов - праздник какой-нибудь.
Плов там, шашлычок, задушевные беседы, восточные танцы. Не до вашего самолета
им сейчас - празднуют! Пожелайте им побольше счастливых праздников - и летите
себе спокойно.
Опять же вязкость времени… Я уж говорил - от желания до воплощения время должно
пройти. Пока изучат, пока уточнят, пока подпишут, пока ресурсы Вселенной подтянут…
А между прочим, многие из вас ждать просто не умеют! Не получилось сразу, вы и
говорите: «Ну и ладно, не больно-то и хотелось!».
А если не больно-то и хотелось - желание в мусорную корзину отправляется. Кто ж его
выполнять будет, если вам уже не хочется? Учитесь верить и ждать! Мы ж тут
исключительно для вас работаем, у нас больше других дел нет!
А еще бывает, когда и желание исполнено в точности, и счастлив человек, а все равно
сам себе все испортить стремится… Я вот вам историю расскажу - просто роман с
продолжением.
Обратилась к нам одна молодая женщина. Умница, красавица, чистая душа. И желание
у нее было хорошее: на Чистую Любовь. Такие желания исполнять - одно удовольствие.
Я уж дословно не помню, но звучало оно примерно так: «Хочу неземной любви, чтобы
отношения были праздником, чтобы романтика была, взаимная нежность, забота, и
счастье, и ребеночек чтоб у нас был, любимый и долгожданный. И чтоб каждая встреча
- как в первый раз, и как в последний тоже!».
Ну, смотрю, какие приправы. Приправы обычно из подсознания вылезают, люди часто
их и не осознают. А у нее к чистому намерению о Любви примешивается вот что: «Быт
убивает любовь, превращает ее в привычку. Когда каждый день - это уже не праздник,
а будни». Ладно, думаю, учтем!
Выполнял я это желание с огромным удовольствием! Подобрали ей пару идеальную -
ну точно такие же убеждения, один в один! И получилась у них Великая Любовь,
сплошная романтика: букеты, переписка, звонки, встречи, расставания, общность
интересов, танец душ!
Я сам любовался - феерия, волшебный сон! Как они подходят друг другу… То, что
называется «идеальная пара»! Он счастлив, она счастлива, души звучат в унисон, и
ребеночек родился в любви, в общем, заказ выполнен на 100%!
Думаете, хэппи-энд? Как бы ни так! Через какое-то время она решает, что ей этого
мало. Теперь она хочет, чтобы жить вместе. Чтобы каждый день просыпаться в одной
постели, а каждый вечер - ужинать за семейным столом. Вот те на…
Наши тут, в Небесной Канцелярии, нимбы чешут: это ж совсем новое желание, а вовсе
не продолжение того, предыдущего, как она себе мыслит… Ну, выяснили у Ангела-
Хранителя, что там ее любимый мужчина по этому поводу думает. А думы задушевные
у него такие: «Господи, благодарю тебя за эту женщину и за эту любовь! У нас все как
в волшебном сне. Только бы не просыпаться! Мы уже много лет вместе. У нас ребенок
скоро в школу пойдет. И такая свежесть в отношениях! Это потому что мы вместе не
живем. Каждая встреча - как в первый раз. И как в последний.
Вспоминаю свой прошлый опыт семейной жизни - мороз по коже. «Семейная лодка
разбилась о быт», как сказал поэт. Нет, больше я такой ошибки не повторю, мне моя
женщина слишком дорога. Я ведь так ее люблю!».
Ну и скажите на милость, как тут быть??? Раньше их желания совпадали, а теперь
вошли в противоречие… Его менять - никак, ведь свобода воли же! А жить вместе он ну
ни в какую не хочет! Боится потерять то, что есть. И ведь не без оснований!
Разумеется, отношения у них станут другими. Права моя красавица: когда каждый
день - это уже не праздник…
Конечно, мы ей намекали, подходящих мужчин в ее жизнь приводили, с
соответствующими убеждениями. Но она их в упор не видит - ей ее любимый тоже
дорог! Она других не хочет, она его ждет, когда он созреет…
Вот и так бывает, сами видите… Счастье - штука тонкая, многообразная. Приручить его
непросто, а вот спугнуть — легко. Поэтому я и говорю: прежде чем пожелать по-
настоящему, подумайте, точно ли вы этого хотите! А то ведь воплотится - не вернешь,
придется жить с тем, что есть.
Какой-то мудрец сказал: «Бойтесь своих желаний, они имеют обыкновение сбываться».
Ну, мудрец давно жил, человечество с тех пор ой как повзрослело. А я вам по другому
скажу: «Не бойтесь желаний! Изучайте их, анализируйте, шлифуйте и доводите до ума!
Учитесь желать правильно - и тогда все у вас получится!».
А я, Исполнитель Желаний, воплощу их в жизнь в лучшем виде. На 100%!

Эльфика

- Вот именно, доктор! Не живу, а существую. Это вы очень точно сказали. Я к вам поэтому и пришла.

- Но что же вас тревожит, милочка? Что болит?

- Душа болит. Вы ведь душевный доктор?

- Душевный. Фамилия моя такая. И специализация – тоже. А вашу душу что-то ранило?

- Не знаю. Может быть. Я ее как-то не чувствую. Я вообще плохо чувствую.

- А в чем это выражается?

- Ну… Например, я не умею говорить «люблю».

- Да? Ну, это распространенное заболевание. Расскажите мне, каков ваш рацион питания.

- Питания? Ах, да. Ну, супы, каши там. Овощи. Мясо – но не каждый день. Обычный, в общем.

- А если вкусненькое – то что предпочтете?

- Ну, я апельсины обожаю, мороженое, конфеты шоколадные тоже люблю.

- Ага! Любите! Значит, умеете говорить «люблю»!

- Нет, вы меня не поняли. Я людям не умею говорить «люблю».

- А почему? Почему, как вы думаете?

- Ну, не знаю. Я к вам за этим и пришла. Чтобы вы определили, почему.

- Понятненько. Так, милочка. Дышите! Глубже дышите! Да что ж вы так напряглись?

- Не могу я глубже дышать. У меня дыхание перехватывает.

- Так и запишем: не позволяете себе дышать полной грудью. Теперь не дышите. Не дышите… Не дышите… Все, можно. Похоже, у вас это привычное состояние – не дышать?

- Почему? Да я вроде дышу.

- Вот именно, «вроде». А на самом деле – так, вид делаете. Вы ж боитесь открыться. Вы ж все чувства в себе зажимаете. Не даете им проявляться!

- Ну, это же неприлично, когда чувства напоказ. Я вам что, «эмо», что ли? Девушка должна быть сдержанной, не показывать своих эмоций.

- А как вы думаете, куда они деваются?

- Кто?

- Эмоции ваши? Гнев, обида, зависть? Они же бывают?

- Нет! Нет! Это плохие чувства. Я их подавляю в самом зародыше.

- Вот, милочка, и объяснились ваши проблемы с дыханием. Накопили, понимаешь ли, в себе зародышей. Вся грудь забита. То-то вам и не дышится глубоко.

- Погодите, доктор! Вы что же, советуете на людях срываться?

- Вовсе нет, милочка. Ничего я такого вам не советовал. Но чувства подавлять – это преступление по отношению к себе.

- А как тогда, как с ними поступать?

- Признавать, что они существуют. Называть их по именам. И разрешать им быть. Иногда этого достаточно, чтобы гнев тут же улегся, а обида испарилась.

- Не может быть!

- Это мой рецепт. Хотите применяйте, хотите – дальше обиды глотайте. Каждый пациент сам решает. Давайте-ка я вам живот пощупаю. Так больно? А вот так?

- Ой, не то чтобы больно. Но неприятно как-то. Аж в позвоночник отдает.

- Следовательно, у вас тут неприятности складированы.

- Ой, а вот тут, под ложечкой, вообще тяжело! Будто камень какой-то.

- Ну, это вы, как говорится, камень за пазухой носите. Небось затаили злобу на кого-то?

- Ох, я и не знаю. Но тянет-то как!

- Совершенно с вами согласен, тяжелый груз. Рекомендую с ним расстаться. С годами он только тяжелее становится – на него ведь всякий негатив налипает, свойство у него такое.

- Ладно, спасибо. Я потом с камнем разберусь. Но сейчас я ведь не за этим. Я не умею говорить «люблю».

- А что вам мешает?

- Ох, не знаю. Что-то мешает. Я как-то… стесняюсь.

- Стесняетесь! Значит, тесно вам. И не мудрено: у вас же все чувства зажаты! Любовь – она чувство свободное, вольное, как птица. А где же ему в вас развернуться?

- Но почему? Почему у меня чувства зажаты, в чем дело?

- Так мы и пытаемся определить, милочка! Дайте-ка я вас простучу.

– Ай! Ой! Не надо! Пожалуйста, не стучите! Мне страшно!

- Так, значит, и до страхов ваших достучались. Слава тебе, господи! Но ведь вам не больно? Чего боитесь?

- Боли боюсь! Не хочу, чтобы больно!

- Воооот… А от чего бывает больно?

- Когда ушибешься. Когда обожжешься. Когда упадешь. Когда неосторожно себя ведешь. Когда задеваешь что-нибудь! От острых углов – очень больно.

- Милочка вы моя! Так вы боитесь любить!

- Я? Боюсь??? А при чем тут…

- Да любовь же и есть – пламенный полет!!! Разве нет? Она состоит из взлетов и падений, из крутых виражей, из столкновений. И острых углов не избежать – надо просто научиться их сглаживать или обходить. Любовь не может быть осторожной! И если вы огня боитесь – ну как вы в себе любовь разожжете? «Огонь любви» – слышали такое?

- Доктор… Я знаю. Было это все у меня. Случалось. И полет был, и огонь любви. И синяки, и шишки, и даже кровавые раны. Сначала такой взлет – что просто дух захватывало! Потом такое приземление, что еле в кучу себя собрала! В общем, обожгла меня любовь.

- И теперь вы боитесь…

- Да. Я боюсь. Боюсь, что не поймут. Отвергнут. Обманут. Обидят. Ранят. Я больше не вынесу. Это так больно! Сердце в клочья!

- Вот вы и зажали свои чувства. Защитили себя со всех сторон от возможной боли. И поэтому вам трудно сказать «люблю»… Вы просто боитесь! Боитесь боли. И что сердце разорвется в клочья.

- Да, да, да. Так оно и есть. Я хочу любить! Я очень хочу! Но очень боюсь! Помогите мне, доктор!

- Не волнуйтесь, милочка. Ваша болезнь не смертельна, а очень даже излечима. И рецепт простой. Научитесь любить себя.

- И?

- И все. Если вы будете любить себя – вы никому не позволите себя ранить. И сами себе вреда не причините неосторожными действиями. Вы будете выбирать только самое лучшее, самое полезное для вас. Вы будете безошибочно находить то, что сделает вас еще счастливее. И никто, никто не сможет вас обидеть или задеть! Потому что вы будете выше этого.

- Но… выходит, сейчас я себя не люблю? Так, что ли?

- Уже начинаете! Иначе бы вы ко мне не пришли. Вы уже стали о себе заботиться – а это хороший признак.

- А… как это – любить себя?

- Для начала начните к себе прислушиваться. К своим желаниям, ощущениям. А то вас что ни спросишь – «не знаю», «не чувствую». Если вы сами так невнимательно к себе относитесь, почему же другие будут вас щадить?

- Но я думала…

- А вы думали, если вы такая ранимая-уязвимая, так вас щадить будут, жалеть, по головке гладить? Нет, милочка, ошибаетесь. И ранить будут, и уязвлять. Подобное притягивает подобное, медициной это давно установлено.

- И что же мне делать? Как научиться себя любить?

- А вы сами себя щадите, хвалите, поощряйте. Себя надо время от времени поощрять – знаете об этом? Не перегружайте! Не делайте то, что не хочется! Не позволяйте себя обижать! И не позволяйте себе обижаться.

- Но как это можно сделать, если тебе обидные вещи говорят?

- А очень просто! Вам говорят – а вы в ответ: «Я этого не услышала!». Не можете вслух – про себя скажите. Конечно, если вы не имеете намерения опять все это внутрь складывать, обиды глотать и камни за пазухой носить.

- Нет уж, я теперь знаю, я теперь ничем таким грузиться не буду. Я буду себя любить, щадить и гадостей не слушать.

- Ну вот и славно. Пользуйтесь этим рецептом – и скоро вы почувствуете, что внутри освободилось место для любви. Думаю, на этом мы можем попрощаться. Медицина свое слово сказала, дело за вами.

- Погодите, доктор! Но как же оно освободится, если там столько всего?

- Да-да… Камни всякие… зародыши… обиды проглоченные… Накопили вы, накопили!

- Да, что с этим делать?

- А тут, милочка, рецепт один: прощать, прощать и еще раз прощать! Трижды в день, после еды! Будьте здоровы! Следующий!
АВТОР: ЭЛЬФИКА

Искорка очень обрадовалась такой
возможности. До сих пор мало кто из
встречных с ней разговаривал, а полететь
куда-то с прекрасной светящейся
Незнакомкой – об этом она и мечтать не
могла.
Летели они долго. Постепенно вдали стало
различаться не просто звучание отдельных
искорок, но отзвуки могучих аккордов,
звеневших стройно и гармонично. Но это было
ещё не всё. Искорка увидела свет –
настоящий свет! И этот свет исходил не
сверху, как обычно, а снизу.
То, что она увидела, подлетев ближе,
превзошло самые смелые её ожидания.
Перед ней в стремительном вихре кружились
сотни, тысячи светящихся искр. И двигались
они не хаотично, а в строгой гармонии, и в
такой же строгой гармонии звучала их
чудесная музыка.
– Что это? – зачарованно прошептала
Искорка.
– Это костёр, – засеребрился ответ
Незнакомки. Свет, льющийся от неё,
усилился, и теперь его было видно
совершенно отчётливо. – Когда искорки-
единомышленники собираются вместе и
выстраивают своё звучание по определённым
законам, их музыка многократно усиливается
и они начинают светиться. Этот Свет виден
многим, он может согревать и освещать путь.
Но потом они разлетаются, сияние их гаснет,
и лишь глубоко в сердце они хранят память о
стремительно огненном танце.
– Но разве они не могут сохранить своё
свечение? Ведь если все искорки будут
светиться – тьма исчезнет совсем!
– Это цель многих, кто посвятил себя Свету.
Но для этого все и всегда должны звучать в
гармонии с остальными. И если ты это
поняла, я покажу тебе ещё кое-что.
Они полетели дальше, хотя Искорке было
очень жаль покидать этот праздник Музыки,
Огня и Единения. Она с удивлением отметила,
что за свою бесконечно долгую жизнь ей ещё
ни разу не доводилось бывать в этих местах.
Вскоре под ними возникло озеро.
– Это Зеркало Мира, – прошептала
Незнакомка. – Посмотри в него
повнимательнее!
Сначала зеркальная гладь воды была совсем
тёмной. Затем Искорка различила в нём
маленький огонёк. Это сияла рядом её
прекрасная собеседница.
– Смотри же, смотри!.
И тут наша героиня едва не вскрикнула от
неожиданности. Ей показалось, что где-то в
глубине озера мерцают далёкие отражения. И,
словно в подтверждение увиденному,
зазвучала такая же далёкая, тихая и
прекрасная музыка. Это не было похоже на
пламя, которое они только что видели.
Далёкие искорки горели сами по себе, ровно и
спокойно, на первый взгляд никак не завися
друг от друга. Но это только на первый
взгляд. Искорка скоро поняла, что их
свечение и их музыка подчинены какой-то
иной, высшей гармонии и иные законы
объединяют их.
– Это Звёзды, – тихо, чтобы не нарушить
торжественности и сказочности момента,
прошелестела Незнакомка. – Они тоже были
такими, как мы. Но они не просто пробудили в
себе Свет – они сами стали Светом. Им не
нужно усиливать звучание друг друга, чтобы
светиться. Свет – это их сущность и форма их
существования. Не светить они уже просто не
могут…
…
– А теперь нам пора прощаться, – своим
нежным голосом произнесла Незнакомка,
когда они покинули волшебное озеро.
– Но что же мне делать? – растерялась
Искорка. – Я тоже хочу светиться!
– У тебя есть два пути, – ответила
Незнакомка. – Один простой. Ты можешь
летать от костра к костру, включаясь в общую
огненную симфонию. Ты научишься звучать в
унисон с другими, ты постигнешь законы
гармонии и постепенно изберёшь свою
уникальную партию, не нарушая, но лишь
усиливая общее звучание и общее свечение.
Скоро ты сама научишься собирать вокруг
себя таких же искорок и гармонизировать их
мелодии, вызывая к жизни тот Свет, что
дремлет в сердце каждой из нас. И эти очаги
Света будут расти и множиться, и – кто
знает? – может и сбудется твоя мечта о
всеобщей светимости! Ну, а теперь прощай,
меня ждут!
– Подожди, подожди! – воскликнула Искорка.
– Это один путь, простой. А какой же другой?
– Другой? – Незнакомка внимательно
посмотрела на неё и улыбнулась. – Второй
путь ещё проще – стань звездой!

Виктор Тузлуков

- Да встречались. Просто мозг этот факт не фиксировал. Не было ему такого задания.
- А кто ему задания дает?
- Сознание и Подсознание. Кстати, мы находимся сейчас на территории Подсознания. Это
потому что сейчас ночь, и Сознание Татьяны спит, отключилось на время. Именно это
сделало нашу встречу возможной. В Сознание она нас пока не впустила.
- Странно как-то тут… Пробирались в потемках, по каким-то буеракам. Это что,
Подсознание такое и должно быть… темное и дремучее?
- Да нет, конечно! Просто Татьяна к Подсознанию пока не обращалась. Для нее оно тоже –
потемки. Она все еще живет на уровне Личности и Сознания, а с остальными своими
частями, считай, и незнакома.
- Вау! Ничего себе. Сама с собой незнакома, надо же??? А что это за дивный огонь, который
освещает нашу дружную компанию?
- Это Искра Божья. Зажигается в каждом человеческом существе, но не во всех видна. К
сожалению.
- Уважаемая Сущность, а можно узнать цель нашего собрания?
- Разумеется, друзья! А цель у нас – простая и благородная. Довожу до уважаемого
коллектива, что Татьяне по ее жизненному сценарию предстоит обрести целостность. В чем
мы ей и должны помочь.
- Да мы это… со всем респектом! Только объясните нам, а что такое «обрести
целостность»?
- Хороший вопрос. Объясняю. Сюда, на Землю, Души приходят, чтобы в процессе жизни
усовершенствоваться, получить опыт, повысить вибрации. Здесь бессмертные Души
получают тело и пользуются им в течение всей жизни. Но при воплощении память о
прошлых жизнях и о божественном происхождении человека блокируется. Иначе бы у него
не было стимула к самосовершенствованию, к развитию. Я понятно объясняю?
- Очень даже понятно! Давайте дальше.
- Ну так вот. Когда рождается ребенок, первой в него вселяется Душа. И Создатель вдувает
в него Искру Божью.
- О, я первая? Приятно.
- Ну да. Затем начинает работу Подсознание. В нем как раз и хранится многовековой архив
прошлого опыта. Ребенок же пока живет инстинктами. Связь со Вселенной тоже
осуществляется через пространство Подсознания. Потом потихоньку начинает
формироваться Сознание. Оно действует наяву, днем, когда человек бодрствует.
- А я? А про меня?
- Ну вот, Эго, а говоришь – умеренное. Да ладно, не обижайся, шучу. Эго приходит
несколько позже, когда Сознание уже сформировано. Если ребенок начал осознавать свою
отдельность от мира, свое «Я», стало быть, Эго уже проявилось.
- Погодите, а про вас? Сущность-то когда?
- А Сущность – изначально. Я и есть то Божественное Начало, центр Вселенной, от которого
все началось. И без которого человека по имени Татьяна просто не было бы.
- Ага. Вот так вот, значит. Ну, допустим. А причем тут целостность?
- А целостность тут, братцы, вот при чем. По замыслу Творца, каждый человек должен
сначала осознать себя совершенно автономной единицей Мироздания, а потом, в процессе
собственного развития – его неотъемлемой частью. Пройти путь от Человека до Бога!
Осознать себя Богом! И стать Со-творцом. Вот такая, дорогие мои, сверхзадача.
- Ого! Дерзко… А Эго не треснет от такого поворота? Загордится еще… Я, мол, Бог!
- Не треснет и не загордится. До такого осознания человеку приходится пройти очень
сложный путь, и на этом пути Эго столько раз ставят на место, что оно приходит в полное
равновесие и не высовывается без дела.
- Да, я что-то такое всегда чувствовала. Что я, Душа, тоже должна стремиться к
равновесию. Это Сущность правильно заметила!
- А можно вопрос? Вот я, Личность, не понимаю… Раз уж мы все принадлежим одному
человеку – Татьяне, то разве мы уже не есть единое целое?
- К сожалению, нет. Пока – нет. Сами видите: в Подсознании – полный мрак. Надо
зажигать свет и субботник устраивать по вывозу мусора. Чистить все надо и освещать
дальние углы! А мы с вами, как выяснилось, друг друга и не знаем толком. Потому что
Татьяна употребляет нас от случая к случаю, хаотично, ей в голову не приходило, что мы
все взаимосвязаны.
- Знаете, а Сущность дело говорит! Я, Душа, тоже ощущаю, что Татьяна уже давно как-то
встревожена. Жизнь ее однообразна, все в ней такое приземленное, обыкновенное. А Душа
стремится к высокому! То есть я, Душа, стремлюсь в небо. «А мне летаааать, а мне
летаааать, а мне летаааать охота!».
- Ничего себе, так вот как, оказывается, Душа поет! Никогда не слышала!
- Да, уважаемая Личность, похоже, мы столько интересного пропустили!
- Кстати, Душа, а что это в вас так сверкает?
- Ах, дорогое Эго, если слева – так это россыпи Нерастраченной Любви, там целое
месторождение, а если справа – то море Нежности. А вон те жемчужины на берегу – мечты.
- Как вы прекрасны, Душа! Хрустальное сияние! Я восхищен вами!
- Ой, благодарю вас! Право, не стоит. Каждая Душа от природы прекрасна. А то, что я чиста
– это Танечкина заслуга. Обиды не копит, зависть в меня не впускает, гневом не коптит.
Вот я и сохранилась буквально в первозданной чистоте.
- Извините, а можно вернуться к делу? А то скоро утро уже, мне на смену заступать…
- О, конечно, уважаемая Личность, вы совершенно правы! Итак, к делу. У меня есть
предложение: не откладывая в долгий ящик, заняться уборкой пространства Подсознания.
- А как это влияет на целостность?
- Напрямую. Пока Татьяна не осознает, что она – частица Бога. Мы должны расчистить все
каналы связи со Вселенной. И тогда она услышит шепот Вселенной, голоса Ангелов, сможет
с ними общаться.
- Ну хорошо. Только тут работы – непочатый край. До утра не управимся!
- Если не управимся – продолжим в последующие ночи. Нас никто никуда не торопит! Не
дрейфь, ребята, глаза боятся – руки делают!
- А свет? Здесь же темно совсем!
- Попросим Искру Божью засиять поярче. Вот, смотрите, как огонек разгорается!
- А мы, Души, тоже можем светить! Вот сейчас я пошлю лучик Любви, и он осветит нам
путь.
- Ух ты! И правда, все видно стало. А мы и не знали, что Душа может так светиться.
- Да я не всегда, а только когда во мне случаются Души прекрасные порывы. Сейчас как
раз такой момент! Пользуйтесь!
- Вот это что за пыльные папки?
- Это опыт предков.
- Смотрите: «Охота на мамонта». И вот еще: «Шаман – это опасно». Зачем ей это?
- А вот еще лучше: «Мужчинам доверять нельзя. Опыт пра-пра-пра…какой-то бабушки. 1734
год». И что с этой папкой делать?
- Договорились же – чистим! Все лишнее – в утиль! Шаманы и мамонты Татьяне не грозят.
С мужчинами ее пра-пра… пусть сама разбирается, у Тани другой опыт будет, позитивный.
- Так, Душа, посвети в этот уголок. О, да тут страхи! Томятся в заключении, бедные…
Выпускаем?
- Конечно, выпускаем! А куда их теперь?
- А мы их переименуем! Пусть превращаются из Страхов в Стражей. И стоят на страже
здоровья, жизни и правопорядка! Так, выходите! Свобода, братцы, и полная амнистия!
Новое назначение и поставленная задача ясны? Все согласны? Ну и чудненько!
- Посторонитесь, братцы! Сейчас я здесь подмету! Это что за ветошь? Ее можно
выбросить?
- Это обветшалые истины. Они уже давно поизносились и утратили актуальность.
Выбрасывай смело!
- Я сейчас паутину предрассудков в клубок смотаю, чтоб под ногами не путалась. И
выбросить срочно надо, а то она вся какая-то липкая, противная.
- Ух ты! Смотрите, а здесь, за этими старыми декорациями, оказывается, окно в Мир! И
свет! Помогите-ка оттащить!
- Светло-то как стало! Оказывается, в Подсознании вовсе не такой уж мрак царит!
- А вот еще окна, их просто вымыть надо! Где здесь ветошь была – а ну ее на тряпки!
- Между прочим, коллеги, чтоб вы знали, это не просто окна – это и есть каналы связи со
Вселенной! Через них можно как получать информацию, так и отправлять. Самый прямой
вид связи с Божественным Началом!
- Ну что бы мы, Сущность, без вас делали? Вы все на свете знаете!
- На то я и Сущность. За этим я человеку и дана. Как и все вы. Если кто-то из нас болен,
или непомерно раздут, или иссох – человек ущербный становится. Так что нам надо друг
друга поддерживать и работать в контакте! Что мы сейчас и делаем!
- Ой, как здесь чудесно стало! Светло и просторно! Хоть балы устраивай! Смотрите,
смотрите! Кто там за окном парит?
- Вестимо, ангелы! Готовы к прямому контакту! Тоже радуются.
- А как теперь Татьяна узнает, что ей можно с ангелами общаться?
- Подсознание подскажет. Вот она проснется – и вдруг ощутит такой восторг! Просто от
того, что живет. И что утро хорошее. И голубое небо за окном. А в душе – Ангелы парят.
- А она поймет?
- А как же! Мы же сейчас в ее Подсознании, мы ей снимся. Сон она, может, и забудет – а
общее ощущение ухватит. И обязательно захочет узнать, что это было. А главное ведь что –
задать правильный вопрос! И сразу посыплются правильные ответы! И нужные люди
придут, и нужные книги. Ангелы ведь только и ждут, чтобы их попросили. Они такие желания
влет исполняют, без задержки! А дальше человеку уже самому интересно становится!
- Братцы, утро! Будильник трезвонит! Татьяна просыпается! У нас 5 минут до того, как она
откроет глаза.
- Ну, основные завалы разгребли, каналы расчистили. А остальное – по ходу пьесы
доубираем. Теперь Татьяна нас сама просить об этом будет. Всем спасибо!
- Рады были познакомиться. Оказывается, мы – команда!
- А то! Жаль, что раньше этого не знали. Но всему свое время. Все, братцы, по местам! Нам
предстоит участвовать в пробуждении.
… Татьяна медленно открыла глаза, все еще улыбаясь своему сну. Ей снилось что-
то такое, невыразимо приятное. А внутри – как будто ангел пролетел. «Я могу все на свете!
– подумала она и даже не удивилась своей самонадеянности. – И, кажется, я бессмертна!».
И это был первый шаг на долгом пути от Человека к Богу.

Эльфика

- Не фонтан, конечно, но все-таки лучше, чем было, — оценил Кипарис, и Росток немного успокоился, продолжая тщательно следить, чтобы веточки не раскидывались.
- Ты толстеешь! – осуждающе сказала Береза. – Это недопустимо. Вот посмотри на меня, я – эталон! Недаром в народе говорят «стройная как березка». Ты давай-ка, сядь на диету! А то скоро поперек себя шире станешь. Все плеваться будут. Это мое личное мнение!
Росток очень забеспокоился и сел на диету: стал брать гораздо меньше питательных
веществ из земли. Он перестал толстеть, но ствол его стал гораздо слабее.
- Ничего, ничего! – ободряла его Береза. – Красота требует жертв!
Между тем у Ростка уже появились листики.
- У тебя странные листья, — возмущенно всплескивала зеленой метелкой Пальма. –
Слишком длинные, слишком жесткие, слишком острые. Неправильные листья! Вот посмотри на меня – мягкие, широкие, резные, просто загляденье! Ты давай, подтягивайся! Мое мнение — нельзя давать себе расслабиться, нужно трудитсья над имиджем днем и ночью!
Росток стал сутками уговаривать листики расти по-другому, чтобы они становились
широкими и плоскими, как у пальмы. Это было неудобно и даже больно, но ему удалось вытянуть свои длинные и узкие листья в какое-то подобие лопаточек.
А между тем окружающие очень полюбили высказываться по поводу Ростка – ведь он
никогда никому не перечил и старательно выполнял все рекомендации. Соседям уже даже интересно было, что из него получится.
- Хорошо, что ты не отказываешься от мудрости старших, — поучал его старый Бук. – В молодости так просто наделать ошибок, и тогда тебе никогда не стать полезным деревом. А опыт старших – это сила! Взрослые плохому не научат, а от опрометчивых шагов оберегут. В общем, прислушивайся к нашему мнению – и не пропадешь!
Росток уже давно преодолел юный возраст, но местное сообщество никак не могло
определить, какое же он дерево. Никогда такого не видели: деревце было приземистое, с кривеньким корявым стволиком, с узловатыми, причудливо изогнутыми ветками, усеянными какими-то недоразвитыми листиками, в общем, если честно, страшненькое такое деревце. Уродец. К такому мнению постепенно склонились все деревья: и Плакучая Ива, и Пальма, и Старый Бук, и Драцена, и все другие тоже.
Деревце и не пыталось сказать что-то в свое оправдание: оно ведь никогда не было другим, и ему казалось, что вот таким нелепым и корявым оно и было задумано природой. Конечно, высокомерные вздохи и показное сочувствие высоких и сильных собратьев его задевали, но – что поделаешь? Не всем быть красавцами, радовать глаз статью и мощью. Есть и ошибки природы, что ж поделаешь.
А однажды среди деревьев появились люди. Мужчина, женщина и девочка.
- Боже! Этот ботанический сад – просто чудо! – оживленно говорила женщина. – Как
хорошо, что мы сюда пришли! Смотрите, какой чудный кипарис – как свечка!
- А бук-то, бук! – вторил ей мужчина. – Красавец! Богатырь! Дочура, посмотри!
- Ой… А это что за деревце? – вдруг остановилась женщина напротив уродца. – Странное какое-то, покореженное… Вроде бы как даже не настоящее.
- Нет, мамочка, оно живое! – сказала девочка, осторожно прикасаясь ладошкой к стволу.
- Дайте-ка я погляжу! – приблизился мужчина. – Вы знаете… Похоже, это изначально был ливанский кедр. Но что-то случилось, и он мутировал.
- Ну что ты, — усомнилась женщина. – Ливанский кедр – он же высокий, прямой, как
струнка, и иголки у него, а не листики. А тут что-то непонятное.
- Я же говорю, мутировал, — стоял на своем мужчина. – Мало ли что могло случиться? В неблагоприятных условиях искажается природный облик любого существа, не только дерева.
- Но ты точно уверен? – все никак не могла поверить женщина.
- Да, я ж все-таки биолог, — улыбнулся мужчина. – Кора, ствол, расположение ветвей, да много признаков. Нет, точно кедр.
- Мама, папа, я нашла! – закричала девочка, которая тем временем достала из сумки
ботанический атлас. – Вот он, ливанский кедр!
- М-даааа, — сокрушенно протянул мужчина, взглянув в атлас. – Эк тебя искорежило,
бедняга…
- Похоже на деревце-бонсай, — огорченно сказала женщина. – Как будто ему расти
свободно не давали.
- Смотри, деревце, какое ты по-настоящему, — сказала девочка и поднесла к нему
развернутый атлас.
И деревце-бонсай, как его назвала женщина, увидело… себя. Оно вдруг каждой своей
клеточкой, каждым изгибом ствола ощутило, что это – его Истинный Облик, и оно должно
было вырасти именно таким!!! С высоченным прямым стволом, с раскидистыми ветвями, с длинными стрельчатыми иголочками…Но ему все время говорили «не так», «не туда», «неверно», и оно почему-то предпочло прислушиваться к чужому мнению, а не ощущать себя самим собой.
И когда люди ушли, деревце впервые, пожалуй, попробовало распрямиться во весь рост, насколько смогло, и пристально оглядело окружающих.
- А что, а что? – тревожно зашумели деревья. – Мы же тебя не заставляли, да? Мы просто советовали! А ты могло, между прочим, расти, как хочется, и не учитывать наши мнения.
- Да, я могло, — тихо сказало деревце-бонсай. – Но я выбрало другой путь – быть хорошим для всех. Мне казалось, что все вы, такие большие и умные, знаете лучше меня, каким мне расти и каким быть. Это моя ошибка. Теперь я знаю, что сомнения появляются, если собирать все мнения, а своего собственного не иметь. Я получило свой опыт, и теперь мне уже никогда не стать таким, каким я могло бы быть, если бы прислушивалось к себе. Но я вас не виню. Буду жить таким, какое есть.
И деревья стыдливо затихли, потому что каждый втайне думал, что все-таки немножко виноват в том, что маленький ливанский кедр уже никогда не будет таким, каким его задумала природа.
А вскоре неподалеку проклюнулся новый Росток.
- Интересно, что это за растение? – по привычке начала Плакучая Ива. – Я такое еще не видела…
- Кем бы оно не было, я беру над ним шефство, — строго сказало деревце-бонсай. – И
никому не дам руководить его ростом! Даже себе! Ты слышишь меня, Росток? Слушай свое сердце и расти так, как тебе будет казаться правильным! И сомнения никогда не искривят твой путь и твой ствол.
И новый Росток затрепетал, словно засмеялся, и во весь свой маленький рост потянулся
наверх, к солнцу.

Эльфика

Вскоре тропинка стала еще круче, и ей пришлось хвататься за камни, чтобы сделать
следующий шаг. На длинных нежных пальцах появилась кровь, но это только придало ей
сил. «Я решила, и я сделаю. Я должна!», — говорила себе она и карабкалась дальше.
Вскоре туман начал редеть, и в какой-то момент пропал совсем. Она прошла еще
несколько метров, остановилась и оглянулась. У нее захватило дух – такая картина
открылась ее взору.
Вверх уходила гора, и казалось, что вершина ее теряется в небе, и, может быть, даже
шепчется по ночам с луной. Под ногами – белое облако, подсвеченное золотыми лучами
солнца. А над головой – синее-синее небо, и свет, свет, свет…
Женщина встряхнула головой и поспешила дальше. Ей некогда было любоваться –
надо было до темноты попасть к Горбунье. До заката…
Тропинка вильнула влево, в заросли колючего кустарника, и женщина, пробираясь
сквозь него, изорвала одежду и исцарапала руки, но это все была ерунда – по сравнению с
тем, что она надеялась получить. «Все рано или поздно кончается, и эти кусты тоже», —
подбадривала она себя. Так оно и вышло: еще пара шагов, и она вырвалась на чистое
пространство. И снова замерла: она оказалась на лугу, где паслись овцы и козы, а дальше
стоял дом, и еще какие-то строения. И на пороге дома она увидела согбенную фигуру в
темных одеждах… «Она! Горбунья… — подумала женщина. – Я пришла». И она двинулась
через луг к дому.
- Зачем пожаловала? – оценивающе окидывая ее взглядом, спросила старуха.
- За помощью. Говорят, ты творишь чудеса. Помоги и нам! – попросила женщина.
Видно было, что просить она не привыкла, и слова давались ей тяжело.
- Гордая, — проронила старуха. – Ну, говори, гордая, что там у тебя?
- Внучка… Вот фотография. Здесь ей три месяца. А рядом – дочь.
- Ого… Дочь сутулая какая… Что ж ты ее так согнула-то? А внучка… Горб растет?
- Да. Врачи говорят, отложение солей. Потом будет горб.
- Не отложение, а отражение…
- Какое отражение? Чего отражение?
- Не понять тебе пока. Может, потом… Ну, а от меня чего хочешь?
- Как чего? Чтобы помогли. Говорят, если совсем надежды нет – только к вам. Вы многим
помогли, я знаю.
- Ладно. Чем готова заплатить?
- Всем! Просите все, что хотите. Я знаю, вы деньгами не берете. Но вот золото – я все
украшения взяла, все до единого! Возьмите! Здесь и с бриллиантами есть.
- Зачем мне тут твои бриллианты, дуреха? Убери. Не надо.
- Тогда… я готова.
- К чему?
- В жертву. Я знаю, вы приносите жертвы. Я готова – за внучку…
- А-а-а… Готова, значит. Ну-ну… Пойдешь ко мне в услужение. На семь лет. Согласна?
- На семь лет?????
- Ну вот. А говоришь, готова.
- Нет, нет! Я пойду. Только я мало что умею…
- Ничего. Научишься. Пойдем, гордая, покажу тебе сарай, где спать будешь. И на все семь
лет – обет молчания. Поняла? Говорить буду я. А ты слушать. Вякнешь что-нибудь –
выгоню сразу, имей в виду.
- Я поняла. Я буду молчать.
- Подъем с рассветом. Что делать, скажу.
- А когда внучка выздоровеет?
- Откуда мне знать? Может, и никогда. От тебя зависит.
- Я сделаю все, что вы скажете! Только бы она выздоровела.
- Ну-ну… Идем, гордая. Звать-то тебя как?
- Анна. И внучку – тоже Анна. В мою честь.
… Потянулись однообразные дни. Утром надо было вставать с первыми лучами
солнца и идти умываться на луг. Воды для мытья горбунья не давала – ее приносили
издалека, из горного источника – так что по утрам приходилось просто раздеваться и
кататься по росе. Все так делали, и Анна тоже. Она уже знала, что не одна живет в
услужении у горбуньи. Но разговаривать между собой было запрещено, и каждая жила сама
по себе, даже спали в разных местах. Потом завтрак – очень скудный, немного хлеба,
немного сыра, козьего молока, похлебка иногда. Пить – только воду. А потом работа, работа
и работа. Работы было много. Ее чуть-чуть разбавляли только обед и ужин, а с сумерками
уже полагалось спать. Но Анна к этому времени валилась от усталости, и сон у нее
получался мертвый, без сновидений.
Первое время Анне было очень трудно. Полная изоляция от мира, ни книг, ни других
развлечений – монотонность убивала, работа изматывала, а обет молчания доводил до
исступления. Но через какое-то время Анна с удивлением поняла, что молчать ей даже
нравится. Столько ненужных, необязательных слов вдруг стало можно не говорить. Столько
скучных, но неизбежных встреч отпало… Столько суетных мыслей куда-то ушло! И столько
тишины и красоты было вокруг, что в голове вдруг стало так же пусто и просторно, как в
небе над головой. Анна с удивлением заметила, что под ногами, в луговой траве, полно
разных цветов и мелких насекомых, туман принимает причудливые формы, как будто
рисует картины, а камни все имеют свое лицо.
И ритм ее дня стал ей нравиться: вставать с рассветом, ложиться с закатом,
купаться в росе оказалось очень полезно: на щеках расцвел нежный акварельный румянец,
кожа стала гладкой и перламутровой, а волосы попышнели и закучерявились. Теперь по
ночам ей снились необыкновенные цветные сны, и каждый раз ей казалось, что во сне в нее
вливаются какие-то новые знания.
Она сначала считала дни, а потом бросила – ни к чему. Семь лет – большой срок, но
это была ее плата. Если бы для исцеления внучки надо было заплатить больше – она бы
заплатила. Тем более что жертва ее оказалась не такой уж страшной – она ведь была
настроена на самое худшее.
Однажды, когда Анна остановилась минутку отдохнуть и любовалась причудливыми
изгибами тумана, горбунья подошла к ней, помахивая лукошком, и вместо привычных
отрывистых команд – куда идти и что делать – вдруг сказала другое:
- Я смотрю, ты уже не держишь спину, как будто кол проглотила?
Анна молчала. Улыбнулась только. Какая спина? О чем это горбунья?
- И в глазах появился огонь. Раньше не было.
Анна молчала. Огонь? Ну, раз так – то пусть.
- Безмятежная ты стала. Спокойная. Так, гордая?
Гордая? О ком это она?
- О тебе, о тебе… Забыла уже? Ну-ка, пойдем. Потолкуем.
Анна двинулась за горбуньей. Та привела ее к зарослям орешника – тут, на горе, рос
орешник, как странно… Хотя что такое «странно» в этом странном месте? Анна уже не
знала…
- Давай пособираем орехи и заодно поговорим. Не разучилась еще?
- Не знаю, — с трудом разомкнула губы Анна.
Слова выговаривались как-то странно, словно были чужими. И даже лишними.
- Как тебе здесь? Не скучаешь по дому?
- Не знаю, — подумав, честно сказала Анна. Она и правда уже не знала: где она, что с ней, и
что ждет ее впереди. Просто не думала об этом.
- Пожалуй, ты готова. Теперь мы можем поговорить. Спрашивай!
- О чем? – слегка наморщила лоб Анна.
- А зачем ты пришла? Неужто и это не помнишь?
- Да нет… Помню. Но они там – а я здесь. Здесь все не так.
- Не так, — впервые улыбнулась горбунья. – Ты хочешь туда, в твой мир?
- Не знаю, — с удивлением сказала Анна. – Честно, не знаю. Там я всем была должна. А
здесь – только тебе.
- Не мне. Себе, — поправила горбунья. – Расскажи мне, кому ты была должна там, внизу?
- Всем. Родителям. Семье. Детям. Обществу. От меня все время ждали каких-то
достижений, и я стремилась оправдать надежды. Я не могла их подвести. Даже когда мне
было смертельно плохо и хотелось выть, я «держала лицо» — лишь бы не показать, что мне
плохо. Я стойко переносила все удары судьбы, и ничто не могло меня сломить.
- То-то у тебя спина была, как у английской королевы, — вставила старуха, с наслаждением
кидая в рот спелый орешек.
- Спина? Не знаю. Может быть. Да, наверное! Я несла на себе ответственность – за себя, за
мужа, за детей, за работников своих, за подруг, за всех. Если кому плохо или помощь
требуется – я тут как тут, всегда готова. Королева-мать. И чтобы не сломаться – высоко
поднимала голову и держала спину. И детей своих учила тому же – не показывать слабости,
идти по жизни с гордо поднятой головой.
- Догордилась. Видела я твою дочь – спина колесом. Вылитая ты!
- Я? Но вы ведь сами говорите, что «как кол проглотила».
- Ага. Говорю. Это снаружи. А внутри – колесом. Нельзя взваливать на себя
ответственность за целый мир. Он большой! А ты маленькая. Такой груз ответственности
кого хочешь согнет. Дуреха…
- Почему груз ответственности?
- А что, нет? Если ты решила, что за все в ответе, то как же не груз? И дочку свою, похоже,
тому же учила?
- Да… Учила. А как иначе? Если я сама такая… Только я ее учила спину прямо держать!
- А она раз – и не выдержала… Знаешь историю про соломинку, которая переломила спину
верблюду? Последнюю соломинку? Ну вот… Для дочки твоей ноша совсем уж непосильной
оказалась… Согнулась спина.
- А… внучка?
- А что внучка? Дочка – твое отражение, а внучка – дочкино. Отложение солей, говоришь…
Невыплаканные слезы там отражаются, вот что! И вина…
- Вы хотите сказать, что горб – это из-за нас? Из-за меня?
- Хочу. И говорю. А твоя спина «замороженная» – из-за кого? Из-за твоей матери… Так по
роду и передаете послание, из поколения в поколение.
- Послание?
- Ну да. Это, знаешь, штука такая… Его и вслух-то говорить, бывает, не надо. Оно в делах
проявляется. В том, как живешь… Делай, мол, дитя мое, как я! Ну, дитя и запоминает. И
потом живет так же, как мать жила. С теми же заблуждениями.
- Разве ответственность – это заблуждение?
- Твоя – да. Ты должна нести ответственность за себя и за детей, пока малые. А как только
выросли – у них своя ответственность появляется. А уж взрослые люди и вовсе должны
сами за себя отвечать. Муж там… Родственники… Или подруги…
- Но как же! Если пройти мимо, не помочь! Разве так можно?
- Помогать надо, когда просят. Да и то не всегда. Ты сама посуди: тот, кому все время
помогают, слабеет и силу теряет. Он же сам мышцы и мозги не напрягает, ну они и усыхают
потихоньку. Так и в растение превратиться недолго! А ты ему еще и помогаешь: «Сохни,
дорогой, чахни, а я уж все за тебя сделаю!».
- Но я, если не помогу, виноватой себя чувствую!
- Слышала про такую штуку – «горб вины»? Это не совсем горб, не настоящий, а просто как
седло такое. Он вот тут бывает, на спине, чуть повыше лопаток, но пониже шеи. Обычно у
женщин. От него голова опущена, а плечи вперед подаются. Так и ходит, вся виноватая… На
такое седло грех не взгромоздиться. А дальше только погонять осталось! Вези, мол,
лошадка, ты выносливая!
- Да… Все про мою дочь – как будто видели вы ее.
- Сколько я таких видела-перевидела… Думаешь, ты первая здесь с такой бедой?
- Да нет. Не думаю. Я видела здесь… других. А почему вы не разрешили нам
разговаривать?
- А чего хорошего вы друг другу сказать можете? Глупым опытом поделиться? Своего мало,
да? А в молчании, в труде, да на природе, уму-то пользы больше, чем от пустых
разговоров!
- Это точно, — рассмеялась Анна. – Это я по себе заметила…
- Теперь ты можешь понять, что такое отражения.
- Да я, похоже, уже поняла. Это как туман. Вот он клубится свободно, а потом огибает скалу
– и принимает ее форму. Тоже отражение, да?
- Правильно поняла. Так и в жизни все! Тело принимает форму от твоих мыслей.
Подстраивается к ним!
- Но почему внучка??? Она ж малышка совсем? Какие там у нее могут быть мысли? За что
она-то?
- А ты подумай! Она еще не родилась, а вы ей уже такой груз ответственности приготовили,
что хоть и не рождайся. А горбик – он что? Да как защита от вас, ответственных. Сигналит:
«Не приставайте ко мне, я это все равно делать не смогу, больная я!».
- Но вы-то! Вам-то горб не мешает! – воскликнула Анна и осеклась.
- Не бойся, я не обиделась. Как же не мешает? Мешает. Но я с ним сжилась за много лет. И
живу не как мне предписано было, а так, как считаю нужным. Думаешь, чего я на гору
забралась? Поэтому…
- Но вы… Если вы все это знаете, то почему себе не можете помочь?
- Потому и не могу, что поздно. Мне, чтоб такой умной стать, жизнь прожить пришлось. За
меня жертву некому принести было…
- А раз уж слово вылетело, то скажите: правду говорят, что вы здесь кое-кого в жертву
приносите? Неведомым богам?
- Вранье. Жертвы ко мне сами приходят. А уходят – уже не жертвами, а свободными
женщинами. Богинями! Всегда.
- Но почему тогда не все возвращаются?
- А не все хотят. Есть те, кто здесь жить остается, а я не гоню. А есть и другие – которые в
другую жизнь уходят, не хотят «под седло» возвращаться. Но это их ответственность – не
моя.
- Я бы вернулась… Я запрещаю себе думать о доме, потому что еще долго их не увижу. Но я
обязательно вернусь!
- Можешь собираться. Переночуешь – и домой. Тебе пора.
- Как пора? А как же «семь лет»?
- Ну, считай, год за три. Отработала! Вижу, ты и так все поняла. А раз так, то что тебе тут
делать? Освободишь место для следующей дурехи, только и всего.
- Но… как вы узнали, что я уже поняла?
- А по телу. Тело у тебя стало другое… свободное! Ты теперь словно птица. Естественная,
такая, как природой задумано.
- Я правда могу идти?
- Орехи мне помоги до дома донести, и собирайся!
Анна не помнила, как они дошли до дома, как она последний раз переночевала в
своем сарайчике. Как ни странно, заснула она сразу и спала она мирно и глубоко – как
всегда. А утром, привычно искупавшись в росе, она двинулась туда, к тропе. Через колючий
кустарник – на этот раз он послушно расступался и не нанес ей ни одной царапины. По
каменистой тропинке – она прыгала по круче, как горная коза, походы к источнику за водой
не прошли даром. Полоса вечного тумана – она купалась в нем, как в воде, и он ласкал,
гладил и холодил ее новую кожу. Подножие горы – вон оно, внизу, совсем рядом, и уже
виден большой камень, от которого она когда-то начала подъем.
Анна глянула вверх – туман застилал гору и луг, на котором она провела столько
времени. Но на какое-то мгновение он поредел, расступился, и ей даже показалось, что она
видит темную фигуру горбуньи, раскинувшую руки.
«А ведь, пожалуй, врала она мне, — вдруг мелькнула мысль. – У нее там давно не
горб. Там крылья!».
И Анна легко и радостно побежала вниз, к камню. Ей надо было домой. Она не
знала, что там, и как они без нее, и ждут ли. Но ей очень надо было их увидеть – ведь она
несла им новое Послание. Она заплатила.

Эльфика

- Ну что, силы на исходе?
- Да не так чтобы… — отвечаю. – Держусь
пока! Но факты имеют место.
- Небось, сглаз или порчу подозреваешь?
- Да я-то нет, а вот окружающие – да. Но я,
уж простите, не верю.
- Правильно и делаешь. А спишь как? Что
снится?
- Сплю тревожно, а что снится – не могу
сказать, какие-то обрывки из отрывков,
ничего не разобрать.
- Ну, так я и думала. Ты, небось, оптимистка,
да еще и общительная, да?
- Очень даже «да». Телефон не умолкает, все
говорят, что со мной пообщаешься – и на
душе легче. А мне это в радость – делиться
оптимизмом!
- А какие телепередачи больше любишь?
- Психологические такие. Ну, там где говорят,
проблемы какие-то обсуждают, вопросы
решают, советы дают. Слава богу, сейчас
какой канал ни включи – везде такое есть.
Психология рулит!
- Рулит-то рулит, а вот ты, похоже, не туда
зарулила…
- В смысле, видите проблемы? Какие? Сглаз,
порча? Или чего похуже?
- Не сглаз и не порча, тут другое.
Заговоренная ты!
- Как??? – ахнула я. – Это что ж, на меня кто-
то заговор сделал?
- Нет, не то думаешь. Это ты сама себя
заговорила! – объясняет целительница.
- Ну уж нет! Я пока еще в своем уме и точно
знаю: ничего такого я не делала! Магией не
балуюсь, эзотерикой не увлекаюсь, к
заговорам всяким крайне отрицательно
отношусь и сроду их не применяла. Я и
заговоров-то не знаю!
- Ну, это ты скромничаешь! Знать-то, может, и
не знаешь, а применяешь регулярно. Вот ты
утром встаешь – что делаешь?
- Компьютер включаю и радио. Это чтобы до
работы почту проверить и заодно новости
послушать.
- А на работе – молчишь?
- Да какое там! Я ж консультант, общение с
клиентами – моя работа.
- Ну-ну! И вот работа закончилась, и…
- А после работы я или с друзьями
встречаюсь, или дома нахожусь, телевизор
смотрю или по телефону разговариваю.
- А потом, стало быть, спать… И что ж
удивляться, что сон плохой? Ты ж как с утра
разогналась себя заговаривать, так и не
можешь остановиться. В голове-то у тебя к
вечеру что? Сплошная каша, обрывки из
отрывков… Ты говоришь, из телефона говорят,
телевизор что-то талдычит, радио верещит… А
еще и на работе, и необходимое общение…
Вот ты к вечеру и заговоренная насмерть! И
во сне все еще продолжаешь, по инерции…
- Во как! – озадачилась я. – То есть вы
считаете, что я слишком много говорю?
- И слишком много слушаешь! Утонула ты в
словесах да разговорах, моя дорогая…
Спасать тебя надо, пока не поздно!
- Так вы знаете, как мне помочь?
- А чего ж нет? Ясно дело, знаю! Снимем с
тебя все заговоры, будешь и спать хорошо, и
здоровье поправится, и ясный ум сохранится
до глубокой старости! Ну, слушай…
Слушала я внимательно и даже записывала.
Ой, хорошая целительница мне попалась,
повезло мне! Так она мне все доходчиво
растолковала и разъяснила, что я сразу ей
поверила. А если я во что-то верю, то оно мне
всегда на пользу идет!.
Теперь чтобы я с утра пораньше радио
включала? Да ни за какие коврижки! Нет, до
работы я хорошую музыку слушаю, даже
пританцовываю, пока собираюсь. На работе –
конечно, общаюсь, но исключительно по делу.
А вот вечером я решительно пересмотрела
свои привычки. Оптимизмом я и сейчас
поделиться готова, но предпочитаю при
личных встречах. А телефоны я за два часа
до сна вовсе отключаю – у меня наступает
Время Тишины. В это время я и телевизор не
смотрю – неспешно водные процедуры
принимаю, что-нибудь простенькое из йоги
делаю или сижу себе, медитирую под музыку,
и такой у меня релакс наступает, что просто
нирвана! А потом – спать, тоже неспешно так,
вдумчиво… А уж какие сны мне снятся!
Волшебная сказка, а не сны! И по утрам
встаю бодрая, отдохнувшая, счастливая,
выспавшаяся. А когда я себя выжатым
лимоном в последний раз ощущала, я уже и не
помню. Давно это было и неправда.
Так что я вам советую – если вы тоже
«заговоренные», меняйте поскорее что-нибудь
в своей жизни, «заговоры» по возможности
убирайте и устраивайте себе как можно чаще
Время Тишины! Хоть полчасика, хоть десять
минут…
Я бы вам, конечно, адрес той целительницы
дала, но она не велела. Сказала, что нечего
зубы заговаривать, надо дело делать. Чтобы
я поделилась со всеми тем, что сама узнала,
а они уж решат, быть им дальше
заговоренными или освободить в себе место
для гармонии и счастья. Я вот уже
освободила! А вы?

Эльфика

- Но зачем нужна Жизнь, если в ней нет
Любви и Счастья? – ужаснулся человек.
- Тебе придется научиться добывать их по
ходу жизни из того, что есть. Из любого
события, из каждого поступка. Сколько
сможешь добыть – все твое, с тем и будешь
жить.
- Если так, то я смогу, — кивнул человек.
- Не торопись. Ты должен будешь постичь
науку благословлять проклинающих тебя и
помогать тем, кто тебя отвергает, держать
любые удары судьбы и находить счастье
даже в боли.
- Я согласен.
- Ты должен будешь найти способ очистить
душу и освободить свой род от Родового
Проклятия, и тогда ваша кровь снова станет
чистой, и твоим потомками не придется
уходить со мной. По крайней мере, не очень
скоро…
- Да, я сделаю это. Скажи, мы заключаем эту
сделку на всю мою жизнь?
- Пока не знаю. Когда сочту, что ты заплатил
сполна – я освобожу тебя от обязательств по
этому договору. Но насколько скоро это
случится, и будет ли вообще – зависит от
тебя.
- Хорошо. Пусть будет так, — решил человек.
– По крайней мере, я попробую. Иначе всю
жизнь буду себя клянуть за неиспользованные
возможности!
- Всю жизнь, — усмехнулась Смерть. –
Сколько ее там осталось, твоей жизни? Ну ты
и оптимист! Ладно, давай подписывать
договор.
- Чем?
- Кровью, разумеется! Да не шарахайся ты
так, я не Диавол. Я всего лишь скромная
Смерть. Кстати, по твоей подписи я увижу,
когда ты окончательно очистишь свой род от
Родового Проклятия. Когда она вновь станет
чистой и алой, считай, мы в расчете.
И сделка была заключена. Человек подписал
договор собственной кровью, и таким образом
к Смерти перешли Любовь и Счастье,
отпущенные ему судьбой, а Смерть взамен
подарила ему жизнь.
- Я накину тебе на память вуаль, — сказала
Смерть, — не надо тебе помнить, что мы
встречались и разговаривали. Но условия
договора ты будешь помнить. Хочешь – живи
и выполняй, не захочешь – быстренько
аннулируем договорчик, и милости просим со
мной на перевоплощение.
… Не соврала Смерть. Наутро он ничего не
помнил, но в нем вдруг появилась твердая
уверенность, что он будет жить, надо только
постараться. Любовь и Счастье. Счастье и
Любовь. И он стал стараться.
Жизнь у него получалась непростой. Он
женился на женщине, которая его не любила –
и ему пришлось самому, как ювелиру,
бережно и филигранно выковывать узоры их
отношений. У него появились дети –
физически вполне здоровые, но дочку постиг
умственный недуг, и человеку пришлось
учиться любить ее, и помогать ей, и гордиться
каждым ее маленьким успехом, и спокойно
отвечать и на сочувствие, и на насмешки.
Но это было не все. Договор гнал его все
дальше и дальше. Он много читал и духовно
развивался, постигая тайны Рода, чтобы
очистить его от Проклятия. На этом Пути он
получил ценную информацию и познакомился
с нужными людьми, и однажды удостоился
Тайного Посвящения, где получил новое имя –
Родосвет. Может, со стороны это и может
показаться случайностью, но на самом деле,
это было закономерно, потому что к тому
времени он многое сделал, и в дремучих
дебрях его Рода появились ясные и четкие
тропы, и сверху на них хлынул Свет. Где-то на
этом пути страшный диагноз, который когда-
то чуть не привел его к Смерти, потерялся,
исчез, остался далеко позади.
И он умножал свое Счастье, щедро делясь с
другими всем, что постиг. Он смог помочь
себе – и ему хотелось помочь сотням и
тысячам других, попавших в такую же беду.
Он стал находить разных людей,
объединенных одной идеей, и сводил их
вместе – для того, чтобы они могли
обмениваться опытом и нести Свет дальше.
Ему верили, за ним шли, вокруг него
собирались те, кто шел тем же путем.
Однажды он вдруг понял, что его жизнь чем-
то похожа на сказку. Он узнал, что есть целая
наука – сказкотерапия, лечение сказками, и
со всем пылом бросился ее изучать. Те, кто
его знал, удивлялись: он уже долго жил на
земле, у него появились внуки, а он выглядел
гораздо моложе своих лет. И кто бы мог
сказать, что в юности он стоял у смертельной
черты, и врачи не могли ему помочь? Он и
сам не заметил, как, поднимаясь все выше и
выше, оказался там, где нет уже ни леса, ни
запутанных троп, ни непроходимых буреломов,
а есть только простор, крылья и радость
полета.
И вот наступил тот миг, когда Смерть,
перебирая старые договора, увидела, что на
одном из них подпись яркая и пульсирующая,
как будто в ней происходило биение жизни.
Было впечатление, что она совсем свежая,
только что сделана живой, яркой алой
кровью.
- О! Кто это у меня? Похоже, договорчик-то
выполнен! – и Смерть, вглядевшись,
вспомнила того самого юношу, который очень
хотел жить.
Надо сказать, что договоры заключаются
гораздо чаще, чем выполняются. Не все
хватает сил и последовательности, чтобы
выполнить все условия. А этот, похоже, был
молодец — не обманул!
- Вот ведь поговорка у них есть – «обмануть
смерть», — проворчала она. – Невдомек им,
смертным, что все как раз наоборот. Не
обмануть, а заключить договор, совершить
равноценный обмен! Тогда только у них шанс
появляется… Ну да ладно. Рада за него.
Теперь я верну ему Любовь и Счастье. Теперь
он не мой, и пусть им занимается Жизнь.
И однажды, паря в высоких слоях, где он
теперь пребывал постоянно, Родосвет
встретил Ангела. Ангел явился в образе
земной женщины. Она и выглядела как ангел
– чистая, тонкая, светлая и полная Любви.
Увидев ее, человек мысленно ахнул: «Вот
ради этой встречи и стоило жить!».
В Ангеле было все, что когда-то
принадлежало и ему – и Любовь, и Счастье, и
он щедро изливал на него потоки этого
сияющего дождя. Человеку казалось, что он
попал в рай – ведь до сих пор он мог
ощущать лишь то, что сам смог добыть,
увидеть, а где-то даже и придумать. Иногда в
таких случаях возникает мысль, что ты не
достоин такого счастья. И тогда получатель
от него отказывается – не выдерживает
потока Любви.
И в нашем человеке тоже возникло чувство
вины. Ведь он оставил там, внизу, тех, кто
был с ним эти долгие годы – жену, детей,
привычный круг знакомых и друзей… И когда
он сказал им, что теперь не может жить тут,
внизу, потому что крылья просят полета, а
душа – Любви, разумеется, он был не понят, и
многие его осуждали. Ведь там, внизу, многие
так и жили – без любви, без счастья, без
полета, и ничего, существовали как-то…
В то самое время Жизнь бросила взгляд на
человека и приостановила свой бег.
- Эге-ге, да тут требуется мое вмешательство,
— покачала головой она и, дождавшись
удобного момента, обратилась к человеку..
- Я знаю, тебе удалось преодолеть судьбу и
договориться со Смертью, и что Твои Любовь
и Счастье теперь вновь в твоем полном
распоряжении. Но что-то я забеспокоилась.
Не все ладно?
- Да нет, все хорошо, но…
- Ты сумел быть счастливым, когда у тебя
все было плохо, и над тобой довлел
смертельный договор. А теперь, когда ты
свободен и крылат – почему ты не
принимаешь свое Счастье?
- Я чувствую себя виноватым, — признался
человек. – Дело в моей семье. Они страдают.
Им будет плохо без меня. Раньше я давал им
Любовь и Счастье, а теперь?
- А теперь им придется научиться добывать
их самим. Так же, как и тебе когда-то. Не
лишай их возможности пройти через
испытания и подняться выше – туда, где небо,
полет и бесконечный танец душ.
- Но им больно…
- Обычно через боль и происходит развитие
души, — сказала ему Жизнь. – Иначе как вас,
ленивых и нелюбопытных, заставить расти?
Только под страхом смерти. Или боли. И вот
что я тебе скажу: иногда принести боль
является величайшим благодеянием, потому
что с этого момента и начинается настоящая
борьба за жизнь.
- Хочешь сказать, что теперь я должен пройти
еще и этим Путем? – спросил он.
- Так и есть. Ты научился давать и
поддерживать. Теперь научись брать и
получать. Это всего лишь следующий этап
обучения, ведь твой Путь еще не закончен.
Надеюсь, на этот раз не придется заключать
новую сделку?
- Нет. Я сам, — широко улыбнулся человек. –
Я понял. Я не буду им мешать. Пусть они
тоже пройдут свой Путь. И я буду рад
встретить их там, в небе, где танцуют вместе
Люди и Ангелы.

Эльфика

— Иллюзионист. Фокусник. Артист оригинального жанра. Но мне нравится слово
«иллюзионист». Я – мастер иллюзий. Это я вам, девушка, могу без ложной скромности
доложить.
— Так роза – ваша?
— Моя, — покаянно кивнул он. – Вы были такая грустная, мне просто захотелось
сделать вам приятное. Я не ожидал, что безобидный цветок может так испугать.
— Меня сейчас все может испугать, — ответила я. – Ситуация такая… пугающая.
— Пугающих ситуаций не бывает, бывают испуганные люди, — сообщил иллюзионист.
– Я могу вам чем-то помочь?
— Нет, конечно, — мотнула головой я. – Вы-то чем поможете? Незнакомый человек,
просто попутчик…
— Э-э-э, не скажите, — не согласился он. – Именно незнакомый человек и может
стать тем, кто увидит вашу ситуацию непредвзятым, «незамыленным» глазом, и оценит ее
беспристрастно, не принимая ничьей стороны. Вам от меня ничего не нужно, мне от вас
ничего не нужно – встретились и разошлись. Так что пользуйтесь случаем!
— Знаете, не лезьте вы ко мне в душу с вашими разговорами! – рассердилась я. –
Тоже мне, спаситель! Иллюзионист… Мне своих иллюзий хватает – во! – и я для
наглядности чиркнула ребром ладони по подбородку.
— Ого, да вы почти захлебнулись в собственных иллюзиях, — нисколько не
обидевшись, озабоченно сказал он. – Еще чуть-чуть – и они в вас хлынут через рот. Надо
срочно чем-нибудь запить! Айн, цвай, драй – ап!
Дверь приоткрылась, и в проеме возникла проводница, немолодая и полная, с
усталым недовольным лицом.
— Билеты приготовим, пассажиры.
— Хорошо, приготовим. А пока… Два стаканчика кипяточку, если вас не затруднит. А
чаек у нас свой, — распорядился попутчик. Голос у него был негромкий, но властный,
проводница сразу закивала и сгинула – видимо, за кипяточком.
Мы едва успели достать билеты, когда она вернулась с двумя стаканами в
допотопных металлических подстаканниках с эмблемой ЖД.
— И лимончик! – заботливо сказала она, почтительно опустив на стол блюдечко с
желтыми кружочками.
— Вы – чудо! – искренне восхитился иллюзионист, и в его руках оказался тюбик. –
Это вам, чтобы сберечь вашу красоту для мира.
— «Атласные ручки»! Линии «Мерилин»! – ахнула проводница, заворожено
уставившись на тюбик. – Вы… волшебник!
— Вы тоже, моя дорогая, — задушевно сказал он. – Все мы волшебники, каждый в
своем роде…
Проводница удалилась, светясь от счастья, а я воззрилась на него уже
внимательнее. Мужчина был на вид совершенно обыкновенный: немолод, не сказать чтоб
красив, но и не урод, конечно. Одет он был в серый костюм и голубую рубашку – и то, и
другое так себе, явно не от Кардена. Экипировку дополнял не то большой портфель, не то
небольшой чемодан черного цвета. Собственно, все. Среднестатистический мужчина. Только
вот глаза у него были замечательные: темные, глубокие, живые и теплые, и в них, где-то
там, глубоко-глубоко, словно бы плясали золотые искорки.
— А крем – тоже иллюзия? – спросила я. – Через минуту растает в воздухе, как
мираж?
— Нет, крем настоящий, впрочем, как и роза, — засмеялся он. – Мне не трудно, а ей
приятно. Маленькие чудеса всегда приятны. И творить их может каждый, было бы желание.
— А большие чудеса вы творите?
— Я разные творю. Все-таки иллюзионист со стажем…
— А если я вас попрошу? – решилась я.
— Я постараюсь, — серьезно ответил он. – Вы пейте чай, он уже заварился.
Все-таки ловкость рук у него была неимоверная. Я и не заметила, когда он успел
кинуть в стаканы по пакетику чая, и теперь к аромату розы и нарезанного лимона
примешивался запах корицы, имбиря и, по-моему, еще мяты…
— Рассказывайте, — повелел он, и я не посмела ослушаться. Ух и сила в его голосе,
просто мурашки по спине! – Что у вас там стряслось?
— Безвыходная ситуация. Тупик, — начала я и замолчала, собираясь с мыслями.
— Безвыходность – иллюзия, — тут же сообщил он. – Если вы даже и забрели в
тупик, то всегда можно выйти через вход.
— А если дверца захлопнулась? Если это даже не тупик, а ловушка? – спросила я.
— Ловушка – это тоже иллюзия. Это просто такая хитроумная задача на логическое
мышление. Надо не отчаиваться, а решать – вам даже интересно будет.
— Ничего себе «интересно»! – всплеснула руками я. – Когда ты находишься в
замкнутом пространстве, и на тебя со всех сторон давит…
— Абсолютно замкнутых пространств не бывает. И это иллюзия! Уж поверьте
старому фокуснику. Всегда имеется какая-то дверка, или окошко, или щелка, или отверстие
– в общем, лазейка. Вход, он же и выход.
— А если не имеется? – горько спросила я. – Если вообще – эти стены вот-вот тебя
раздавят? Если постоянно приходится сжиматься, скукоживаться, принимать
неестественные формы? Если так тесно, что уже начинаешь задыхаться?
— Да, что тогда делать? – спросил он. — Невозможно же сжиматься и
скукоживаться до бесконечности? Вот смотрите… — и он сотворил очередной фокус: в его
ладони сам собой появился небольшой мячик для тенниса. – Вот, я его сжимаю, придаю ему
неестественную форму… А он сопротивляется и возвращается к естественной. Вот вроде бы
я его сжал… Почти получилось! А он не хочет жить в таком состоянии и снова становится
круглым… То есть самим собой! Видите?
— Вижу, — кивнула я, внимательно следя за трансформациями мячика. – Но я же не
мячик!
— А почему бы вам им не стать? Ну хотя бы на время? – предложил он. – Создать
такую иллюзию – ощутить себя резиновым мячиком? Слабо, да?
— Вовсе нет, — слегка обиделась я. – Воображение у меня хорошее. Сейчас, ощутю.
То есть ощущу. В общем, попробую!
— Я вам немного помогу, — пообещал он, воздевая руки. – Брамс, бимс,
абракадабра!
Не знаю, он ли помог, или я такая талантливая, но у меня получилось сразу. Я
сосредоточилась – и вдруг почувствовала себя маленьким теннисным мячиком. Я прямо
физически ощущала и свою приятную округлость, и жесткую упругую резину, и ворсистое
покрытие, и желание попрыгать, полететь куда-нибудь, отскочить от твердой поверхности…
— А теперь я попытаюсь засунуть мячик воооот в эту шкатулочку, – услышала я как
издалека голос иллюзиониста.
В поле моего зрения появилась небольшая коробочка, почти вдвое меньше меня. То
есть мячика, конечно. Я хотела сказать, что не помещусь в нее, но не успела: иллюзионист
уже стал уминать меня, запихивая в эту самую шкатулку, причем довольно жестко и
немилосердно. Я, потеряв дар от такой наглости, только возмущенно пыхтела и отчаянно
сопротивлялась, но его сильные и ловкие руки держали меня крепко. «Как в ежовых
рукавицах», — подумала я. Наконец, ему удалось со мной справиться, и он даже прихлопнул
меня крышечкой. Но тут уж меня просто взорвало. В прямом смысле слова. «Прекратите
немедленно!», — хотела завопить я, набрала полную грудь воздуха, и – бу-бух! – шкатулка с
треском развалилась, а я вмиг очутилась на воле, воинственно подпрыгивая на месте.
— Тихо, тихо, тихо, — успокаивающе забормотал мой попутчик. – Все уже
закончилось. Но сколько же в вас задавленной энергии! Еще чуть-чуть – и вы бы все купе
разнесли!
— Ой, извините, — смутилась я, приходя в себя. – Уж очень ярко я все это
представила…
— Не удалось захлопнуть вас в ловушке, да? – засмеялся он. – Как вы ее –
вдребезги! Вот ведь можете, когда захотите!
— Ну еще бы! – все еще не остыв, с вызовом сказала я. – Вы же меня буквально
смяли! Как можно было запихивать такой большой мячик в такую маленькую коробочку?
Это же немыслимо!
— Ну а как вы позволяете себя, такую большую, взрослую и красивую девушку,
запихивать в рамки чужих представлений, желаний, условий? – живо отозвался он. – Вы
давно уже выросли из всех «коробочек», но все еще даете собой играть другим. Вот что
немыслимо!
— Я не даю! – возмутилась я. – Я такая, какая есть!
— Ой ли? – усомнился фокусник. – Вот это задерганное, несчастное, испуганное
существо, запрыгнувшее в первый попавшийся поезд, чтобы сбежать от себя – это вы и
есть? Нет уж. Обманываете. А я не верю! Считайте, что этот фокус не удался.
— Я так выгляжу? – испугалась я. – Задерганно и испуганно? Что, сразу заметно?
— Ну, может, не всем. Но мне, старому опытному иллюзионисту – да, заметно.
— А почему вы решили, что я сбегаю от себя? Вообще-то, если честно, — да, сбегаю.
Но не от себя, а от проблем!
— Милая моя! – задушевно взял меня за руку он. – Бегство от проблем – это
величайшая иллюзия. Они не отстанут! Они потянутся за вами даже на край света.
— П…почему?
— Потому что вы связаны! Вы же их питаете. Вы им нужны, понимаете?
— Я всем нужна, — горько сказала я. – Иногда мне кажется, что они просто разорвут
меня на лоскуты, для индивидуального использования. Это никакая не иллюзия, поверьте.
Это и есть моя главная проблема.
- И слово «проблемы» предлагаю заменить: вообще-то все проблемы – это задачи, которые
требуется решить. Только и всего. Как на контрольной. Сделал дело – гуляй смело.
— Эк у вас просто получается! – хмыкнула я. – Заменил проблемы на задачи – и
все волшебно изменится, так, что ли?
— Уверяю вас. Это очень простой фокус, для первоклассников. Освоить его – раз
плюнуть. Попробуйте! Ну, вспомните школьную программу! «В бассейне две трубы, в одну
трубу вода втекает, а из другой вытекает…».
— Ну, у меня такая проблема… То есть задача, — неуверенно начала я. – Понимаете,
все от меня чего-нибудь хотят. Каждый день, каждый час, каждую минутку. Я нарасхват, я
всем нужна. Я разрываюсь, я надрываюсь, я спешу все успеть и всем помочь. А мне, похоже,
уже никто не нужен! Я обессилена и все время хочу спать. Я – бассейн, из которого
стремительно утекает вода. Иногда мне кажется, что я умираю. Все…
— Не все, — возразил иллюзионист. – Пока это только условия задачи. А что
требуется узнать?
— Через сколько времени бассейн окончательно опустеет, — мрачно ответила я. –
Или, скажете, что опустевшие бассейны – это тоже иллюзия?
— Нет, это не иллюзия, — серьезно ответил он. – Опустевшие бассейны – это
страшно. Я видел такие. Но только я прошу вас подумать: а вы точно хотите узнать именно
это?
— Именно что?
— Через какое время вода в вашем бассейне окончательно иссякнет?
— Н-нет… Это я от отчаяния. Черный юмор. На самом деле я хотела бы узнать, как
сделать, чтобы мой бассейн всегда был… полноценный. Вернее, полноводный.
— Ага! Так сейчас вы, стало быть, считаете себя неполноценной! – обрадовался
фокусник. – А почему, собственно?
— Потому что не соответствую! – сердито сказала я. – Не оправдываю ожиданий,
понимаете?
— Чьих?
Да чьих угодно! Родительских, например. Начальства. Мужчин. Подруг. Своих, в
конце концов.
— Уточним условия задачи, — предложил он. – В чем заключаются ожидания?
— Ну, родители хотят, чтобы я состоялась в этой жизни: сделала карьеру, вышла
замуж, нарожала им внуков, посещала все семейные тусовки и была послушной девочкой.
Начальство хочет, чтобы я неуклонно повышала производительность труда и работала за
двоих, за троих, за целый батальон – желательно за одну зарплату… Мой любимый мужчина
хочет, чтобы его обожали, понимали и принимали таким, какой он есть, но при этом
постоянно требует, чтобы я изменила в себе и то, и это, и еще что-то… Подруги хотят, чтобы
я в любое время дня и ночи была готова послушать, посоветовать и утереть слезы. А я… я
уже ничего не хочу. Устала. Сбежала. Меня нет.
— Вас нет… — медленно повторил он. – Вы просто потерялись в темном лесу чужих
ожиданий. Вы уже сами перестали понимать, кто вы, куда вы и зачем живете, так?
— Да нет же! – запротестовала я. – Это-то я как раз хорошо понимаю. Человек
должен жить для других, приносить пользу обществу. Для этого он и приходит в этот мир.
— Величайшая иллюзия! – веско сказал фокусник. – Вовсе не для этого!
— А для чего?
— Для того, чтобы понять, кто он есть на самом деле, и выполнить то, для чего он
предназначен! Вот этот мячик – зачем он пришел в этот мир?
— Чтобы им играли в теннис, — недоумевающе ответила я.
— И это его предназначение! На нем нельзя жарить яичницу, его нельзя надеть
вместо тапочек, к нему не прибьешь полочку. Потому что его дело – служить для игры в
теннис. Он радуется и скачет по корту, с азартом отскакивает от ракетки при ударе,
коварно уходит в аут. Он счастлив от того, что выполняет то, для чего он создан.
Понимаете, о чем я?
— О счастливом теннисном мячике? — неуверенно предположила я.
— Да нет… Я о вас! Почему вы разрешаете использовать вас для всего на свете???
Образно говоря, вы стремитесь объять необъятное и осчастливить весь мир. Но это целиком
и полностью ваша иллюзия! Как может осчастливить мир тот, кто сам в глубине души
несчастен? И сколько воды можно получить из бассейна, который вот-вот пересохнет?
— Но я… Я просто считаю не вправе отказать кому-то в помощи, внимании,
поддержке. Ведь любовь и уважение просто так не даются, их надо сперва заслужить!
— Ну, милая моя, это не я мастер иллюзий, а вы! – развел руками фокусник. – Вы
создаете иллюзию собственной незаменимости, чтобы взамен получить иллюзию любви. И
на этот затяжной фокус у вас уходит масса энергии. Вот в какую трубу утекает ваша жизнь!
Я призадумалась. Хотелось сказать, что это не так, но… В принципе, чего уж врать
себе и этому незнакомцу из поезда, с которым мы скоро расстанемся навсегда? Он говорил
чистую правду: да, для меня было очень важно, чтобы меня любили. Принимали. Одобряли.
Хвалили. Считали хорошей. И я правда прилагала много усилий, чтобы все было именно так.
— Любовь – это тоже иллюзия? – спросила я, вспомнив его последние слова.
— Нет, любовь – это как раз настоящее, — серьезно ответил фокусник. – Любовь –
наполняет. Только не стоит путать любовь с желанием признания и одобрения. Любовь –
питает, желания – опустошают. Научитесь любить себя, и вы с радостью будете делиться
ею с другими, не ожидая одобрения и благодарности, просто – от полноты чувств.
— Но я не знаю, как! – воскликнула я.
— Вам придется научиться этому. Постепенно, конечно. Но вы умница, и у вас
получится. Вот увидите: в самом скором времени от ваших иллюзий и заблуждений не
останется и следа.
— По-моему, это не так уж просто, понадобится какое-то время, – заметила я.
— Вы правы, — развел руками он. – Так может, имеет смысл для начала поменять
свои заблуждения на более позитивные?
— А что, так можно?
— Да почему же нет? – развеселился иллюзионист. – Меняйте на здоровье! Уж
собственные-то иллюзии вы точно можете выбирать сами!
— Тогда… А можно, я превращу свой бассейн во что-нибудь другое?
— Да пожалуйста! – разрешил он.
Я зажмурилась и представила себя… фонтаном. Да! Если уж быть водоемом, то вот
таким. Он был большой, круглый, многоструйный, и на нем играли радужные блики. В чаше
плавали золотые рыбки и плескались малыши. А вокруг на скамеечках сидели люди и
наслаждались прохладой, исходящей от меня в жаркий летний денек. Я вовсе не ждала их
одобрения – разве фонтаны нуждаются в благодарности? Я просто наслаждалась напором
воды, и упругостью струй, и тому, как они играют и переплетаются между собой, и мне было
хорошо уже от того, что я существую. Вода бралась как бы ниоткуда, рассыпалась пылью и
возвращалась ко мне же, при этом все были довольны и счастливы – и я, и окружающие.
— Какое у вас лицо. Замечательное. Одухотворенное! – сказал мой попутчик.
— Я хочу просто быть, — ответила ему я, не открывая глаз. – Просто быть, такой
свободной и полноводной, и не думать о том, кому я нравлюсь и что я кому должна.
Голос мой задрожал – мне захотелось плакать. Как будто внутри меня
действительно забил фонтан и стал наполнять меня прохладной влагой. Но поплакать я не
успела, потому что в дверь деликатно постучали.
— Скоро Тамбов. Вы просили… — сообщила проводница, взирая преданным
взглядом на дарителя «Атласных ручек».
— Благодарю вас, мадемуазель, — поклонился фокусник, вручая ей невесть откуда
взявшийся апельсин. – Хорошего вам настроения и благодарных пассажиров!
— Вы уже выходите? – искренне огорчилась я.
— Да, это так. Я приехал.
— Жаль, что так быстро. Вот так всегда: только познакомишься с интересным
человеком, как уже пора расставаться.
— Расставание – тоже иллюзия, — улыбнулся он. – Вы думаете, это я, старый
фокусник, так уж вам интересен? Не думаю. Вам интересна та информация, которую вы
получили. А она приходит разными путями, и от кого угодно.
— Спасибо, — поблагодарила я. – Вы мне очень помогли.
- Я рад, что смог быть вам полезен. Но заметьте – только до определенной границы, в
данном случае — до Тамбова! А тут у меня начнется своя жизнь, а у вас – своя. Надеюсь,
уже немножечко другая. Ведь и вы уже другая…
… Я могла бы поклясться, что когда он выходил в Тамбове, а я его провожала до
тамбура, на столике было чисто (стаканы проводница унесла и даже столик протерла). А вот
когда я вернулась – там лежал тот самый теннисный мячик, который так отчаянно не хотел
сжиматься до размеров коробочки. Я взяла его в руки и покатала на ладошках.
— Я никогда не буду принимать уродливые формы, — пообещала я ему. – Только ты
мне об этом напоминай, ладно?
Мячик слегка дрогнул, словно кивнул. Согласился, значит. Наверное, это была
иллюзия. Но я ее выбрала, и значит, для меня она стала реальностью.
— Благодарю вас, мой дорогой иллюзионист, — прошептала я мячику. – Мне сейчас
так хорошо… Я – очень счастливый мячик!
Меня переполняли чувства. Похоже, что во мне и впрямь забил фонтан. Это
фонтанировали новые идеи, планы и мечты. И это точно была никакая не иллюзия, а самая
что ни на есть реальность!

Эльфика

Но нельзя сказать, чтобы она совсем уж не прислушивалась. Дело в
том, что, как и все чрезмерно робкие существа, улитка была очень
подвержена чужому влиянию. Ей все время казалось, что она в чем-
то виновата. И в том, что такой уж нежной уродилась, и в том, что
невежливо уходила от разговоров, и в том, что духовно не росла, и в
том, что от жизни пряталась, и даже в том, что из-за домика на
спине со стороны казалась горбатой. И она себя корила за то, что
вот такая она – несмелая, зависимая, беззащитная, привязанная к
собственному домику-убежищу, вызывающая у окружающих
критику и насмешки.
- Ну же, переступи через свой смешной страх! – внушал ей жук.
- Первый раз, конечно, трудно, — размышляла гусеница, — а потом
ничего, втянешься и привыкнешь.
- Стыдно быть такой нерешительной! – уговаривала бабочка. –
Давай же, соберись с силами!
И вот однажды, когда ей стало совсем уж невыносимо от их
упреков, она решилась. Поднатужилась, рванулась – и выскочила из
домика. Ой, как ей сразу стало неуютно! И холодно, и тревожно, и
неспокойно… Зато все кругом обрадовались: и жук, и гусеница, и
бабочка ее поддержали:
- Вот! Совсем другое дело! Теперь у тебя свобода – стремись, куда
хочешь, делай, что хочешь! Молодец! – похвалил жук.
- Ах, какая ты молодец! – восторженно воскликнула бабочка. – Вот
увидишь, у теперь тебя начнется совсем другая жизнь! Вперед, не
останавливайся!
- Ты все-таки сделала это… Хвалю! – проскрипела гусеница. – Ну,
ты ползи, а мы за тебя порадуемся.
И улитка поползла, совершенно теряясь под их внимательными,
придирчивыми взглядами.
- Ну, наконец-то! – с облегчением заметила гусеница. – Сдвинулась
с мертвой точки, родимая… И ладно, и хорошо.
После чего гусеница деловито поползла кормиться, жук полетел
завоевывать новые огороды, а бабочка упорхнула на луг,
просветляться. А растерянная улиточка осталась совершенно одна.
Она не знала, что ей делать со свалившейся на нее свободой, и
просто ползла вперед, хотя это оказалось не так-то просто.
Стебельки и камешки царапали ее тельце, и ей было
очень дискомфортно. Сверху летали страшные птицы, которым
склевать ее было – раз плюнуть, и одна из них действительно
спикировала прямо на нее, только улитка в последний момент
юркнула под пенек и затаилась. Птица разочарованно каркнула,
потопталась и улетела, а улиточка еще долго не могла решиться
высунуться из-под пенька: ужас наполнил ее до самых кончиков
рожек, где, кстати, у улиток располагаются глаза. Так что можно
смело сказать, что ее глаза тоже были полны ужаса.
Но не успела она оглянуться, как сзади послышался ужасный шум,
земля затряслась… «Мне конец!» — в панике подумала улитка и,
отчаянно сокращаясь, бросилась прочь. Забившись под зеленый
листик, она дрожала всем телом, пока по тропинке топали чьи-то
ноги в кедах. Долго еще она не могла прийти в себя, а когда пришла,
то с ужасом поняла, что вообще забыла, откуда приползла, и теперь
ни за что не найдет дорогу к своему домику. Она поползла сначала в
одну сторону, потом в другую, поранилась о какую-то щепку,
остановилась и заплакала.
- Чего ревем? – раздался голос совсем рядом. Улитка испуганно
повела рожками и увидела, что на нее с интересом смотрит суслик.
- А… у… ой! – улитка по привычке хотела спрятаться в домик, но его
не было. – Ой, мамочки! Ну все, теперь мне точно конец!
- Да чего ты испугалась? – удивился суслик. – Не бойся, не съем. Я
зернами питаюсь и корешками всякими. А ты кто?
- Улитка! – пискнула улиточка.
- Да ну? – изумился суслик. – В первый раз вижу такую странную
улитку. А где твой домик?
- Я… я… я его потеряаааалааааа! – горько разрыдалась улитка. – Я
теперь умруууу!
- Как это улитка может домик потерять, не расскажешь? –
насмешливо спросил суслик. – И не реви, а то вся вытечешь, и
собрать тебя некуда будет.
Всхлипывая и вздыхая, улиточка поведала ему свою историю. И как
ее все уговаривали, что надо довериться миру, сбросить со спины
груз и расстаться с зависимостью от домика, и как она все не
решалась, а когда все-таки сделала это, то уже сто раз пожалела.
- … и теперь они во мне окончательно разочаруются, — грустно
закончила она. – И жук, и гусеница, и бабочка – они все так за меня
болели, так в меня верили! А я не оправдала их надежд. Я не могу,
не могу, не могу жить без домика! Мне страшно, мне больно, мне
плохо! И я без него умру.
- Вот странная ты, улитка! – подивился суслик. – Слушаешь всех
подряд, любые глупости… Вот если бы мне посоветовали шкурку
сбросить – я бы ни за что не согласился! А также отказался бы
отрастить клыки, плавники или крылья. Если меня природа сусликом
создала – с чего бы мне на нее обижаться? Все, что надо, она мне и
так дала, а остальное зависит от характера. Вот у тебя – какой
характер?
- Мягкотелая я и бесхребетная. А еще доверчивая я слишком, —
вздохнула улитка. – Меня все критикуют и учат, как жить, а я им
верю и возразить не могу… Виноватой себя чувствую, что я такая
слабая и пугливая, от домика зависимая.
- Ну так и что, что слабая и пугливая? Тебе же как раз для этого
домик дан, чтобы защищать и оберегать. Прочный, уютный,
приспособленный. Чего ж тебе в нем не жилось?
- Так если все говорят, что так нельзя…
- Да мало ли что говорят! – возмущенно подергал носиком суслик. –
Ты запомни: у всех своя жизнь и свои дела. Им, по большому счету,
на тебя плевать. Что они, тебя пасти, что ли, будут? Так что за все
свои решения ты сама и отвечаешь! Если чувствуешь, что без
домика тебе плохо и не жизнь, так зачем же на всякие уговоры
ведешься? Беги домой, дурочка, и больше не высовывайся без
защиты!
- Поздно, — хлюпнула улитка. – Теперь я уже и не помню, откуда
приползла. Честное слово! Я так испугалась, что дороги не
разбирала.
- Ну, это ерунда, — захихикал суслик. – Ты, видать, такая
испуганная была, что за тобой повсюду слизистый след тянется,
вон, до сих пор не высох. Пойдем, отведу тебя домой.
Улиточка послушно кивнула и поползла за сусликом, и вскоре они
оказались там, где валялся так безответственно брошенный ею
домик.
- Спасибо, спасибо! – пропищала улитка и стремительно нахлобучила
домик на спину. – Ой, сразу лучше стало! Нет, все-таки с домиком
намного спокойнее! Даже если не прячешься, а просто знаешь, что
он есть! Милый суслик, как же мне повезло, что я вас встретила!
- Благодарности принимаются. Убегаю довольный, — сообщил
суслик. – Увидимся!
- Оооо… ты опять в домике? Я разочарована, — недовольно
проговорила гусеница.
- Слабачка! Трусиха! – припечатал жук. – Что, не смогла, да?
- Ничего, завтра снова попробуешь, — утешила бабочка. – Мы тебя
морально поддержим!
- Спасибо. Не надо. Я сама решу, как мне жить, — неожиданно
твердо сказала всегда такая мягкая и податливая улитка. – А про
домик… Мой дом – моя крепость! И никому ее разрушить не
позволю. Счастливо оставаться!
С этими словами улитка скрылась в своей маленькой крепости и
рожки втянула.
- Вот гадина неблагодарная! – первым опомнился колорадский жук.
– Мы к ней со всей душой, уму-разуму ее научить, а она…
Но улитка уже не слышала. Она была в домике, и ее нежное
уязвимое тельце было надежно защищено самой природой – как и
ее тонкая ранимая душа.

Эльфика

- Ну и что ты там опять нафеячила? –
огорошила ее вопросом Верховная Фея.
- Я? – озадачилась Палочка-Выручалочка. —
Да я много что нафеячила, тружусь, не
покладая рук.
- Или топора? – ехидно спросила Верховная.
- Топора? Извините, не поняла…
- Ты – да не поняла? Не может быть! Ты ж у
нас волшебная на всю голову, и Ридикюль у
тебя самый большой во всем Сказочном
Королевстве. Ты к нему еще колесики не
приделала?
Верховная Фея была явно рассержена.
Пожалуй, даже почти разгневана. А чтобы
вывести столь воздушное существо из себя –
это еще нужно сильно постараться.
- Ах, да в чем же дело? – в смятении
пролепетала Добрая Фея.
- Дело в тебе! – зловеще проговорила
Верховная. – Ты знаешь, что тебя уже все
боятся? Ты знаешь, что тобою пугают
непослушных детишек? Ты знаешь, что
мирное население тебя называет Фея-с-
Топором?
- Что??? — наша Фея была совершенно
ошеломлена. – Почему «с топором»? Почему
«боятся»?
- Тебе лучше знать. Правда ли то, что ты
гналась за девицей по имени Бера из
соседнего села, пока она не заперлась от
тебя в погребе?
- Я не гналась… я догоняла… у нее были
некоторые проблемы, а я знала, как их
решить!
- Но она, похоже, вовсе не расположена была
принимать твою помощь?
- Ах, она еще так молода и неопытна! Она
просто не осознавала всех возможных
последствий… а я хотела ей помочь… именно
поэтому я стремилась ее догнать!
- Угу. Догнать, прижать к стенке и причинить
добро. Я так и поняла. А как ты объяснишь
тот случай на реке?
- Ах, на реке? – густо покраснела Палочка-
Выручалочка. – Но это было простое
недоразумение.
- Ну конечно, недоразумение! – всплеснула
руками Верховная. – Человек недавно
научился плавать, решил потренироваться… и
тут сверху на него пикирует некое крылатое
создание, которое, трепеща крыльями,
неотвратимо влачит несчастного к берегу,
приговаривая: «О, не беспокойтесь, я вас
спасу!», невзирая на его протестующие вопли.
- Но он так неуклюже барахтался, он же мог
утонуть! Я просто протянула ему руку
помощи… – запротестовала Палочка-
Выручалочка.
- … и помешала ему научиться как следует
плавать, - закончила за нее Верховная. – А
что это за история с городским советом?
- Вам и это известно? – поджала губки Добрая
Фея. – Нажаловались все-таки! Не понимаю,
что я им плохого сделала?
- Так что же там произошло?
- Они там решали разные вопросы… Я
случайно пролетала мимо, остановилась
послушать и поняла, что они многого
недоучитывают, а кое-где даже ошибаются.
Это потому что им не хватает знаний и опыта.
А я как раз закончила обучение на курсах
Новейших Магических Технологий и просто
попыталась поделиться с ними
инструментами…
- Да-да, я в курсе. Ты попыталась всучить им
отбойный молоток и бензопилу. От каковых
они отказывались, сначала вежливо, а затем
настойчиво.
- Очень настойчиво, — созналась Фея,
припомнив отнюдь не парламентские
выражения, которые вылетали из уст
почтенных горожан. – Но почему они так
разволновались? Что плохого в бензопиле или
отбойном молотке?
- Если не учитывать, что бензин им
неизвестен, а электричество еще не изобрели,
то совсем ничего. Все это понадобится им… –
Верховная Фея заглянула в свой магический
шар, — лет эдак через пятьсот. До этого
времени они предложенные тобой
инструменты не применят и не оценят. Эти
тяжелые железяки будут лежать мертвым
грузом, ржаветь и вызывать чувство вины и
досады.
- Но я ведь от всей души, от чистого сердца,
из лучших побуждений! – огорченно
воскликнула Добрая Фея. – Я желала им всем
только добра!
И Палочка-Выручалочка горько-прегорько
расплакалась.
- Ну-ну, прекрати немедленно! Нечего
разводить сырость, иначе тебе придется
долго сушить крылышки, — остановила ее
Верховная. – Я тебе верю. Скажу по секрету:
лет триста назад я и сама такая была:
творила добро с таким пылом и жаром, что
даже мыши и зайцы предпочитали
отсиживаться по норкам.
- Но ведь мы, феи, предназначены как раз для
того, чтобы творить добрые дела! –обиженно
сказала Палочка-Выручалочка. – В
Унифейситете нам об этом твердили на
каждой лекции!
- Смотря что считать добрыми делами, —
задумчиво сказала Верховная. – Дитя мое,
помощь может расцениваться как добро
только тогда, когда она востребована и
уместна. Но и здесь следует подумать, не
ослабишь ли ты этим того, кто попросил о
помощи.
- Как можно ослабить кого-то Добром?
- Очень даже легко. Одно дело, если ты дала
подсказку или научила чему-то новому. Но
совсем другое, если ты с помощью своего
волшебства сделала дело за другого. И уж
совсем плохо, когда ты, выполняя его
просьбы, приучила его к ничегонеделанию.
Тогда он и в следующий раз будет надеяться
на добрую тетю… то есть фею. А тебя ведь
может и не оказаться рядом!
Палочка-Выручалочка пригорюнилась и
шмыгнула носом:
- Да, меня о помощи обычно никто и не
просит, но я искренне это делаю. Уже
несколько раз говорила себе: не просят – не
суйся, но потом опять кого-нибудь становится
жалко, или просто человек симпатичен, и я
знаю, как ему помочь… и все, начинается!
Ничего не могу с собой поделать!
- Тссс! Считай, что я этого не слышала. Иначе
ты можешь потерять свой диплом
«универсальной феи». Ведь если Фея сама
ничего с собой не может поделать – как она
может творить чудеса для других???
- Нет, нет, нет! Я хочу оставаться Феей! Но я
вовсе не хочу быть Феей-с-Топором, и чтобы
мной пугали ребятишек! Что же мне делать?
- Твою бы энергию, да в мирное русло! –
посетовала Верховная. – Знаешь что? А
открой-ка свой Волшебный Ридикюль!
Палочка-Выручалочка с готовностью открыла
хранилище инструментов.
- Вот это разводной ключ – верное средство
при разводах. Руль – разруливает любые
ситуации. Лом – отличный способ пробиться
на прием к чиновникам, «против лома – нет
приема», слышали? Топор – разрубает с плеча
любые непреодолимые препятствия. А вот
еще…
- Достаточно, — кивнула Верховная. – Скажи
мне, дорогая, зачем ты накопила столько
инструментов?
- Чтобы помогать людям! Иначе зачем
жить???
- Зачем жить? А зачем живут феи? Чтобы
радовать мир и радоваться миру! Чтобы
танцевать при луне, играть чудесную музыку
и навевать своими крылышками волшебные
сны! Чтобы люди, видя нас, верили в чудо и
стремились научиться их творить! А веру в
чудеса топором не вырубишь, насильно в
карман не сунешь. И палочка-выручалочка
должна приходить, когда человек ее
выстрадал, вымечтал и заслужил. Иначе он
никогда не дорастет до самостоятельного
Чуда!
- И что мне, выбросить, все это, что ли? –
огорченно спросила Фея. – Жалко же…
- Зачем же выбрасывать такие
замечательные вещи? Открой Музей
Волшебных Инструментов. Или подари их
школьникам – пусть осваивают чудодейство.
А можешь устроить распродажу – тогда
каждый инструмент будет по-настоящему
ценным для того, кому он достался.
- Я придумала! – вскричала Фея. – Я открою
Школу Юных Фей! Со вступительными
экзаменами и предварительным
собеседованием! Там будут учиться только
те, кому это по-настоящему интересно! Вот
там мне и пригодятся все мои волшебные
штучки из Ридикюля. И гоняться ни за кем не
придется – сами придут.
- Умница! – восхитилась Верховная Фея. – С
удовольствием буду вести уроки по фейской
этике в твоей школе. Чтобы поменьше было в
мире Фей-с-Топором, а побольше – просто
Фей! Пожалуй, стоит вручить тебе Большой
Благодарственный Бантик за такую
замечательную идею!
- Я прикреплю его над входом, — мечтательно
сказала Добрая Фея. – Это будет и красиво, и
поучительно, и не даст мне забыть, что
Учитель должен появляться, когда Ученик
готов.
С тех пор прошло время, и Школа Юных Фей
уже открыта. Вы тоже можете в нее
поступить! Или даже преподавать в ней –
если вы уже фея и накопили слишком много
знаний для того, чтобы носить их в себе. А
может, вы откроете свою школу? Или музей?
Главное, чтобы над головами людей поменьше
реяли разные Феи-с-Топором, чтобы догнать и
причинить неотвратимое добро!

Эльфика

Ох, и сложно мне с вами, люди! Сколько ж вы вокруг меня всякой чепухи
нагородили! «Счастье – это быть нужным людям». Вроде и красиво сказано, а
есть в этом неправильность. Нужным людям… А себе? Так и раздадите себя по
зернышку, а счастья не узнаете… О других заботиться – хорошо, но и о себе
забывать не следует! Когда в вас Счастье, тогда и вокруг вас свет счастья
разливается! Это скольким же вы подарить меня сможете???
Или вот «Мое счастье – в детях». Выросли детки, свои семьи создали, гнезда
свили… А мамаша все лезет к ним, вмешивается, обижается, что ее отодвигают
на второй план. Почему? А потому что с детьми и я ушло, она ж меня
изначально в них поселила. А как же ей теперь, без счастья-то? Вот я и говорю –
собственное счастье должно быть, ни от кого не зависящее…
А то еще говорят: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Да что ж вы,
люди? Почему вас обязательно надо кирпичом по башке шарахнуть, чтобы вы
задумались, что счастье-то было, было, да вы не замечали?
Да не обижайтесь вы, что разворчалось, я ж сразу предупредило, наболело… Вы
лучше послушайте меня, свое Счастье, глядишь, что полезное и возьмете на
заметку.
Если б вы знали, как часто я стою у изголовья, когда человек уж уходит, и слезы
наворачиваются! Ведь только тогда понимает, что было оно, счастье, было, да
проморгал, не разглядел, не заметил!
Вот лезет человек на гору, к самой вершине, карабкается, пыхтит, пальцы в
кровь сбивает. А все для чего? Чтобы встать на вершине и ощутить счастье! Ну,
меня, то есть. Счастливый миг! Полет души! Но ведь потом-то ему все равно
дальше идти придется. Спускаться, чтобы снова карабкаться. Вечная погоня за
счастьем… И невдомек вам, люди, что пока вы лезете куда-то, я у вас за спиной,
в рюкзаке сижу. Или в кармане. Или просто рядом лечу, шепчу: «Остановись,
друг! Посмотри по сторонам! Я вот оно, твое Счастье!». Но куда там – мало кто
слышит…
Я вам открою мой главный секрет: я привязано ко времени. Меня нет в
прошлом – это уже просто счастливые картинки. И в будущем меня нет – это
только сладкие мечты. Я всегда в настоящем! Песню слышали – «Есть только
миг, за него и держись…»? Вот, это как раз про меня! Каждый ваш миг – счастье.
Конечно, если вы в этот момент не свалились в прошлое или будущее. О
прошлом обычно сожалеют, о будущем – тревожатся. А там где сожаления или
тревоги, я не живу – несовместимы мы, что ж поделаешь!
Я вам вот что скажу! Если вы сейчас читаете мое письмо – значит, у вас есть
глаза, и они видят. Это ли не счастье? Если вы незрячий, но вам кто-то
прочитал письмо вслух – да у вас же есть друг! Какое счастье! Дышать, ходить,
любить, смотреть, осязать и обонять – да все счастье! Листья желтые полетели –
красота, счастье! Снег на землю упал – светло, чисто, счастье! Ручьи потекли,
травка пробивается – ну разве не счастье? А уж когда ягоды, грибы пошли и в
речке искупаться можно – да просто восторг!
Я вас об одном прошу, люди: не держите меня! Не хватайте за крылья! Я ж
подвижное, летучее! Если меня полета лишить, то я превращусь в
воспоминание. Как тот засушенный листочек, что ваша бабушка в 1968 году из
Евпатории привезла. Оно, конечно, душу радует, но это ж когда было! Вы лучше
вспомните: «Счастливые часов не наблюдают!». А почему? Да потому что у них
каждый миг – счастье, чего им на часы смотреть? Нет у них ни прошлого, ни
будущего, а есть только миг!
В общем, обращаюсь я к вам, люди! Впустите меня… Устало я скитаться по свету
без приюта. Давайте будем жить по закону: «Человек – сам хозяин своего
Счастья!». Я ж только об этом и мечтаю, чтобы к кому-нибудь прийти и
осчастливить его на всю жизнь. Вы просто хоть на мгновение остановитесь,
прекратите свой вечный бег, оглянитесь кругом – и сразу меня увидите.
Если вы прочитали это Письмо Счастья, разошлите его пяти друзьям! Тем, кто
вам особенно дорог. Пусть они тоже мой отчаянный крик услышат! И вы доброе
дело сделаете, и они порадуются. А там, глядишь, и прислушаются, и
всмотрятся… И меня, наконец, заметят.
И будет нам всем Счастье!

Эльфика

- Почему ты хочешь непременно разбиться? –
услышала я.
- Я не хочу. Но выбора нет. Или назад, или
вниз.
- Ну, если вниз – наверное, разобьешься. Хотя
не факт! Ведь можно за что-нибудь
зацепиться – за кусты, за корни, за выступ
скалы.
- А вдруг не успею?
- Тогда выбери другую траекторию.
- А что, есть и другие?
- Конечно. Ты можешь прыгнуть вверх и
посмотреть, что из этого выйдет. Или вообще
перепрыгнуть через меня на другую сторону.
Или построить мост.
- Я не умею строить мосты. Да и материала у
меня нет. А «вверх» или «через» – боязно. Я
никогда этого не делала!
- Ну и что? В аду ты тоже никогда не жила, но
вот попробовала же – и ничего, привыкла.
- Не привыкла. Иначе бы я здесь не
оказалась. А теперь мне уже все равно. Сына
только жалко…
- А в аду его держать не жалко, да?
- Чего ты от меня хочешь?
- Да чтобы ты прыгнула! Ну хотя бы
попробовала!
- Боюсь, у меня не хватит сил…
- Хватит, если ты по-настоящему захочешь
что-то в своей жизни изменить. Помнишь
стихи: «Есть упоение в бою и мрачной бездны
на краю»? Ну так хватит упиваться своими
страданиями, почувствуй упоение собственной
смелостью!
Я подошла и опасливо заглянула в бездну –
там клубился туман, ничего не было видно, я
даже не смогла бы определить глубину.
Может, три метра, а может, триста… Тогда я
оглянулась назад. Там были все, и они
смотрели на меня – кто осуждающе, кто с
испугом…
- Ты безвозвратно разрушишь даже то, что
имела! – зловеще пообещала мама.
- Ой, ошибку ты совершаешь, ой, ошибку! –
запричитала свекровь.
- Разобьешься, сумасшедшая, костей не
соберешь, — заплакала подруга.
- Давай, давай, еще прибежишь, на коленях
приползешь, — пьяно ухмыльнулся муж,
откупоривая очередной баллон «Охотничьего
крепкого».
Это был край… И я вдруг поняла – если я не
прыгну, я умру. Что бы там не оказалось, в
пугающей меня неизвестности, это все равно
будет лучше, чем там, за спиной. Сначала я
аккуратно сняла с себя чувство вины,
рядышком сложила стыд, неуверенность,
сомнения, а сверху положила страх. Зачем
они мне в свободном полете? Сразу стало
легче, я даже засмеялась. А затем я покрепче
прижала к себе сына, разбежалась – и
прыгнула. Прыгнула не вниз, а вверх, потому
что меня настигло то самое упоение, и я
подумала, что хотя бы на несколько
мгновений смогу испытать радость
Свободного Полета.
И вдруг… Я поняла, что лечу! Да, да, да!
Вместо того, чтобы камнем рухнуть вниз, я
парила, и за спиной моей развернулись во
всю ширину крылья. Я попробовала – они
слушались, и теперь я могла лететь и на
другую сторону, и налево, и направо, и вообще
– куда захочу. Господи, откуда же они
взялись?
- Крылья есть у всех, только многие даже не
подозревают об этом, — шепнула Пропасть. –
И к бездне жизнь и загоняет как раз для того,
чтобы люди взлетели. А уж вверх или вниз –
каждый выбирает сам…

Эльфика

Маг протёр зеркало полой своего бархатного камзола и поставил его
на стол.
- Подойди сюда, - сказал маг, - и зажмурься. Теперь повернись к
зеркалу и жди, когда я прикажу открыть глаза… Часы на стене
отстукивали время, муха летала где-то под потолком, на улице
блеяла коза, из кухни доносился запах стряпни. Служанка готовила
обед… Мальчик ловил всё новые и новые звуки… Маг молчал… И
только когда Никола захотел приоткрыть один глаз и подглядеть,
маг слазал:
- Теперь можно открыть глаза.
Мальчик открыл глаза и с минуту щурился от света… Потом зрение
его првыкло и он с ужасом уставился в зеркало…В зеркале было
лицо… Это было его лицо, но оно не смотрело на него! Глаза его были
закрыты! Мальчик сначала подумал, что перед ним застывшая
картинка, но потом лицо поморщилось… Никола с ужасом
разглядывал своё отражение… Вдруг глаза отражения открылись и
снова зажмурились, как от яркого света… Потом они посмотрели на
него, Николу с таким же ужасом… Кажется, ученик начал что-то
понимать… На него глядел он сам, но такой, каким он был несколько
минут назад… Старый маг смотрел на мальчика с улыбкой…
- Видишь, как ты быстро догадался? А почему раньше додуматься
не мог?
- О чём? - удивился мальчик…
- О том, что всё, что ты видишь вокруг, что слышишь, ощущаешь -
это такое же зеркало! Весь мир - это отражение твоих мыслей. Но не
тех, которые у тебя сейчас в голове, а тех, которые были раньше.
Думай о чём угодно и это у тебя будет! Многие люди знают об
этом, но не многие смогли это использовать… А всё почему? Да
потому что терпения у них нет. Они начинают сомневаться, бояться,
что не получится, что что-то делают не так, что не способны, или не
достойны… И тогда зеркало отражает их сомнения… В итоге люди и
получают шиш с маслом… Чтобы получить задуманное, надо думать
об этом, как будто уже это имеешь, и ни о чём не беспокоиться…
- Понял! - воскликнул мальчик, - думать и ждать!
- Ничего ты не понял! Будешь ждать - получишь ожидание! Всю
жизнь можешь прождать. Будешь надеяться - получишь надежду…
Просто думай, представляй, что у тебя уже есть желаемое, что оно
твоё, радуйся ему, почувствуй благодарность к Творцу за то, что он
тебе даёт. Вот и всё, что ты должен знать. В этом вся магия.
- А как же всё, чему Вы меня учили, господин маг??? Как же
превращения, гадания, заговоры, заклинания?
- Забудь об этом. Это всё просто фокусы, - сказал маг и медленно
растворился в воздухе…
Вместе с ним растаял и дом, и деревья вокруг… Не осталось ничего…
Мальчик потянулся и открыл глаза…
- Вставай, Николаша! В школу опоздаешь!
Из кухни приятно пахло свежими оладьями. Мама готовила
завтрак…

(C)

Подвальчик она нашла быстро, и мастера
тоже. Она ожидала увидеть старичка-
моховичка, из прошлой жизни, но мастер
оказался неожиданно молодым, тоненьким,
хрупким, в белой футболке, со светлыми
длинными волосами, собранными в хвост, и
ясными синими глазами. Она даже
растерялась немного: а видел ли он вообще
механические часы?
Но мастер глянул – и даже, казалось,
обрадовался.
- Ого! Какой интересный экземпляр! Вы
присаживайтесь вот сюда, в креслице, а я
пока посмотрю. Часикам, наверное, не
меньше 20 лет?
- Больше. Намного больше, — призналась она.
– Помогите, пожалуйста, эти часы мне очень
дороги!
- Не волнуйтесь, женщина, сейчас посмотрю,
что с механизмом случилось, а там и
определимся.
Она присела в кресло, а мастер тем
временем опустил на глаз свое
увеличительное устройство (она не знала, как
это правильно называется), достал какие-то
малюсенькие инструменты, сосредоточился и
стал похож на врача-хирурга.
- Ну ничего себе! – вдруг сказал мастер. –
Вот, оказывается, в чем дело! Время
взбунтовалось. Оно остановилось, потому что
вы не хотите им пользоваться.
- Простите… Я не поняла, — робко
переспросила она. – Кто взбунтовался?
- Время, — повторил мастер. – У вас же
никогда нет для себя времени!!! Разве это
дело? Вот оно и остановилось, чтоб напомнить
о себе.
- Я ничего не понимаю, — пожаловалась она. –
Вы мне объясните, пожалуйста…
- Конечно! – обрадовался мастер. – Сейчас
расскажу. Вот я смотрю на механизм – и
вижу, как он изношен. Шестеренки стерлись,
зубчики поломались, винтики разболтались…
Наверное, вы давно не носили эти часы в
починку?
- Да никогда не носила, — сказала она. – Они
не ломались, шли себе да шли. Иногда
забарахлят – так я с ними поговорю, или,
бывает, встряхну – ну, они и дальше идут.
- Вот так и вы – никогда не останавливались,
шли себе по жизни, а если плоховато станет –
уговорите себя или встряхнете, и дальше
движетесь. Так?
- А как иначе? — удивилась она. – У меня на
остановки времени не было. Училась, потом
работала, потом сын родился, следом дочка,
потом внуки пошли. Когда останавливаться-
то?
- А между тем время нам всем отпущено и на
движение, и на отдых, — сообщил мастер. –
Остановиться, осмотреться, сделать себе
передышку. Чтобы механизм тоже передышку
получил.
- Ах, молодой человек! Вы просто ужас что
говорите, — не согласилась она. – Нас не так
воспитывали. Какие могут быть остановки?
«Ни шагу назад, ни шагу на месте, а только
вперед и только вместе», — вот какой был
наш девиз.
- А о душе подумать – тоже на ходу и вместе?
– тихо спросил мастер.
- В наше время о душах было думать не
принято – атеизм, — строго сказала она. – И
я не понимаю, какое отношение это имеет к
моим часам.
- Самое прямое, — вздохнул мастер. – Вот
смотрю я и вижу: механизм засорен всякими
пылинками-песчинками. «Еще не время», «уже
не время», «сейчас не время», «не ко
времени» — говорили такое? Не спешите с
ответом, подумайте.
- Ну как не говорить? Говорила, — подумав,
созналась она. – Вот путевку мне давали в
санаторий – так у меня семья, они ж без меня
пропадут. Отказалась, не ко времени путевка
была. Еще помню, дочка мне с первой
зарплаты туфли купила – модельные, на
шпильке, загляденье одно! Я померила,
походила – ну куда я, старая вешалка, в таких
пойду? Ну, я и сказала – мол, уже не время
мне в таких туфельках прохаживаться.
Дочери отдала, чего уж… Ну, еще признаюсь
вам: по молодости часто муж ко мне с
лаской, а за стенкой – дети, ну я ему и
говорила: отстань, мол, сейчас не время. А
потом пришло время – и мужа не стало.
Упустила, стало быть, время…
- Вот смотрите, сколько счастливого времени
вы упустили, — удрученно сказал мастер. – А
между тем, это все те пылинки-песчинки,
которые мешают времени свободно течь.
Механизм засоряют!
- Я еще вспомнила, — заторопилась она. – Вот
я часто захочу что-нибудь себе купить, очень-
очень, но всегда же есть что-то более важное!
Или игрушку для внука, или дочке помочь, или
могилки поправить, или в долг кому дать, кто
нуждается. Ну, я себя и утешаю: не сейчас, со
временем! А потом, глядишь, время прошло,
уже и расхотелось, только грусть какая-то
осталась…
- А механизм часов, знаете ли, от грусти
ржавеет, — проинформировал мастер. – Для
него лучшая смазка – счастье. Тогда время
течет плавно, свободно, без препятствий. Не
даром же говорят: «Счастливые часов не
наблюдают». Это потому что они у них не
ломаются!
- Да нет, вы не думайте, что в моей жизни
счастья не было, — поспешно сказал она. –
Было, еще как было! У меня такие детки
хорошие! И на работе меня уважали, ценили. И
пенсия ничего так, жить можно. И
подрабатываю до сих пор, чтобы у детей на
шее не сидеть, еще и им подкидываю. Вы не
думайте!
- Да я не думаю, я механизм вижу, — ответил
мастер, осторожно и бережно обмахивая
маленькой щеточкой внутренность часиков. –
Механизм о хозяине может сказать больше,
чем рентген. Вот он и говорит, что вам правда
все это в радость было, не в тягость. Что вы
от души свое время на других тратили и
взамен ничего не требовали. Но время,
отпущенное вам на себя – не использовали.
Вот часики вам и намекают: пробил час, пора
и к себе лицом обратиться!
- Это как? – всполошилась она. – Я не знаю,
как это – к себе лицом.
- Да все просто! Скажите себе: «Ну вот,
наконец-то пришло мое время! Время для
счастья! И теперь я наверстаю все
упущенное!». И наверстывайте!
- А чего ж наверстывать? – озадачилась она.
– Я так сразу и не соображу…
- А что вы упустили за прошедшее время? –
задал вопрос мастер. – На что у вас времени
не хватало?
- Ну… В театры мало ходила, хоть и любила.
Наряжаться тоже времени не было. Отдыха
себе не давала – то дети болеют, то дача, то
ремонт, в общем, все не время отдыхать.
Когда без мужа осталась, новой любви не
искала – решила, что мое время давно
прошло. Так вот как-то…
- Ну, а раз так, то зачем я вам часы чиню? –
удивился мастер. – Раз время прошло
безвозвратно?
- Это память, — объяснила она. – Память о
лучших годах, время молодости моей…
Счастливое было время!
- А что сейчас мешает сделать свое время
счастливым? – не отставал мастер.
- Так молодость-то прошла, — печально
сказала она. – Все в прошлом.
- Застряли в прошлом, — удовлетворенно
констатировал мастер. – А я-то думаю, чего у
меня тут не запускается? Оказывается, вот в
чем дело… Ну так я могу вам сообщить: если
вы собрались не жить, а доживать – вам
часы и не нужны, они и не заведутся. А вот
если намерены жить на всю катушку – тогда
есть надежда!
- Как это – «жить на всю катушку»? – не
поняла она.
- Видели зарубежных туристок? Старушки уже,
божьи одуванчики, а какие живые! В шортах,
в кроссовках, с фотоаппаратами, друг друга
фотографируют, щебечут, жизни радуются.
Они ведь тоже всю жизнь работали, детей
растили, а теперь вот находят время и для
себя пожить. Наверное, оттого и
продолжительность жизни за бугром дольше,
чем у нас. Как вы думаете?
- Ой, я об этом и не думала, — смутилась она.
– В шортах, скажете тоже…
- А что? Хоть бы и не в шортах. А только все
равно – пришло их время, они его и
используют как положено.
- Кем положено? – ухватилась за слово она.
- Да кем? Природой. Вселенной. Или Творцом.
Как вам больше нравится, — пояснил мастер.
- Откуда вы такой умный? Вроде молодой, а
говорите, как старик, уж очень мудро. Ой,
извините, вырвалось, — испугалась она.
- Да не извиняйтесь, мне многие так говорят,
— развеселился мастер. – Вот такой уж я
получился – молодой старик. А как же в
сложных механизмах без мудрости
разобраться? Старушки-то иностранные тоже,
видать, мудрые, раз так использовать
отпущенное им время догадались…
- И как же они этот самый механизм
смазывают? – несмело спросила она.
- Позволяют себе то, о чем всю жизнь
мечтали. Говорится ведь: «Время собирать
камни, и время разбрасывать камни»? Ну, вот
у них время – снимать сливки! Для смазки
механизма…
Вот у вас мечты есть?
- Есть. Чтобы дети счастливы были, — тут же
отозвалась она.
- Ну, это понятно. Но это не для себя мечта. А
для себя? – настаивал мастер.
Она задумалась, потом засмущалась, даже
зарумянилась, но все же решилась:
- Мечтала всегда на Золотое Кольцо съездить,
и на теплоходе по Волге. Да все времени не
хватало…
- Считайте, что ваше время пришло! – весело
сказал мастер. – Держите, вот ваша «Слава».
Идут часики. Тикают!
- Не может быть! – ахнула она. – Я уже и не
надеялась…
- Человек вы хороший, — улыбнулся мастер. –
Для хороших людей всегда время найдется.
Только не забывайте: лучшая смазка для
механизма ваших часов – счастье.
- Я буду их хорошо смазывать, — пообещала
она. – Уж для этого-то я найду время.
- Был рад помочь вам, — счастливо
заулыбался мастер.
- Спасибо вам, спасибо! Я вам честно скажу –
вы такой молодой, я даже не думала, что у
вас получится. Вы и на часовых дел мастера-
то не похожи, если честно.
- А на кого я похож?
- Ой, только вы не обижайтесь. Вы такой
худенький, молоденький, светленький… На
ангела, — смущенно призналась она.
- Здорово. Часовых дел Ангел. Звучит! –
жизнерадостно сказал мастер. – Ну что ж, у
меня наступает время обеда. А у вас
наступает Время Чудес! Желаю вам удачи!
И когда за ней захлопнулась дверь, он с
удовольствием повел плечами, разминая
затекшие крылья.
Она вышла из мастерской окрыленная. И
летела домой, не чуя под собой ног. И в ней
просыпались, оживали и робко расправляли
крылышки давно забытые мечты. А на руке
тикали ее любимые часики, начиная отсчет
Нового Времени – Времени Чудес.

Эльфика

- Слушай, ну и чего ты делаешь? Ночь, тишина, звезды с неба
смотрят, желания людские улавливают. А ты им что посылаешь,
какие просьбы? Чтобы с детками твоими чего плохого случилось?
Или вообще мир рухнул? Нет, не понимаю я тебя…
- Так если бы ты не приходила, я бы спала себе и ничего такого не
думала. Я и то иной раз встану, пойду дела какие поделаю, или
просто так у окна посижу. Все равно не уснуть… Замучила ты меня,
бабушка Бессонница!
- Да это не я тебя, это ты меня замучила! Я бы, может, тоже
поспала – а раз ты не спишь, и мне сидеть рядом приходится.
- Получается, обе мы с тобой несчастные. И что делать?
- Был бы день, спели бы. А так – перебудим всех. Только
разговаривать и можно, и то шепотом. Может, все-таки уснешь?
- Нет, сна ни в одном глазу. И опять всякие страшилки в голову
лезут. Теперь еще больше, потому что ты меня напугала: а вдруг
накликаю, и сбудется все?
- Беспокойная ты. Нельзя так. Слушай, а раз уж ты все равно обо
всех беспокоишься, может, тебе наоборот делать?
- Это как?
- Ну, не плохое сочинять, а хорошее.
- Что-то не пойму…
- Да все просто. Вместо того, чтобы страсти всякие представлять,
воображай что-то очень приятное. Ну, например, как плохая
компания ждет-пождет, чтобы твоего внука завлечь, а он каждый
раз идет другой дорогой и с ними вовсе не встречается. Или как
ключи потерялись – и тут же нашлись, в соседнем кармане. А с
ними вместе – и колечко, которое еще в прошлом году куда-то
подевалось.
- Ну так это ж неправда будет?
- А те ужасы, которые ты придумываешь, разве правда? Но если об
этом думать постоянно – очень даже может ею стать. Так лучше уж
тогда о хорошем…
- Да, о хорошем-то лучше… Только ведь не все от нас зависит? Вон,
говорят, глобальное потепление уже началось, ледники тают, а вдруг
опять Всемирный Потоп?
- А вдруг нет? Ты-то хоть своими мыслями эту вероятность не
увеличивай! Кончай страшные сказки придумывать, лучше
волшебные сочиняй. Хоть какая-то польза от твоих ночных бдений
будет.
- Ох, достала ты меня, бабушка Бессонница! Ну тебя вообще! Ладно,
попробую. Чего ж делать, если все равно не спится?
На первую ночь про хорошее думать плохо получилось – все время
мысли на прежнюю колею соскакивали. На вторую – уже получше. А
потом вообще пошло дело: ей даже стало нравиться придумывать
всякие волшебные события, которые могли бы случиться с ее
родными и близкими, а также и со всем миром. И самой ей гораздо
спокойнее стало.
А однажды приснился ей сон. И видит она во сне качели, увитые
цветами и виноградом, а на них сидит – кто бы вы думали? –
бабушка Бессонница! Раскачивается, ногами болтает, как
маленькая. И говорит ей:
- Ну вот, хоть во сне с тобой поболтать! А то тебя и не застанешь.
Ты или сказочную реальность выдумываешь, или спишь без задних
ног.
- Я? Сплю? У меня ж бессонница!
- Ага! Была! Да только вся вышла. Ты что, не заметила, что каждую
ночь, как начинаешь свои сказки сочинять, так в самом скором
времени и сама в них уходишь, а дальше они уже тебе просто
снятся.
- Да? Не заметила… А я-то думаю, чего это я себя так хорошо
чувствовать стала? Оказывается, высыпаюсь! Ну, чудеса!
- Знаешь, когда к человеку Бессонница приходит? Когда у него
жизнь без снов – сплошная суровая реальность с элементами
триллера, и на душе только тревога да переживания. А ты теперь
по-другому мыслишь, с огоньком и выдумкой!
- Ага, это что ж теперь выходит, у меня жизнь как сон, а сон как
жизнь?
- Точно! И я, бабушка Бессонница, тебе больше не нужна. Пойду к
тем, кто все еще беспокойный. Научу их, как со мной бороться. Я ж
не вредная, просто работа такая…

Эльфика

Как-то раз ее увидел владелец
местных земель, богатый помещик, заглянул
в ее шальные янтарные глаза и совершенно
потерял голову. Он попытался было
«подъехать» к девушке, но получил отпор.
Анюта была хоть порою и легкомысленной,
но гордой девушкой, и она никому бы не
позволила переступить дозволенных границ.
Любоваться – это пожалуйста, перекинуться
шуткой – тоже можно, но дальше – ни-ни.
Помещик не отступился и стал
присылать ей подарки, но Анюта отсылала их
обратно. Ей, девушке на выданье, негоже
было портить свою репутацию и порочить
честное имя. Поэтому она стала торопить Яна
со свадьбой – к замужней женщине уже так
просто не подойдешь, ведь за мужем – как
за каменной стеной, а особенно за таким, как
ее Ян.
Но помещик обозлился и решил
расстроить свадьбу. Тут как раз случилась
война, от каждого владения нужно было
послать молодых мужчин в войско, и помещик
подстроил так, что в числе рекрутов оказался
и Ян. А что: молодой, здоровый, семьи пока
нет – чем не пушечное мясо?
Ослушаться Ян не мог, ведь он
присягал на верность господину, да и не к
лицу было мужчине проявлять трусость. Не
один же он отправлялся на войну, как бы он
чувствовал себя перед лицом товарищей?
Так что стал он без лишних споров котомку
собирать.
А у Анюты сердечко заныло: плохие
предчувствия его томили, плакало оно и
сжималось. Но она виду не показывала, ведь
любимому и так нелегко, зачем ей лишнюю
тяжесть на него навешивать? Так что она
проводила его честь по чести, на прощание
сказав:
— Я буду тебя ждать, сколько надо.
Выполни свой долг и возвращайся, ты
найдешь меня там же, где и оставил. Я буду
тебе верна, ты можешь быть спокоен.
Ян просветлел лицом, крепко обнял ее
на прощание и ушел воевать. А Анюта
побежала в дом и дала, наконец, волю
слезам. Сердце подсказывало ей, что Ян не
вернется, что смерть его уже точит свою
косу. Что остается в таких случаях бедной
женщине? Только лить слезы и ждать, чем
дело кончится. Но Анюта была не из таких
женщин. Не могла она так просто сидеть и
бездействовать, если любимому грозит
гибель неминучая.
А в тех краях, в дремучем лесу, жила
колдунья. Ее уважали и побаивались, потому
как бабка была знающая, но суровая. По
ерундовым делам к ней и соваться не
следовало – так отбреет, что мало не
покажется. А вот если что серьезное –
поможет, и беду отведет, и болезнь
заговорит.
Вот к ней-то и отправилась Анюта.
Бабку она нашла там, где ей и
полагалось быть – в лесной чащобе, в
кособокой избушке, притулившейся меж
вековых дубов. Выслушала она Анюту
внимательно, пару вопросов задала, карты
засаленные раскинула, горсть бобов на
блюдце покатала, ладошку Анютину
рассмотрела. А потом и говорит:
— Сердце твое правду говорит,
девушка. Суждено твоему милому погибнуть
на этой войне. А ты в этом хоть и краем, да
виновата. Нечего было хвостом налево-
направо крутить, глядишь, барин и не клюнул
бы. Других же девок вон не обихаживает,
только на тебя запал.
— Да я ничего такого и в мыслях не
держала, — стала оправдываться Анюта. –
Вовсе я не хотела кому-то сердце разбивать.
Глазками стрелять – это ж ничего не значит,
просто игра такая.
— Вот и доигралась, — мрачно сказала
колдунья. – Спервоначала ты глазками
стреляла, а теперь в твоего Яна на войне по-
настоящему стрелять будут. И попадут ведь,
попадут! В самое сердце рана ему выйдет, с
такою не живут.
— И что, ничего нельзя сделать? –
заплакала Анюта. – Неужто и вы не
поможете? Люблю я его, все готова сделать,
чтобы ошибку свою загладить, его спасти.
Бабка внимательно глянула на нее,
словно в самую душу заглянула.
— Ладно, девушка, вижу, не шутишь
ты и не просто языком болтаешь, раскаяние
твое искреннее, и намерение твое чистое. Так
и быть, посмотрю, что тут сделать можно…
И бабка достала мешочки с разными
травами, стала их в воду кидать да молитвы
шептать, и так пристально вглубь глядеть,
словно там сама судьба пряталась. Да,
видать, так оно и было, потому что
оторвалась бабка от зелья своего,
выплеснула его за порог, обернулась к Анюте
и говорит так задумчиво:
— Ну уж, не знаю, девушка… Есть один
способ Яну твоему жизнь спасти, только он
такой, что уж и не знаю, говорить тебе или
нет.
— Говорите! Говорите! – горячо
попросила Анюта. – Хуже смерти все равно
ничего не бывает, а все остальное перенести
можно.
— Ну, смотри, сама захотела, —
хмыкнула бабка. – В общем, так. Нужно,
чтобы за твоим Яном на войне пригляд был.
Там, знаешь, обстановка такая, что глаз да
глаз нужен. Вовремя опасность заметить,
тревогу поднять, безопасное место показать.
Готова ли ты отдать для этого свои глаза?
— Глаза? Это как? – не поняла Анюта.
— Как – не твоя забота. Это я устрою.
А только ты после этого зрение свое навеки
потеряешь. Придется наощупь жить, света
белого не видя. И глазками тебе уж стрелять
не придется. Будут твои глаза Яну верой-
правдой служить, от беды его уберегать. Жив
останется. А других способов нет. Ну как,
подходит?
Анюта только секундочку и
поколебалась и тут же ответила:
— Если он погибнет, мне все равно
останется только глаза по нему выплакать.
Так что я согласна. Я с радостью отдам ему
свои глаза. Делайте, что надо.
— Ишь, «делайте», — усмехнулась
старуха. – А чем расплачиваться будешь?
Мы, колдуньи, за «просто так» не работаем.
Око за око, зуб за зуб. Взамен-то что дашь?
— Вот кошель, тут все мои
сбережения, вот сережки, а вот колечко и
заколка с камушком. Больше у меня ничего и
нет. Хватит этого?
— Не смеши, — скупо улыбнулась
старуха. – Что твои побрякушки для судьбы?
Тут жертва весомой быть должна, значимой.
— Говорите, все отдам, все сделаю, —
прижала руки к груди Анюта.
— Пойдешь ко мне в услужение на 25
лет, — распорядилась колдунья. – Будешь по
хозяйству помогать да дом сторожить. До
истечения срока к людям не вернешься, и не
мечтай.
— На 25 лет? Это ж целая вечность, –
ужаснулась Анюта. – Так я никогда Яна не
увижу!
— Ты его и так не увидишь, —
хладнокровно заметила старуха. – Глаза-то
твои с ним будут.
— Но я бы его хоть обнять смогла, к
груди его прижаться, — всхлипнула Анюта.
— Ну, не хочешь – давай оставим все,
как было, — пожала плечами колдунья. – Я
тебя не звала, ты сама явилась.
— Да нет, бабушка, я согласна.
Простите меня. В услужение так в услужение.
Только как я, слепая, буду по хозяйству
управляться?
— Ничего, приспособишься, — жестко
ответила старуха. – Раз решилась – так
пойдем, судьба ждать не будет.
Как договорились, так и сделали:
Анютины глазки перестали ей служить,
потому что теперь служили Яну на поле боя.
От опасности не бегал, труса не праздновал,
прослыл отчаянным храбрецом, и за всю
войну ни единой царапины — точно как
заговоренный!
А сама Анюта в то время к новой
жизни привыкала, в полной тьме. Не плакала,
не жаловалась, научилась наощупь и котлы
мыть, и воду из родника носить, и пищу
готовить. И все время молилась за то, чтобы
ее любимый жив и здоров был, чтобы война
его черным крылом не коснулась, а смерть со
своей косой мимо прошла. Колдунья ее
научила травки по запаху определять и в лесу
по звукам ориентироваться. Хвалить не
хвалила, но посматривала одобрительно, да
иногда по плечу похлопает: «Молодец, мол!».
Долго ли, коротко ли, а только
кончилась война, и вернулся Ян со службы
домой, целый и невредимый, и с медалью на
груди. Кинулся туда, сюда, а невесты его нет,
пропала. Рассказали ему, что ушла она в лес,
никому не сказавши, да так и не вернулась.
Все ее искали, и помещик тоже искал, прямо
землю рыл, да только так и не нашли.
Наверное, наложила на себя руки от
переживаний, когда Ян на войну ушел.
— Нет, моя Анюта не такая, — ответил
Ян. – Она ждать меня обещалась, а слово у
нее верное, что обещает – то обязательно
сделает. Так что если умерла – так не своей
волей, а коль жива – обязательно вернется.
Теперь я ее верно ждать буду.
В то же самое время у Анюты
сердечко запело, затрепетало, словно в нем
зимняя стужа кончилась и весна началась.
Она сразу поняла: вернулся ее любимый! И
колдунья подтвердила: да, вернулся, живой,
но только вот до конца Анютиной службы
еще ого-го сколько! Так что лучше о нем и не
думать.
— Я свое слово сдержу, все по чести и
совести отработаю, — отвечала Анюта. –
Только вот как бы хотелось хоть одним
глазком на него взглянуть! Хотя каким
глазком, я уж забыла, как это – глазами
смотреть, даже снов не вижу.
— Ладно, помогу тебе, — вдруг
смилостивилась бабка. – Зрение я тебе не
верну, и не надейся, но Яна своего ты видеть
сможешь. Не глазами увидишь – сердцем.
Вот тебе цветок лесной. Как захочешь на
жениха своего посмотреть, прижми цветочек
к глазам да попроси его:
Маленький цветочек,
Миленький дружочек,
Нас друг с другом свяжи,
Мне его покажи.
Сумеешь цветочек уговорить –
увидишь на мгновение, как там твой Ян, с
кем и что делает.
Анюта так и поступила. Переделала
она все дела, и как только выдалась
свободная минутка, прижала цветочек к
глазам и шепнула заветные слова. И что же?
– сразу на мгновение возникла картинка: вот
ее Ян, сильный, возмужавший, на своем
подворье возится, забор поправляет.
— Ян, милый Ян, как я рада, что ты
живой остался, — прошептала Анюта. –
Прости ты меня, как я простила, и живи
радостно, а я за тебя молиться буду. И
цветочку чудесному спасибо за то, что стал
моими глазами.
Так и повелось – разок-другой в день
пользуется Анюта цветочком, чтобы на
милого своего посмотреть, счастья ему
пожелать.
А Ян у себя на подворье вдруг
заметил цветы, которые раньше никогда ему
не встречались. Цветочки были очень
красивые – у каждого пышная юбочка,
сиреневая, фиолетовая или белая, а в центре
– желтый глазок с черными ресничками. Он
чувствовал к этим цветам необъяснимую
нежность, ему хотелось прикоснуться,
погладить их, сказать им что-то доброе. Кого-
то они ему напоминали, и он быстро понял,
что цветы очень похожи на его потерянную
возлюбленную — Анюту.
— Эге! – смекнул Ян. – Это она мне
знак подает. Не верю, что нет ее на земле,
жива она, нужно мне поскорее в путь
собираться, чтобы ее найти.
А тем временем цветов все больше
становится, вот уже и вдоль дороги
протянулись, и у леса стали попадаться. И
однажды Ян сообразил, что надо ему по этим
цветам идти – куда-нибудь да приведут!
Так и вышло. Оказался он в дремучем
лесу, где и солнца не видать, но яркие цветы
ему дорожку выстилают, путь показывают.
Так он и вышел к избушке старой, видит, а
там – женщина на крылечке сидит и такой же
цветок в руках держит.
— Здравствуй, милая женщина, —
обратился к ней Ян. – Скажи мне, что за
цветок у тебя в руках? И не знаешь ли ты
девушку, похожую на него?
— Здравствуй, добрый человек, —
ответила ему Анюта. – Не могу тебе ответить,
потому что я незрячая и цветок этот ни разу
не видела, а уж на кого он похож, и вовсе не
скажу. А почему ты спрашиваешь?
— Была у меня возлюбленная, Анютой
звали, ушел я на войну и не успел на ней
жениться, а мы с ней слово друг другу дали.
Вот я вернулся – а она пропала, уже много
лет тому назад. Искал я ее, да концов не
видать, ушла и сгинула. А цветы эти очень уж
на нее похожи. Серединка у них янтарная,
цвета ее глаз, а лепестки – словно юбка,
которую она носила. Сколько живу – а забыть
ее не могу. Вот и пошел я по следу, от цветка
к цветку, в надежде, что приведут меня к ней.
— И что ж, не привели? — спросила
женщина.
— Да пока нет. Тебя вот только
встретил. Смотрю, женщина немолодая, в
глухом лесу живет, думаю, может, ты
колдунья, так подскажешь мне, куда дальше
идти.
— Да, все верно, колдунья я, —
согласилась женщина. – И подсказку тебе
дам. Не ищи ты свою Анюту, нет ее уже на
этом свете. Она к тебе в виде цветов
вернулась, чтобы о себе напомнить, что
любила тебя и ждала, покуда могла.
— Горько мне это слышать, —
опечалился Ян. – Очень я надеялся, что найду
ее, и будем мы вместе жить, жизни
радоваться.
— Ты парень молодой, бравый,
возвращайся и женись на хорошей девушке,
нарожайте детишек и живите счастливо, а
первую дочку назови Анютой в ее память. Вот
так-то лучше выйдет, чем бобылем жить да о
прошлом вспоминать, — посоветовала ему
слепая колдунья. – А я за вас молиться
стану, чтоб все у вас ладно было.
— Благодарю тебя, колдунья. Доброе у
тебя сердце, — ответил Ян и спохватился:
— А как ты тут одна управляешься, да без
глаз? Может, помощь какая нужна?
— Спасибо, добрый человек, я
справляюсь. Я уж давно ослепла, вижу не
глазами – сердцем, все сама делать могу.
Да цветочки вот помогают.
— А как они называются? – спросил
Ян.
— Они? А называются они просто –
анютины глазки. Иди, и пусть всегда с тобой
пребудут любовь и удача!
И Ян ушел в задумчивости по
цветочной дороге. А из-за избушки вышла
старая колдунья и спросила:
— Чего ж ты ему не открылась, ты ж
его столько лет ждала, Бога и судьбу за него
просила?
— Я Бога не для себя просила, а для
него, для Яна. Он вон какой молодой и
сильный, а я за долгие годы ослепла и
состарилась. Пусть у него все будет хорошо, а
я останусь тут, раз обещала 25 лет тебе
служить. Привыкла я уже тут, в лесу.
— Ох, девушка, и сильна же ты! – с
нескрываемым восхищением глянула на нее
старуха. – Хорошая из тебя колдунья
получится, правильная! Раз ты на такую
жертву пошла – значит, сильна твоя любовь и
чисто твое сердце! Сможешь людям помогать,
справишься. Есть на кого дело мое оставить,
можно спокойно помирать…
А Ян вернулся домой, оплакал свою
потерянную любовь и вскоре женился на
хорошей девушке, и в положенный срок
родилась у них чудная девочка, которую
назвали Анюткой. И весь их двор буйно порос
цветами, которые с тех пор называются
анютиными глазками – пышная цветная
юбочка и янтарная серединка, веселый
цветок, который в тех краях люди стали
считать символом верности и
самопожертвования.

Эльфика

На кого он
посмотрит, у того все тело
наполняется теплом и
радостью, как будто
частичка Солнца попадает
внутрь. А до кого
дотронется Царевич, тот
открывает в себе какой-
нибудь талант. Один
начинал очень вкусно
готовить, другой - сочинять
стихи, третий брал в руки
кисть и писал картины,
четвертый начинал шить
красивую одежду, пятый
открывал в себе талант
артиста.
Многие из этих людей
раньше не догадывались о
том, что они умеют делать.
Поэтому прикосновение
Царевича открывало для
них новую жизнь - жизнь
Мастера и Творца.
Со всей страны к Царевичу
приходили люди и просили,
чтобы он помог им открыть
свой талант. Царевич
никому не отказывал. Он
знал, что каждый человек
может создать что-то свое,
особенное. Надо только
помочь ему узнать, что он
умеет делать лучше всего.
Шло время, день сменял
ночь, а потом ночь
приходила на смену дню.
Постепенно эта Сказочная
страна превратилась в
страну Мастеров и Творцов.
Здесь каждый мог сделать
что-нибудь неповторимое и
прекрасное. Кто-то мог
построить красивейший
дом, а кто-то мог сочинить
волшебную музыку... Кто-то
радовал людей стихами, а
кто-то прекрасными
рисунками... В каждом
жителе этой страны жила
частичка Солнца. Поэтому
лица этих людей светились
удивительным и
прекрасным внутренним
Светом.
...Однажды Царевич стоял
на балконе своего дворца и
любовался восходом
Солнца. Пели первые птицы.
Воздух был чист и
прозрачен. Царевич глубоко
вздохнул, и утренняя
свежесть побежала по его
телу, придавая ему силу и
бодрость.
И когда первые лучи
восходящего Солнца
обласкали верхушки
деревьев, Царевич услышал
такие слова: "Ты много
сделал для жителей своей
страны. Теперь каждый
знает, каков его талант и
зачем он живет. Но на свете
есть много других людей,
которые не знают о том, что
могут создавать что-то
особенное.
Я, Царь Солнца, заберу тебя
к себе, на небо. И ты
явишься людям как
созвездие. И будешь
помогать жителям Земли
находить свой талант".
Тут солнечные лучи
образовали рядом с
Царевичем лестницу,
ведущую прямо на небо.
Царевич ступил на нее и
стал подниматься вверх,
навстречу Царю Солнца.
...Когда родители и
придворные вошли в
комнату Царевича, то
увидели вместо него
фигурку Льва. Это был
прекрасный Лев, с
солнечной гривой и
сильными лапами.
Придворные были умными
людьми, поэтому поняли,
что Царевич оставил Льва
вместо себя. Они поставили
Льва на высокий пьедестал
в центре городской
площади. Лев напоминал
жителям города о Царевиче
и помогал людям находить
свой талант.
А на небе появилось
созвездие красивого
солнечного Льва. В этом
образе один раз в год, с
середины июля до середины
августа, Царевич приходит к
людям и следит за тем,
чтобы они создавали что-то
свое, особенное и
неповторимое. А тех, кто
рождается на Земле в это
время, Лев наделяет
добрым нравом, сильным
характером, способностью
нравиться людям и многими
талантами.

(C)

Работа оказалась гораздо более
трудной, чем он представлял поначалу. Он
разбирался в старинных фолиантах, по
крупицам собирал знания и рецепты, искал
редкие минералы и реактивы. С утра до
вечера в его темноватой комнате кипели,
плавились и смешивались разные
ингредиенты. Неудачи его не обескураживали
– это тоже был опыт, и каждая неудача
приближала его к той самой единственной
удаче.
В работе он забывал обо всем: о
времени, еде, сне, вообще о жизни. Тем не
менее жизнь его как-то устраивалась –
откуда-то бралась еда, кто-то убирался в
комнате, давал ему чистую одежду и менял
постельное белье. Он не фиксировал на этом
внимание – у него была цель, и все должны
были служить этой цели.
Иногда он выходил в мир – изучить
еще какой-нибудь аспект жизни, для того
чтобы ввести новые параметры в план своих
исследований. В этом мире было много
женщин, и они волновали его – но он не
позволял себе расслабиться, потому что это
отвлекало его от дела жизни, от Абсолютного
Счастья. Женщины изредка попадали в поле
его зрения, и даже явно оказывали ему знаки
внимания, но он относился к этому вполне
иронично. Сара, которая приносила письма,
была неприлично молода и легкомысленна.
Магдалена, молочница, – по-своему
привлекательна, но чересчур стара для него.
Ирена, помощница продавца в лавке, где он
брал кое-какие нужные реактивы, раздражала
его излишней серьезностью. Анна, у которой
он покупал продукты, чересчур навязчиво и
призывно смотрела ему в глаза. Вот если бы
от каждой из них взять понемногу и
смешать… Может, такая женщина и смогла бы
принести кому-то Абсолютное Счастье. Но
для этого нужна была формула. И он спешил в
свою лабораторию, чтобы продолжить работу,
выбрасывая глупые и недостойные ученого
мысли из головы.
Шли годы. Росли стопки прочитанных
книг и исписанной бумаги. Тысячи опытов,
разных комбинаций, составов, сочетаний.
Сотни графиков и таблиц. Много раз он думал,
что ему остался еще один маленький шажок
– и Абсолютное Счастье откроется ему во
всем своем великолепии. Но каждый раз
оказывалось, что это – иллюзия. Счастье
ускользало, а он начинал все заново.
Он все реже выходил наверх, к людям,
предпочитая не тратить время на
второстепенное. Он не замечал, как согнулась
его спина, как глубоко запали глаза, как
сурово сдвинулись брови; не чувствовал, что
ноги от недостатка движения иссохли и
ослабли в коленях, а поясница застыла от
долгого сидения за письменным столом. Он
был близок к Абсолютному Счастью как
никогда – а что могло с этим сравниться?
Однажды в конце дня он вышел,
чтобы пополнить запас химикатов. Он шел по
улице – высокий, напряженный, углубленный в
себя, с горящими огнем фанатика глазами, в
своей черной одежде (удобно для работы и не
надо часто стирать). Он был похож на смерть
– наверное, именно так она и должна
выглядеть. Но он не думал о смерти – он
думал о Счастье.
Город жил своей жизнью. Уже кое-где горели
огни, по тротуарам куда-то спешили люди,
ехали повозки, доносились музыка и смех из
многочисленных кабачков. Люди все еще
думали, что в этой мирской суете и есть
счастье, не подозревая, что рядом с ними
идет тот, кто это Счастье должен вот-вот им
дать. Две девчонки, попавшиеся навстречу,
глянули на него и испугались – одна даже
взвизгнула, после чего кинулись опрометью
на другую сторону улицы, оглядываясь на
ходу. «Это сумасшедший алхимик! Он такой
страшный!», — сказала одна. «Нет, он просто
очень несчастный!», — возразила другая.
Он расслышал эти слова, и рот его привычно
искривился в усмешке: чего так испугались
эти глупые цыплята, и что они вообще могли
понимать? Но и взрослые люди тоже, взглянув
на него, ежились, отводили глаза и спешили
пройти мимо, либо же смотрели с явным
состраданием. Он не понимал, почему.
Возле магазина стояла парочка – он и она. Он
что-то нежно выговаривал ей, а она смеялась
и отрицательно качала головой. Потом он
обнял ее, а она уткнулась ему в грудь, и оба
замерли. Алхимика вдруг кольнуло чувство
острой зависти. На какой-то миг он
почувствовал, что прикоснулся к истине. Он
вовсе не так представлял себе Счастье, но
ощущение, ощущение…
Уже на подходе к магазинчику он увидел
мамашу, ведущую куда-то свой выводок.
Девочка лет 10 вела за руку пятилетнего
братика, еще один ребенок, поменьше,
цеплялся за мамашину юбку, а на руках у нее
сидел совсем уж малыш, мусолящий во рту
бублик. Мамаша была толстая и неопрятная,
явно из простолюдинок, но при этом ее лицо
цвело таким спокойным довольством, а дети
так беззаботно улыбались и жались к
мамаше, что Алхимик даже приостановился –
у него сдавило грудь и сжало сердце. Когда
семейство поравнялось с ним, мамаша
глянула на него неодобрительно-осуждающе,
девочка – сочувственно, а малыш вдруг
заулыбался и протянул ему обгрызанный
бублик. Алхимик дернулся, потряс головой и
продолжил движение.
Он шел и чувствовал себя одиноким и чужим
в этой предвечерней толчее большого города.
Очень одиноким и очень чужим. Никому не
нужным, почти бесплотным. И от этого еще
больше сутулился и уходил в себя.
Когда он вернулся домой, ему впервые не
захотелось сразу возобновить опыты. Он
подошел к высокому венецианскому зеркалу
– почему-то ему захотелось посмотреть на
себя. Зеркало было запыленным и мутным,
его давно никто не протирал. За
ненадобностью… Он провел рукой по стеклу и
увидел старого, больного и очень несчастного
человека, который смотрел на него с той
стороны. Сначала он даже не понял, кто это, а
потом догадался, что это он сам. Зеркало
отразило также окно за его спиной, и там
мелькали огоньки, силуэты… Там кипела
жизнь, там шел праздник. А он был чужим на
этом празднике.
И он вдруг очень остро понял, что вот уже
много лет обманывает себя. Жизнь прошла
мимо, а он не успел даже разглядеть ее
толком, увлеченный своей призрачной мечтой
– познать, что такое настоящее, чистое
Счастье. В то время как другие встречались и
расставались, смеялись и плакали, ошибались
и совершали открытия, он похоронил себя в
тесной комнате, наполненной книгами,
записями, ретортами и тигелями, одержимый
безумной идеей об Абсолютном Счастье.
Алхимик долго сидел на краю своей узкой
постели в этот вечер. Уже смолкли уличные
звуки (почему он не слышал их до сих пор?),
погасли огни (а замечал ли он их?), где-то
вдалеке залаяла собака (он уже забыл, как
эти собаки выглядят), а он все сидел и сидел,
и в голове крутилась только одна мысль: если
он так мечтал о Счастье, не для себя даже,
для всех! – то почему он так несчастен?
Вместо того, чтобы восхищаться им, люди
шарахаются от него. У него нет друзей,
любимых, близких – есть только его алхимия.
Он прошел такой долгий путь, совершил
столько телодвижений, постиг столько
премудростей, и все это для того, чтобы в
один прекрасный момент осознать, что ни на
шаг не приблизился к заветной цели…
Он встал, тяжело шаркая слабыми,
подгибающимися ногами, подошел к окну, и, с
трудом преодолев сопротивление
заржавевших запоров, открыл его. В окно
хлынули запахи ночного города – странные,
непривычные. Даже, наверное, неприятные
для его привыкшего к вечным запахам
реактивов и растворов обоняния. Надо было
бы закрыть окно, но на него напала
непривычная вялость. Казалось, он разом
лишился не только цели, но и жизненных сил.
Он с трудом добрался до постели и рухнул в
нее, даже не потушив свет. Ему не хотелось
ничего. Ни делать, ни думать, ни жить, ни
даже умереть.
Алхимик заболел. Конечно, если потерю
интереса к жизни можно было назвать
болезнью. Он целыми днями лежал в своей
постели и смотрел в потолок. Время от
времени соседка, старая Марта, приносила
ему еду – он вяло отщипывал кусочек, делал
несколько глотков воды и снова валился на
подушку. Депрессия – так называлась его
болезнь. Она всегда приходит, если отнять у
человека цель, а другой под рукой не
окажется. Всю жизнь он был уверен, что
делает важное и нужное дело, пытаясь
осчастливить человечество. Но, похоже,
человечество давно себя осчастливило – как
умело, и было вполне довольно этим
положением. И только он остался не у дел.
Когда у человека нет цели, ему нечего больше
делать на этом свете. Тогда он начинает
умирать. Тогда целью становится смерть, и
рано или поздно она приходит, чтобы дать
ему еще один шанс. У Алхимика не было цели
и не было желания жить. Он лежал и ждал
смерти. Так бы и закончилась эта история,
если бы не чудо – одно из тех простых и
незаметных чудес, которые каждый день
посылает нам жизнь.
Однажды в его окно влетела птица. Она явно
спасалась от преследования, потому что в
панике заметалась по его тесной комнате,
сшибая крыльями колбы и стопки бумаги, а
потом, обессилев, рухнула на пол и замерла.
Только крылья вздрагивали. Алхимик, открыв
глаза, долго смотрел, пытаясь осмыслить, что
произошло и как теперь следовало бы
поступить.
До сих пор он подчинял свою жизнь одному
делу, и в ней все было выверено и понятно,
как в химической формуле. Птица не
вписывалась в формулы. Она прилетела из
другой жизни, и надо было решить, что теперь
с ней делать. Алхимик приподнял голову,
чтобы понять, жива ли она еще. По полу
разлетелись осколки стекла, и это был
непорядок. Алхимик вспомнил, где у него
совок и метелка, и, кряхтя, начал сползать с
постели.
Только встав на ноги, он понял, как ослабел.
Кое-как он проковылял в угол, нашел метелку
и уже наклонился к осколкам, но тут птица
зашевелилась. И, словно отозвавшись,
зашевелилось что-то в груди у Алхимика –
быть может, душа. Он оставил метелку и
подошел к птице. Она недвижно лежала на
полу, и теперь он увидел, что ей досталось не
на шутку: на перьях была кровь, и крыло как-
то неестественно вывернуто. А круглый глаз
пристально смотрел на него, словно просил:
«Помоги!».
Алхимик с трудом наклонился и взял ее в
руки. Тельце птицы было теплым и мягким, и
оно быстро-быстро пульсировало, словно
птица все еще спасалась от погони.
- Что же мне с тобой делать? – спросил
Алхимик и сам испугался своего скрипучего
голоса. Не мудрено: ведь он и сам забыл,
когда в последний раз с кем-то разговаривал.
Он знал очень много: названия
веществ и минералов, свойства кислот и
щелочей, температуры плавления металлов,
но все его знания касались неживой природы.
Он даже не мог определить, как называется
эта птица. Но она явно нуждалась в помощи, и
Алхимик с удивлением понял, что у него есть
потребность эту помощь оказать.
- Ничего, ничего, сейчас что-нибудь
придумаем, — пообещал он и слегка погладил
птицу по спинке.
Это был день кризиса. Смерть
временно отменялась. У Алхимика вновь
появилась цель. Хоть и маленькая,
сиюминутная, но все-таки цель. К нему
прилетело живое существо, и оно нуждалось в
помощи чуть больше, чем сам Алхимик. Он
мог двигаться, а она – нет. И ему теперь
пришлось отложить процесс умирания и
подумать о многом: чем ее кормить, как
лечить и где устроить на ночлег.
- Вот вылечу божью тварь, и тогда можно
снова подумать об уходе, — думал он, грея на
спиртовке воду – нужно было смыть кровь,
запекшуюся на перьях.
- Наверное, ей нужно сделать что-то типа
гнезда, — рассуждал он. – Ведь птицы,
кажется, вьют гнезда?
Он нашел коробку, вытряхнул из нее
пакетики и мешочки с реагентами и выстелил
дно тряпками. Туда он поместил птицу. Потом
подумал, что ей там темно, и прорезал
окошечки в стенках коробки. Но было все
равно темно, и он понял, что это из-за его
давно не мытого окна. Тогда он взялся
протирать стекло, но только размазал грязь.
Пришлось тащиться к старой Марте. Она и
раньше оказывала помощь по хозяйству, и
теперь не заартачилась – пришла и
сноровисто вымыла окно. В комнате стало
гораздо светлее.
- Как я здесь жил, в таком мраке? –
удивленно думал Алхимик. – Немудрено, что я
чего-то не разглядел… А солнечный свет –
это, оказывается, приятно!
Но в его полуподвальном жилище
солнечного света случалось немного. И
Алхимик подумал о том, что птицу надо
выносить на свежий воздух, хотя бы
ненадолго. Как только немного окрепнет!
Теперь ему снова каждый день
приходилось решать задачи и производить
опыты, только это были опыты совсем другого
рода. Что она больше любит – хлебные
крошки или крупу? Как правильно срастить
перебитое крыло? Сколько воды ей требуется
в день? Какая температура воздуха должна
быть в комнате? Существуют ли лекарства
для птиц?
Алхимик то и дело обращался к Марте
и с удивлением заметил, что она вообще-то
интересная старушка и очень много знает как
о птицах, так и о жизни вообще. Как он
раньше мог этого не замечать?
Он снова стал выходить в город –
птице требовалась разнообразная и полезная
пища, а ему – книги о птицах. Он
познакомился с библиотекарем, и тот
подбирал ему книги о редких птицах.
Алхимику это было нужно, потому что он
никак не мог определить, какому виду
относится его питомица.
Аптекарь подсказал ему, что
перебитое крыло нуждается в массаже, так
оно быстрее зарастет. Алхимик не мог
вспомнить, прикасался ли он когда-нибудь к
живому существу, не то что там массировать!
Поэтому ему пришлось взять у аптекаря
несколько уроков, и ему было приятно, когда
аптекарь хвалил его за понятливость и
аккуратность.
Теперь каждый вечер он брал птицу в
руки и гладил ее. Птице нравилось: она
замирала, прятала голову на грудке и
выглядела очень довольной. Если не сказать,
счастливой… А самому Алхимику очень
нравилось тепло, которое чувствовали его
руки, и мерное биение ее сердца, которое
передавалось ему. Это были незнакомые,
непривычные реакции, и Алхимик изучал их,
как когда-то химические формулы. Только
теперь не умом – через чувства и ощущения.
Вскоре он стал брать коробку и
выносить птицу на прогулку. Сначала он гулял
рядом с домом, но потом решил, что среди
деревьев ей будет лучше. Теперь он уходил с
ней в парк и там выпускал ее погулять по
травке, зорко следя, чтобы рядом не
появилось котов, собак, вредных мальчишек и
прочих нежелательных элементов.
Теперь он часто разговаривал с
птицей. Он так намолчался за всю
предыдущую жизнь, что теперь не мог
наговориться. Он рассказывал птице о том,
что прочитал сегодня, и о том, что собирается
делать завтра, и даже вспоминал какие-то
истории из своего детства, которые, казалось,
уже забылись навсегда.
Птица не отвечала ему, но слушала
внимательно, искоса поглядывая на него
круглым глазом, иногда склоняя голову набок,
к плечу, и ему казалось, что она все-все
понимает.
Вскоре птица начала пробовать
взлетать. Крыло срослось – видимо, массаж
оказал свое целебное действие, да и
сбалансированное питание сыграло
положительную роль. Птица теперь выглядела
живой и веселой, и казалось, вот-вот запоет.
Алхимик смотрел на птицу и наполнялся
гордостью и радостью – он смог! он сумел! у
него получилось! Но к радости
примешивалась доля печали – он понимал,
что рано или поздно придет момент, когда
птица сможет подняться в небо, и тогда… Ему
не хотелось думать, что тогда.
Теперь он иногда заходил к старой
Марте попить чаю и посоветоваться насчет
птицы. Однажды (он и сам не понял, как!) у
него вырвалось то, что он так тщательно
держал в себе.
- Бабушка Марта, ведь она уже почти здорова!
Она уже пробует летать. А скоро улетит
совсем. Но как же тогда я?
- Заведешь кошку, — пожала плечами старая
Марта. – В этом мире всегда есть кто-то
теплый и живой, который нуждается в твоей
заботе. По-моему, ты просто до ужаса
боишься терять. Но ведь без потерь не
бывает и приобретений!
- Но я привык к ней! – пытался разобраться в
своих чувствах Алхимик. – Она в каком-то
смысле мое творение! Лучшее творение!
- Божье она творение, — не соглашалась
старая Марта. – Ничего твоего в этом мире
нет, и ни на что ты не имеешь
исключительного права. И вот что я тебе
скажу! Есть такая старая мудрость. Если у
тебя что-то есть – отпусти это. Если оно
действительно твое – оно к тебе вернется. А
если не вернется – оно никогда твоим и не
было. Вот как-то так, миленький.
- Я могу заботиться о ней, брать ее в руки,
кормить ее, и это счастье, — размышлял
Алхимик. – Но при одной мысли, что это
кончится, я уже становлюсь несчастным. То
есть мое счастье не абсолютно?
- Ты молоденький дурачок, — хихикала старая
Марта. – Абсолютной бывает только смерть.
А все остальное – приходит и уходит. Как
волна, как ветер, как времена года. Мы
несчастны, когда печалимся о прошлом или
боимся будущего. Но сейчас-то ты счастлив?
- Сейчас – да, — говорил ей Алхимик.
- Вот и будь счастлив сейчас, миленький! –
советовала старая Марта и для полного
счастья подкладывала ему вкусного
домашнего печенья.
И однажды случилось то, чего он так боялся.
На очередной прогулке птица взлетела. По-
настоящему взлетела, высоко в небо. Она
выделывала пируэты, камнем падала вниз и
переходила на бреющий полет, и ее крылья
двигались ровно и мощно. Он, задрав голову,
наблюдал, как она резвится в небе, потом к
ней присоединились другие птицы, и вскоре
все они скрылись за густыми кронами
деревьев. Он ждал еще какое-то время, а
потом продрог и пошел домой.
Он шел и отслеживал свои ощущения. Они
были странными: вроде бы ему было грустно
от того, что птица улетела, и наверное,
навсегда, но в то же время радостно, что он
помог ей вернуться в свою привычную среду,
в небо, причем вернуться здоровой и
счастливой. Смесь грусти и радости была
очень странной. Внутри явно происходила
химическая реакция. И от этого он
почувствовал странное расширение в области
груди и лопаток, как будто там что-то
расправлялось. Что-то, похожее на крылья.
Он шел домой, весь в раздумьях, и не
замечал, что спина его распрямилась, а
походка стала упругой, и что презрительные
складки у губ разгладились, и теперь его
улыбка выглядит просто немного грустной, и
встречные девушки бросают на него
заинтересованные взгляды – ведь Алхимик,
по сути, был совсем еще не старый и вполне
видный мужчина.
Уже на подходе к дому он увидел плачущую
девочку, прижимающую что-то к груди.
- Что случилось, малышка? – наклонился он к
ней.
- Мама… Сказала, если не пристроишь в
хорошие руки, утопит! – сквозь слезы
проговорила девочка.
- Кого утопит? – не понял Алхимик.
- Его…котенка!
И она показала черного, как смоль,
малыша с коротким тонким хвостиком,
моргающего зелеными глазками и явно не
осознающего, что его жизнь может
прерваться во цвете лет.
- Как ты думаешь, у меня хорошие руки? –
спросил Алхимик, пряча улыбку.
- Хорошие! – с надеждой сказала девочка,
мигом перестав реветь. – Я же вижу, очень,
очень хорошие!
- Ну тогда пристрой его в мои руки, я обещаю
о нем хорошо заботиться. Это мальчик или
девочка? А имя у котенка есть?
- Девочка… Она еще безымянная.
- Ладно, тогда скажи, как зовут тебя.
- Мама называет меня Триша.
- Хорошо. Так тому и быть. Назову котенка
Триша. Ты не против?
- Я не против! Пусть у вас тоже будет своя
Триша. А вы где живете? Можно, я буду его
навещать? – спросила девочка.
- Вот в этом доме, вход прямо с улицы, и
сразу направо, — сообщил Алхимик, беря в
руки хрупкое пушистое тельце. – Приходи,
когда захочешь.
- Спасибо, дяденька! – звонко сказала
девочка и на миг обняла Алхимика, сильно, от
души. – Вы очень хороший! Я теперь очень,
очень счастливая!
И девчонка припустила вдоль по
улице. А Алхимик поудобнее устроил на
ладони котенка, который тут же свернулся в
клубочек и заурчал, и двинулся домой. Он шел
и улыбался. У него снова появилась цель.
В прошлом у него была птица, благодаря
которой в его жизни появились приятели –
аптекарь, библиотекарь, и еще старая Марта.
В будущем – черная кошечка Триша и
девочка с таким же именем, которая
обязательно придет его навестить.
А в настоящем – пусть короткое, пусть
мимолетное, пусть вечно ускользающее, зато
абсолютное счастье.

Эльфика

И пошел человек за Вещей Птицей. Долго ли, коротко ли, а вывела она его к горе, а из
горы три ключа бьют, озерцами разливаются.
— Пришли, — говорит птица. – Здесь они, твои ключи.
— Ты что, чудо пернатое? Я ж не те ключи имел в виду, а другие, которыми замки
открывают!
- Так и я о том же. Имей в виду: не простые это ключи, а сокровенные, первозданные. Они с
человека всю скверну смывают, грязь растворяют, душу очищают. А ключи от твоего
сердца – глубоко ты их забросил, теперь они тут, в этих вот озерах, на самом дне. Надо
тебе в каждое озеро занырнуть и ключики-то достать. Вот тогда и отомкнешь свое сердце!
Если, конечно, не побоишься прыгнуть…
Подошел человек, присмотрелся – и правда, не простые ключи из горы бьют. В первом
вода студеная, аж льдом подернулась; во втором – горячая, паром исходится; только в
третьем – хорошая вода, ни холодная, ни горячая, в самый раз.
- Вот в этом искупаюсь, — решил человек, да Птица Вещая крылом взмахнула, его
остановила.
— Не бывает старости прежде молодости, не родит земля, пока семя не посажено.
Три Ключа – три источника волшебных. В первом – вода мертвая, во втором – живая, а в
третьем – исцеляющая. Если во все три по очереди окунешься – тогда будет толк, а если
какой пропустишь – ничего у тебя не выйдет, все как было, так и останется.
— А зачем же мне, живому, в мертвую воду сигать?
— А чтобы оставить там весь твой прошлый опыт горький, всю твою планиду
несуразную. Похоронить их в Мертвом Ключе да и крест на том поставить.
— Как так – опыт похоронить??? Разве не для того мы его набираем, чтобы помнить
да использовать?
— Эх, человече, не о том опыте ты говоришь. Тот, что полезный для тебя – он в
сердце, он живой. А все обиды, печали да огорчения мертвым грузом на сердце лежат,
белый свет застилают, ко дну тянут. Ты и думать о них избегаешь, потому что больно, и
бросить не решаешься, потому что жалко. Это – мертвая энергия, от нее и настроение
похоронное бывает. Так хорони, не жалей – а не то камни эти тебя самого под собой
похоронят! Очисти место в душе для хорошего!
… Перекрестился человек, выдохнул, да и кинулся с размаху в ледяной ключ.
Сковало его сразу холодом лютым, и сам он почувствовал себя мертвецом. Камнем ко дну
пошел, увидел свою жизнь, словно со стороны: вроде сидит он посреди жизни весь угрюмый
да насупленный, так и ждет, кто в него камень бросит. А мимо люди идут, и у некоторых
камень за пазухой виднеется. Так вот они как завидят его – словно магнитом
притягиваются, камень свой быстренько достают и в него бросают, а он ловит да к себе в
душу складывает. Там уж глыба целая накопилась, да что там глыба – скала монолитная!!!
И фундаментом у нее самая первая обида и самая большая – на родителей. Пригляделся –
под скалой вроде как ключ лежит, красивый такой, резной. Только он к ключу потянулся –
скала на него сверху наваливаться стала, давить и ко дну прижимать.
— Нет! Не хочу! – закричал он, и в рот к нему ледяная вода хлынула.
И так жить ему захотелось!!! Закашлялся, забился, руками и ногами засучил, да только груз
на душе подняться не дает, вниз тянет.
- Не хочу больше камень на душе носить!!! – завопил он из последних сил. – Простите меня,
люди добрые, больше в жизни ни на кого не обижусь! Простите меня, батюшка и матушка,
что вас осуждал! Не нужны мне больше обиды, не хочу я их помнить! Ставлю на них крест!!!
- Тихо, не кричи ты так, выплыл уже, — услышал он голос.
Открыл глаза, смотрит – сам он на бережку лежит, отдышаться не может, а рядом Птица
Вещая, глаз насмешливо скосила.
- Ох, думал, вот и смерть моя пришла, — с удивлением сказал он, руки-ноги пробуя.
- Да так оно и было, — кивнула Птица. – Утонул ты в обидах да осуждении, да вовремя
спохватился, простил всех и отпустил. Скинул свой груз многолетний!
- И правда, на душе легче стало, — подтвердил человек. – Вроде как пусто там даже, аж
непривычно…
- Пустоту любовью заполнять надо, — проговорила Птица Вещая. – Ты ключ-то положи, не
бойся, не отберут…
Глядит человек – а в руках у него и правда ключик каменный, узорчатый – тот, что глыбой
придавлен был. Успел, значит, ухватить…
- На шею повешу, — решил человек. – Это ж ключик от сердца моего, не хочу с ним больше
расставаться. Пойду второй ключ добывать. Это мне вон в тот кипяток прыгать надо?
- Вестимо, — подтвердила Птица. – Это Ключ тоже не простой, он тебя от суеты-маеты
вылечит, кипятиться по пустякам отучит.
- Сварюсь ведь, — засомневался человек.
- Так ты ж и в жизни такой, — саркастически каркнула Птица. – То носишься, как
ошпаренный, то плетешься, как вареный. Так что тебе не привыкать! Прыгай, хуже не будет.
Собрался человек с духом и прыгнул в ключ второй. Обожгло его так, что мигом все мысли
из головы выскочили. Зато перед глазами картины жизни его пронеслись. Увидел он, как на
бегу да в запарке любовь проморгал, друзей растерял, счастье не заметил. Вроде все
куда-то бежал да что-то делал, чего-то добивался и о чем-то пекся, а к чему и зачем –
неведомо. Зато тех, кто к нему тянулся – оттолкнул, тем, кто его любил – не поверил, тому,
кто в помощи нуждался – не помог. Это потому что сердце свое от людей закрыл. Такую
вот печальную картину он узрел. И ключ, ключик перламутровый на дне – тоже увидел.
Лежит себе тихо в раковине-жемчужнице, всеми цветами радуги переливается.
И подумал человек: «Господи, прости меня! Те дары, что ты мне предлагал, я и не заметил.
А то, за чем стремился – вроде как и не нужно мне. Не мое оно, чужое! Морок это был,
наваждение. Так жизнь мимо и прошла. Эх, если бы сначала начать! Уж я бы знал, что
главное мое сокровище – в сердце сокрыто…
- Так открой же его, — подсказал чей-то голос, — не поздно еще…
И в тот же миг почувствовал он, что словно кто-то ему в руку что-то вложил. А в
следующий миг ощутил, что уже на берегу, а в руке у него – ключ перламутровый.
- Красивый какой, — прошептал он.
- Такой же, как сердце твое, — сказала Птица Вещая. – Ты его в скорлупу упаковал,
створками закрыл, на самое дно закинул, чтобы боли не чувствовать. А с ним и жемчужину
свою, что душу красивой делает. Но без боли жизни не бывает, человече. Да вот только
боль — оборотная сторона радости. Не бойся открывать свое сердце. Тогда все жемчужину
твою увидят, и народ к тебе потянется.
Приладил человек и этот ключик на шнурок, повесил себе на шею. Смотрит – а руки у него
разгладились, кожа новая, розовая, как у младенца.
- Это с тебя старая заскорузлая шкура слезла, а новая кожица наросла, — объяснила ему
птица. – Тонкая она, чувствительная. Чужую боль как свою чувствует, зато и чужую
радость как свою принимает. Будет у тебя стимул радость окружающим дарить, чтоб и
самому хорошо было.
- Понял я это, Птица Вещая. Буду теперь по-другому жить, во всю ширину души, не стану
боли опасаться. А третий ключ, выходит, в этом источнике?
- Похоже, так.
- Ну, тут-то все просто, — обрадовался человек. – Здесь вода ни холодная, ни горячая – в
самый раз. Сюда я и сам с удовольствием запрыгну!
- Не торопись с выводами, — заметила Вещая Птица. – Это ключ не простой –
Исцеляющим прозывается. Он самый главный и есть. Да только в него окунаться надо
после первых двух, тогда польза будет.
- Ну, с Богом помолясь! – и человек нырнул в третий источник.
Хоть вода в нем и была ни холодной, ни горячей, а только дух у него сразу перехватило,
потому как закрутило его, завертело, темнота отовсюду навалилась, и почувствовал он, что
тонет, на части рассыпается в этой тьме кромешной. И не поймет он уже, где верх, где низ,
и где он сам – стал он маленьким-маленьким, как молекула в Мироздании, закружился,
поплыл в никуда… И вдруг его зрение вроде как переключилось – увидел он, что кругом
много-много таких же, как он, молекул, и каждая летит по своей траектории, соединяются,
снова разбегаются… А вместе так красиво получается! Вроде бы как музыкальная шкатулка
перед ним, где всякие винтики-шестереночки, по отдельности – просто детальки, а все
вместе – музыка чудесная. И посередине всего этого видит он ключ. Большой такой,
золотой. Вроде как этот ключ тут самый главный, всю музыку заводит. Рванулся он к
ключу – и вдруг ощутил себя частью Единого Целого, где все меж собой связаны, все вроде
сами по себе, но в то же время и вместе, потому что у каждого своя задача, а в целом –
гармония и божественное совершенство.
- Господи! Вижу тебя! – вдруг уразумел он. – Ты – это все мы, только вместе…
- И я тебя вижу, сынок, — отозвался Господь. – Ты важная и нужная частичка Мироздания.
Лети и свети! И знай: ты мне нужен, без тебя никак, без тебя картина мира неполной
получится. Знаешь, как всем этим управлять трудно? Ты вот встань сам на мое место,
попробуй!
И вдруг ощутил себя человек тем самым Ключом Золотым, и на миг открылись перед ним
все тайны Вселенной, все механизмы и взаимосвязи, и понял он, что каждый – центр своей
Вселенной, и одновременно каждый – ключик, который ее заводит…
Вынырнул человек, воздух ртом хватает, вспоминает, как дышать, потому как прикоснулся
он к тайнам бытия, которых доселе не знал и не задумывался даже.
- Ну что, человече, исцелился? – спросила его Птица Вещая.
- Сам не пойму, — признался человек. – Я думал, исцеление – это когда после болезни
выздоравливаешь.
- Так ты и выздоровел, — утешила его Птица. – Чтобы исцелиться, надо целостность
почувствовать. Когда ты один против всего мира обороняешься – где ж тут здоровья
хватит? А когда частью мира станешь, с ним единым целым себя ощутишь – тогда и будет
тебе полное и целостное счастье.
- Благодарю тебя, Птица Вещая, — поклонился человек. – Научила ты меня уму-разуму.
Спасибо, что показала три Ключа целебных!
- А где ж ключ последний, золотой? – спросила Птица. – Неужто не взял?
- Взял, — засмеялся человек. – Тут он, в сердце у меня. Отворил я свое сердце-то. Теперь
там три ключа хранить буду, чтобы не забыть да не потерять.
- Ну, тогда оглянись!
Оглянулся человек – а пустыни безводной больше нет: из земли повсюду уже травка
зеленая лезет, цветы расцветают. А из скалы забил новый источник, искрится, журчит,
брызгами рассыпается.
- Источник Живительной Любви! – сразу понял человек. – Так вот чем душа напитывается!
Господи, красиво-то как!!!
- Оно конечно, когда душа расцветает – всегда так и бывает. Благодать! Посмотри, какой
ты сам-то красивый стал, — предложила Птица.
Глянул человек в воду – а он там стоит и впрямь красивый, как богатырь былинный: взгляд
прямой, плечи расправлены, улыбка широкая, в глазах – искорки, на устах – смешинки. Вот
смотрел он, смотрел – и вдруг понял, что стоит он дома, перед зеркалом, и в глаза себе
смотрит. Только раньше он в зеркале видел себя замученным и несчастным, а сейчас –
стоит счастливый человек, сильный и радостный.
И пошел он в жизнь с распахнутым сердцем, в котором не было больше ни обид, ни страха,
ни печали. Пошел, чтобы умножать радость и руководить своей Вселенной, потому что если
не он – то кто же?
А три ключа так и остались с ним навсегда: ведь если кто-то один раз их найдет, то
никогда уж не потеряет.

Эльфика

Сооружение было задумано и выполнено
предельно просто: толстенные стены из
темного камня, уходящие ввысь, и стеклянный
купол наверху, вот и все.
- Ни окон, ни дверей, полна горница людей, —
пробормотала Принцесса. Впрочем, люди
были здесь давно – сейчас они превратились
в скелеты, валяющиеся у стен. Наверное, те
узники, которых Темная Сила умыкнула до
нее. А может, она их для устрашения
накидала…
Нет, одно украшение все-таки было – на
одной из стен какой-то безумный художник
нарисовал странную картину – изображающую
невесть что, какие-то непонятные
конструкции, вздымающиеся к свинцовому
небу, да еще и с волосатой поверхностью.
Краски были тусклые и мрачные, настроение
картина навевала депрессивное, что
Принцессе очень не понравилось.
- У-у-у, уродина! – прошептала она,
неодобрительно глядя на картину.
На всякий случай она совершила обход еще
разок, теперь в другую сторону – нет, выход
не нашелся. НЕ БЫЛО ВЫХОДА!!! Впрочем,
как и входа. Она не могла понять, как вообще
Темная Сила попадала в эту башню, если
только через верх…
- Ну конечно, она же летучая! – сообразила
Принцесса. У самой Принцессы крыльев не
было, и летать она не умела. Оставалось
уповать или на отважных рыцарей-
освободителей, или еще на какое чудо…
В скором времени обнаружилась еще одна
неприятность: если воду можно было
собирать с сырых стен, то пищи не было
вовсе: откармливать пленников Темная Сила
явно не намеревалась. Принцесса даже
заскрежетала зубами от ярости – хотелось
бороться, сражаться, вырваться из плена, но
врага поблизости не было, а бросаться на
стены или орать проклятия в никуда – какой
смысл?
Принцессе было страшно, и она боялась сойти
с ума от одиночества, поэтому она
разговаривала с картиной – единственным
цветовым пятном в башне. Хотя цвет был
такой, что лучше бы и не видеть…
- На тебя жутко смотреть, понимаешь? —
говорила она. – Ты – самое кошмарное, что
есть в этой башне. Тебя зовут Безнадега! Тот,
кто тебя нарисовал, был на грани безумия.
Наверное, он чувствовал приближение смерти,
и выразил свой ужас в тебе. А теперь от тебя
еще страшнее тем, кто попал сюда после.
Ей казалось, что картина смотрит на нее
насмешливо и даже издевательски. Она
отворачивалась к стенке, но и спиной
чувствовала неприятное творение, такая от
нее энергия тяжелая шла.
- Ненавижу эту Темную Силу, ненавижу эту
Башню, ненавижу это волосатое чудовище,
они меня убивают, боже мой, да неужели же
никто меня не спасет?
Бог весть, сколько времени прошло –
несколько дней или недель, когда Принцесса
ослабела настолько, что перестала вставать.
Она лежала у стены, на охапке гнилой
соломы, которую кое-как наскребла на полу
башни, и старалась не думать. Это потому что
все чаще ей приходили смысли о смерти. А
временами ей казалось, что образ на
волосатой картине и есть Смерть – круглая
безглазая голова, широко распахнутые полы
плаща, острые вздернутые плечи, а
посередине – пустота…
Таяли силы, а вместе с ними и ненависть
таяла, утекала куда-то. Теперь, когда смерть
маячила уже где-то совсем рядом, хотелось
просто поговорить. Хоть с птичкой, хоть с
мышкой, да и таракан бы сошел за
собеседника, только не было их тут, в башне.
Оставалась только картина, и Принцесса
пялилась на нее часами. Если долго-долго
смотреть, то в картине возникала иллюзия
движения, как будто она становилась живой.
А еще можно было прищурить глаза и
попытаться мысленно дорисовать картину.
Например, раскрасить ее разными цветами.
Круг наверху сделать ярко-желтым и пустить
от него лучи во все стороны, а острые
выступы превратить в руки ладонями вверх, и
тогда получится, что кто-то держит в руках
солнышко. Ну и что, что краски блеклые, а
поверхность картины волосатая? Принцесса и
сама сейчас выглядела не лучше – бледная,
тусклая, нечесанная..
- А я тебя сейчас завитушками сделаю, —
шептала Принцесса. – Будешь как барашек,
кучерявенькая такая… Нет, некрасиво. Лучше
я тебя расчешу. Теперь ты знаешь на что
похожа? На соломенную изгородь! Да, я такие
в нашем королевстве видела, селяне такие
вокруг домиков возводят. А небо над тобой
мы сделаем голубым-преголубым и облачка
по нему пустим. Ну вот, была ночь, а стал
ясный день. Вот теперь хорошо… Надо же, а
ты красивая, если присмотреться! Были бы у
меня краски, я бы тебя разрисовала!
Принцесса теперь смотрела на картину
другими глазами. Ей казалось, что они обе
похожи, как сестры, и такими тускло-
блеклыми стали не от хорошей жизни. Просто
Света в их жизни мало, радостных событий и
вовсе нет, вот и скукожились они, померкли…
Теперь Принцесса чувствовала к картине
самую настоящую любовь. Наверное, как и
тот художник, что ее рисовал, только, видать,
в башне красок ярких не нашлось, вот и
сработал из подручных материалов…
И Принцессе очень захотелось погладить
картину. Вернее, ей бы хотелось, чтобы ее
погладили-пожалели, но если некому… Не
картину же просить? Впрочем, если хочется
почувствовать любовь, выход всегда
найдется…
Она собралась с силами, встала и по
стеночке, шажок за шажком, добралась до
картины, до самого ее центра, там, где в
щелочку небо видно, да не мрачное, а голубое,
как она придумала. Хотела обнять картину,
только от слабости не удержалась на ногах,
навалилась всем телом. И вдруг…
Заскрипели ржавые петли, створки «ворот»
подались, и Принцесса рухнула на зеленую
траву, а отовсюду – такой яркий свет, что
зажмуриться пришлось. А когда глаза
открыла, видит – чудо свершилось: лежит она
у подножья Башни, а кругом – жизнь кипит:
кузнечики стрекочут, птицы летают, солнце
светит, и небо такое голубое-голубое. А чуть
дальше – сидит на камушке женщина в
золотых одеждах и улыбается.
- С возвращением, Принцесса, с
освобождением! Не все из Башни выбраться
могут, а ты вот молодец, догадалась!
- О чем я догадалась?
- Что выход всегда есть, и он может быть в
самом неожиданном месте. Что любовь
творит чудеса. Что все, что ты видишь – это
отражение твоего внутреннего мира. А как ты
свой мир раскрашивать и изменять начала –
и внешняя картина поменялась. То, что
казалось уродливой стеной, стало воротами.
- А Темная Сила, что меня в Башню заточила?
Она не вернется?
- Может вернуться, если ты позволишь. Но не
ко всем она прилетает. Света и радости как
огня боится, любовь и благодарность ей как
острый нож в сердце.
- Я больше не дамся! А вот за других
тревожусь…
- А ты не тревожься! Ведь у каждого Башня
своя, и каждому свой выход определен.
Сумеет – воспользуется. А ты, Принцессочка,
раз уж спастись сумела, расскажи всем, как
это сделать можно. Иди и живи! Все у тебя
хорошо будет…
… Много лет прошло с тех пор. В королевстве
каждый, от мала до велика, знает историю
чудесного спасения Принцессы из Башни,
Откуда не Возвращаются. И от поколения к
поколению передают простую мудрость: все,
что происходит с человеком, он и создает. И
Башни, и выходы из них… И еще что даже
самый мрачный пейзаж может волшебно
преобразиться, если ты найдешь для него в
душе нужные краски.

Эльфика