Даже вокруг определения даты слушаний наблюдались некоторые нервические манипуляции. Первые слухи о переносе второго чтения законопроекта появились примерно за неделю до первоначальной даты его рассмотрения, то есть сразу после окончания работы комитета. Это и понятно – проект резонансный, реакция общества однозначно негативная, критическое освещение в прессе – беспрецедентное за последнее десятилетие. Ожидалось, что перенесут на пятницу, 14-е, аккурат перед новой акцией оппозиции, и примут сразу и в третьем чтении.
Неясно, есть ли связь между этими двумя предстоящими событиями, но утром 11 декабря во всех СМИ, начиная с «Российской газеты», действительно появились сообщения, что обсуждение «пришлось отложить из-за многочисленных поправок» до 14 декабря. В тот же день переговорщики от Координационного совета оппозиции пытались согласовать в московской мэрии маршрут протестного шествия. Вечером переговоры завершились окончательным отказом мэрии. Тем же вечером появилась новая дата рассмотрения ЗП «Об образовании в РФ» – 18 декабря. В качестве причин переноса были названы огромное число поступивших поправок (более 1700) и связанной с ними «бумажной работы». В результате у наблюдателей обоих процессов могло возникнуть бездоказательное ощущение корреляции между ними, особенно если вспомнить, что научно-образовательная колонна, выступающая против ныне текущей реформы образования в целом и законопроекта в частности, на последних «маршах миллионов» была весьма заметным явлением.

Другим детективным сюжетом стала судьба поправок, обсужденных комитетом по образованию в начале декабря. Консультации на высшем уровне, в обстановке строгой секретности продолжались уже после завершения работы комитета – все прошедшие выходные. Депутат Олег Смолин пишет, что в субботу, 8 декабря, состоялось совещание с участием представителей правительства, включая Дмитрия Медеведева и Ольгу Голодец, и Государственной думы, включая Людмилу Швецову и Александра Дегтярева; и на этой встрече, разумеется, без согласования с профильным комитетом ГД, были приняты формулировки, ущемляющие права детей, их родителей и преподавателей.

Окончательный список принятых поправок, как сообщают наши источники в аппарате Госдумы, большинству членов комитета и даже его президиума не был известен вплоть до утра 18 декабря. То есть депутаты голосовали во втором чтении за натурального кота в мешке, потому что за пару часов не то что изучить, и но прочесть 500-страничный текст объемом около 1,5 млн печатных знаков для среднего депутата физически невозможно. Очень показательно, что верховная власть всеми силами старалась не допустить утечки, как будто речь идет не об образовании, конституционном праве всех граждан, а о секретной антитеррористической операции.

Теперь обратимся к результатам титанического труда комитета по образованию, в содержательной части завершенного еще 5 декабря, а также иных лиц, вносивших изменения в поправки, рекомендованные комитетом к принятию. К сожалению, разделить эти два этапа не получится, ибо тайну чиновникам, видимо, удалось сохранить. По крайней мере, в открытом доступе имеется лишь итоговый документ – на сайте Госдумы указано 04.12.12, но реально он там появился только 19 декабря).

Среди множества поправок, внесенных депутатами и регионами на рассмотрение комитета по образованию, были те, что могли бы привести законопроект в соответствие с Конституцией, остановить коммерциализацию образования, гарантировать образовательным учреждениям автономию, преподавателям и воспитателям – достойную оплату и приемлемые условия труда, а детям – право на доступное и качественное образование (см., в частности). Эти поправки, главным разработчиком которых является профсоюз «Учитель», были предложены депутатами от КПРФ и «Справедливой России», и судьба их оказалась ожидаемо незавидной, как и большинства поправок Олега Смолина. Чуда не произошло. Они были отклонены комитетом.

Ненужными россиянам в том числе были сочтены:

– преемственность программ всех ступеней образования и, таким образом, государственные гарантии бесплатного предоставления учащимся знаний, достаточных для поступления в вуз;

– доступные людям любого достатка детские сады (за них теперь придется платить в разы больше);

– свобода совести и отделение церкви от государства и школы от церкви;

– соблюдение принципа автономии (самоуправления) образовательных организаций;

– установление максимальной продолжительности рабочей недели педагогов (для предотвращения перегрузок педагога и обеспечения качества работы);

– достойная зарплата педагогов (ставка не ниже средней зарплаты по региону);

– гарантии академических свобод преподавателя и ограничение всевластия руководства образовательных учреждений.

Также в «черный список» попали предложения национальных республик по повышению статуса родного языка (например, были идеи проводить итоговую аттестацию школьников на родном языке или вообще отдать вопросы изучения государственных языков республик в ведение правительств этих регионов).

Отвергнуты были и законодательные гарантии выделения на образование не менее 6% бюджетных расходов (как и сам этот принцип).

Особенно упорно власти отстаивали статью 91 «Особенности изучения основ духовно-нравственной культуры народов Российской Федерации. Особенности получения теологического и религиозного образования», которую многие эксперты не без оснований считают прямым нарушением 13-й и 14-й статей Конституции РФ, в частности, определению Российской Федерации как светского государства, где признается идеологическое многообразие, религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом. Депутаты так яростно защищали привилегии религиозных объединений нести свет своих истин в образовательные учреждения, что отклоняли даже предложения членов фракции «Единая Россия».

Всего было отклонено около тысячи поправок.

Удалось депутатам сделать и что-то общественно-полезное, хотя это и крохи, требующие для рассмотрения увеличительное стекло. Так, были приняты некоторые предложения Олега Смолина по образованию для инвалидов и электронному обучению. Спасено от катастрофы дополнительное образование (кружки и секции, детские дома творчества и т.д.). В первой редакции законопроекта планировалось полностью переложить его финансирование на чахлые плечи муниципалитетов. Сейчас же в статье 9 появилась норма об обязательных субвенциях местным бюджетам, включая расходы на оплату труда, приобретение учебников и учебных пособий, средств обучения, игр, игрушек (за исключением расходов на содержание зданий и коммунальных расходов). Нормативы будут определяться на уровне субъекта федерации.

Новое содержание получила часть 2 статьи 21 – теперь в ней гарантируется, что на педагогических работников, трудящихся в частных образовательных учреждениях и у индивидуальных предпринимателей, распространяются все права, социальные гарантии и обязанности работников государственных образовательных организаций.

Еще одно полезное нововведение – запрет на оказание платных услуг педагогом в качестве индивидуального предпринимателя, если это приводит к конфликту интересов. Проще говоря, вне закона объявлена порочная практика учителей и преподавателей вузов заниматься репетиторством с учениками, которые учатся или готовятся поступать в данное учебное заведение (ч. 2 ст. 49). Но, если посмотреть на законопроект в целом, инициатива эта далеко не так благородна, как выглядит на первый взгляд. На ее основе может быть объявлена образцово-показательная охота на учителей, которые кормятся этим промыслом, тем паче абсолютное большинство из них вообще не зарегистрировано в качестве ИП. А ведь для многих хороших учителей в провинции репетиторство давно стало основным источником существования, и это неудивительно, ибо выжить на одну зарплату при ставке 6-8 тыс. рублей невозможно.

С остальными улучшениями хуже, ибо, если вчитаться внимательно, они существенно ограничены либо вообще представляют собой пустые, ничем не подкрепленные слова.

Так, благодаря федеральным СМИ, граждане РФ уверены, что наконец-то было решено предоставить педагогам гарантии зарплаты не ниже средней по региону. Однако в суровой реальности поправка выглядит так: «Расходы на оплату труда педагогических работников муниципальных общеобразовательных организаций, включаемые органами государственной власти субъектов Российской Федерации в нормативы…, не могут быть ниже уровня, соответствующего средней заработной плате в соответствующем субъекте Российской Федерации, на территории которого расположены такие общеобразовательные организации» (ч. 3 ст. 99). Если переводить с канцелярского на русский, эта гарантия предоставлена не всем педагогам, а лишь работникам муниципальных учреждений. Таким образом, официально обрекаются на законную нищету преподаватели федеральных вузов. Кроме того, речь идет не о ставке, а о зарплате, для получения коей учитель, как правило, перерабатывает в полтора-два раза (актуальная статистика зарплат и нагрузки по регионам). И, в-третьих, в статье присутствует лукавая формулировка «расходы на оплату труда», то есть это муниципалитеты будут выделять деньги школам исходя из данного норматива, а уж директора школ разберутся, как освоить данный фонд, в соответствии со своими представлениями и возможностями, которые предоставляет им знаменитый 83-ФЗ от 08.05.2010.

С сельскими школами еще печальнее. Профсоюз «Учитель» добивался, чтобы ликвидация или реорганизация всех муниципальных образовательных учреждений, в том числе и в городах, была невозможна без информированного добровольного согласия на реорганизацию обучающихся и их законных представителей. На выходе со второго чтения получилась лишь невнятная фраза о сельских школах: «Принятие решения о реорганизации или ликвидации муниципальной общеобразовательной организации, расположенной в сельском поселении, не допускается без учета мнения жителей данного сельского поселения» (п. 12 ч. 5 ст. 22). Как видим, ничто не помешает ликвидационной комиссии закрыть школу, приняв мнение жителей к сведению.

Какие-то здравые идеи были восприняты комитетом, но исчезли из текста поправок на стадии дальнейшего согласования:

– окончательно исключено положение о максимум 20% оплаты родителями от реальной цены детского садика;

– сняты ограничения по стоимости общежития для студентов;

– отменены льготы по оплате коммунальных услуг пенсионерами – учителями сельской местности.

Между тем кое-какие поправки, числом около семисот, были восприняты властью гораздо более благосклонно. Председатель комитета Александр Дегтярев оказался прав: текст законопроекта на 60-65% обновлен по сравнению с той версией, которая поступила в Госдуму в августе. И, надо констатировать, пока общественность отвлеклась на списки неэффективных вузов, модернизация законопроекта состоялась нешуточная.

В частности, свои предложения в профильный комитет Госдумы внесла Общественная палата, точнее, ее комиссия по образованию под руководством архитектора нынешней реформы Ярослава Кузьминова. Странное дело, но почти все они оказались приняты, причем если не по форме, то по существу. А среди них есть группа поправок поистине разрушительной силы.

Во-первых, появилась новая статья 14 «Язык образования», согласно части 5 которой «образование может быть получено на иностранном языке в соответствии с образовательной программой и в порядке, установленном законодательством об образовании и локальными нормативными актами организации, осуществляющей образовательную деятельность».

То есть разрешается получение профессионального образования (на общее среднее наложены ограничения в виде обязанности изучать русский) полностью на иностранном языке. Речь идет о бесплатном государственном образовании. Понятны благие намерения реформаторов по части изучения дисциплин на упрощенном английском. Но первыми бенефициарами данных нововведений будут совсем не ведущие вузы Москвы и Петербурга, а отдаленные республики и края РФ.

Грандиозные перспективы регионов в этом плане открываются еще и потому, что в поправках заложено право субъектов РФ и даже муниципалитетов открывать вузы самостоятельно, без согласования с центром (см. п. 1 ч. 1 ст. 9, ч. 4 ст. 9, п. 3 ч. 1 ст. 10).

Эти поправки – прямой путь к дезинтеграции России, поскольку реализованы они будут сначала в виде китайских вузов на Дальнем Востоке и в Сибири, исламских – в Поволжье и на Кавказе, а уж потом появятся полноценные англоязычные в Москве и Петербурге.

В целом идея законопроекта стала кристально чистой и незамутненной: федеральная власть использует любые возможности для снятия с себя социальных обязательств перед гражданами. Она прекрасно вписывается в основной тренд последних лет – демонтаж механизмов массовой вертикальной мобильности и социального государства как такового. И Госдума нового созыва явно не собирается сворачивать с этой дороги... но чего-то все же опасается. Ведь не был принят проект сразу в третьем чтении, не отправился экспрессом к последней подписи. Ставить точку в неправедном приговоре всегда непросто. Можно недооценить последствия.

КОРРЕСПОНДЕНТ: В общем, чего лишились дети, и почему вы голосовали против?

О. СМОЛИН: 21 декабря ни в России, ни в мире конец света не состоялся. А вот конец просвещения в нашей стране возможен. Это связано с принятием в третьем чтении федерального закона об образовании в РФ. По нашим оценкам этот закон, по сравнению с действующим законодательством, содержит не более 7-ми небольших шагов вперед, и не менее 20-ти значительных шагов назад.

Приведу примеры.

Первое. В действующем законе сельскую школу можно закрыть только с согласия схода граждан. В новом законе – с согласия некоей комиссии. Понятно, что комиссию уговорить гораздо легче.

Второе. Действующий закон предусматривает религиозное образование на факультативной основе. Новый закон – фактически на обязательной.

Третье. В результате изменения формул расчета числа бюджетных студентов, в ближайшие 5 лет, новый закон сократит количество студентов примерно на 700 тысяч человек.

Четвертое. Новый закон отменяет надбавки за ученые степени и звания для докторов, кандидатов, доцентов и профессоров.

Пятое. Новый закон отменяет целый ряд льгот. В том числе для военнослужащих и детей-сирот. Последнее очень удивительно, поскольку в России и без того лишь 10% выпускников детских домов успешно социализируются. Остальные или подпадают под влияние криминала, или становятся его жертвой, или оказываются людьми без определенного места жительства, или другие формы тяжелой жизненной ситуации.

Думаю, что с принятием этого закона, количество благополучных детей-сирот из числа выпускников детских домов, ещё более уменьшится.

Мы убеждены, что закон не соответствует задачам XXI века, он обеспечивает продолжение того курса образовательной политики, который и без этого уже привел наше образование к деградации.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Вы прекрасно уложились. Олег Николаевич, а что этот закон позволял детям – сиротам?

О. СМОЛИН: В действующем законе дети-сироты имели право вне конкурса поступать в профессиональные учебные заведения. По новому закону такого права они лишились.

Я хочу напомнить, что дети-сироты составляют не более 1-2% от общего числа абитуриентов. Так же как, кстати, и дети с инвалидностью, это во-первых.

Во-вторых, я хочу заметить, что, по оценкам очень серьезных экспертов, сейчас ЕГЭ без репетиторов подготовить практически не возможно. Дети-сироты такой возможности лишены. Поэтому, это не нарушение равенства прав, наоборот. Это защита равных прав, это была из немногих привилегий во имя равенства.

КОРРЕСПОНДЕНТ: А вы голосовали против конечно же, Олег Николаевич?

О. СМОЛИН: Естественно. Я могу добавить, новый закон об образовании принят голосами исключительно фракции «Единая Россия».

КОРРЕСПОНДЕНТ: Кошмар. Спасибо огромное, Олег Николаевич.

О. СМОЛИН: Спасибо, всего доброго.

Мама меня одна воспитывала - это мои воспоминания, был случай, что отцовский корабль арестовали и его вобще 2 года не было, соответственно и вернулся он без денег. И другие были случаи… а мама по молодости работала в институте научным сотрудником.

что вы все вспоминаете тяжелое детство дочки моряка? ВСЕ тогда так жили. Город морской, почти все моряки, перестройка с задержками/невыплатами зарплаты коснулась почти всех. И все крутились