Лидеры спортклуба «Моисей» обвиняются в том, что забили до смерти человека

СЛЕВА НАПРАВО: ДМИТРИЙ БАЛАБКО, МИХАИЛ ТИМОФЕЕВ, ЧЕЛОВЕК ИЗ ИХ КОМАНДЫ И ЕВГЕНИЙ ДАВЫБЕДА
На минувшей неделе управление Следственного комитета России (СКР) по Хабаровскому краю передало в прокуратуру края на утверждение обвинительного заключения в отношении Евгения Давыбеды и Дмитрия Балабко. Их называют правой и левой рукой Михаила Тимофеева - президента известного в Хабаровске спортивного клуба «Моисей»

Мастера тяжелого спорта Давыбеда и Бабабко попали под статью УК РФ, «засветившись» однажды в бое без правил. Его жертвой стал 35-летний Андрей Леонтьевский, имевший отношение к спортклубу «Панкратион». Он получил несколько тяжеловесных ударов битой по голове, которые не давали шансов выжить. Короткая, но кровопролитная схватка случилась более пяти лет назад, средь бела дня, в здании Росрегистрации, на глазах десятка свидетелей. Однако только сейчас Галина Леонтьевская, потерявшая своего единственного сына, обрела надежду, что это уголовное дело в 16-ти томах, которое вели 18 следователей, все-таки дойдет до суда.

В следственном управлении СКР по Хабаровскому краю приложили немало усилий, чтобы поставить точку в этом уголовном деле. Три месяца назад даже провели эксгумацию тела Андрея Леонтьевского, похороненного в феврале 2007 г. на центральном кладбище Хабаровска....


В ходе предварительного следствия (тогда еще милицейского) фактически сразу установили и свидетелей, и подозреваемых по этому делу (цитата из официального документа):

«24.01.2007 г. в период времени с 13.00 до 14.00 часов в офисном здании, расположенном по адресу: Хабаровск ул. Карла Маркса, 74, между посетителем здания Майоровым Д.П и сотрудниками службы охраны здания Лобановым А.А. и Четовым А.В. произошел конфликт, в ходе которого, на почве внезапно возникших неприязненных отношений Лобанов и Четов причинили побои Майрову и вывели его на улицу. Причиной конфликта стал отказ Майорова сообщить цель его визита в здание. Проезжавшие на личном автомобиле вблизи здания Шиханов А.В. и Леонтьевкий А.Р., увидев происходящий конфликт, вступились за ранее знакомого им Майрова. Вскоре к зданию прибыл Давыбеда Е.И, ранее знакомый с Лобановым А.А., и группа неустановленных лиц. По взаимной договоренности Шиханов, Леонтьевский, Давыбеда и неустановленные лица проследовали в помещение названного здания, где, в ходе ссоры, Шиханову и Леонтьевскому были причинены телесные повреждения. Оба были доставлены с места в ККБ-2, где 09.02.2007 г. Леонтьевский скончался от полученных телесных повреждений».

Казалось бы, какие могут быть проблемы с установкой неустановленных лиц, если есть куча свидетелей и конкретные подозреваемые? Кроме того, 12.02.2007 г., на третий день после смерти Леонтьевского, Давыбеда сам пришел в УБОП (управление по борьбе с организованной преступностью) УВД по краю с заявлением о явке с повинной. Мол, «он виновен в смерти мужчины по имени Андрей». На следующий день, 13 февраля, дело передали для дальнейшего расследования в городскую прокуратуру (тогда от нее еще не отделили следствие). Вскоре Давыбеда сделал обратный ход: заявил, что якобы ошибся. Дескать, он дрался не с Андреем Лентьевским, а с Алексеем Шихановым, и подумал, что именно тот скончался в больнице. Последний, заметим, получил менее тяжкие повреждения (перелом руки и сотрясение головного мозга), и впоследствии заявил, что не имеет никаких претензий к Давыбеде, заключив с ним некую мировую.

И вот почти пять лет никто не мог или не хотел найти виновных в гибели 35-летнего Андрея Леонтьевского. Кроме, разумеется, его уже немолодых родителей-пенсионеров, у которых на этом свете больше никого не осталось. Пять лет они обивали пороги различных инстанций, стучали во все двери, добиваясь правосудия над теми, кто, по их твердому убеждению, был виновен в гибели их единственного сына. Родители погибшего давно знали и называли во всеуслышание фамилии этих людей.

Однако следственная машина почему-то буксовала и откатывала назад, как грузовик, попавший в глубокую и скользкую колею. Следователи отдела СКР по Хабаровску упорно приостанавливали это дело (материалы сдавали в архив) и прекращали уголовное преследование Давыбеды. А прокуратура их фактически поддерживала.

Вот, к примеру, какой ответ получила Галина Леонтьевская в конце 2010 г. из прокуратуры Хабаровска: «Первоначально полученные доказательства, давшие основания для предъявления обвинения Давыбеды в совершении преступления, предусмотренного ч.4 ст.111, породили неустранимые сомнения в причастности Давыбеды к преступлению. Все возможности для собирания доказательств исчерпаны, все необходимые следственные действия выполнены».

Этим делом занимались 18 следователей, но только двое последних из них (Владимир Князев и Василий Платошкин), смогли его завершить.

- Сейчас, когда дело передано на утверждение в прокуратуру, я очень беспокоюсь за ее позицию, - сказала Галина Леонтьевская, сообщив нам о завершении следствия. - Ведь прокуратура уже неоднократно приостановила ход этого дела и даже прекращала уголовное преследование Давыбеды. Из-за чего я была вынуждена шесть (!) раз обращаться в суды. И спасибо судам, которые все шесть раз признавали незаконными все эти постановления прокуратуры.

Переломные события

Ситуация с расследованием этого дела начала меняться только с 2011 года. А точнее с 1 февраля, когда в Хабаровске был «громко» задержан Михаил Тимофеев. Уже к вечеру того же дня ленты новостей запестрели сообщениями: «Помощник депутата от ЛДПР оказался криминальным авторитетом. А «Комсомольская правда» смело заявила и того больше: «Задержан Михаил Тимофеев, известный местной общественности как помощник депутата Госдумы от фракции ЛДПР Сергея Фургала, а также как учредитель спортивного клуба «Моисей», главарь крупной организованной преступной группировки (ОПГ)».

Следом «полетело» заявление от регионального отделения ЛДПР, что «четыре года назад (в 2007 г.) Тимофеев получил статус внештатного помощника депутата Госдумы после соответствующей проверки. На официальные запросы было получено заключение из органов ФСБ о его благонадежности как бывшего сотрудника спецслужб - специалиста по методам радиоэлектронной защиты, разведки и борьбы».

Об этом и многом другом мы подробно рассказывали в публикации «Бригады Тимофеева, «общак» отдыхает» (см. «Хабаровский Экспресс», №6 за февраль 2011 г.). Сейчас Михаил Тимофеев находится на скамье подсудимых. Ему предъявлено обвинение только в организации вымогательства 11 тыс. рублей у таксистов (об этом деле наша газета тоже рассказывала). В некоторых СМИ уже появились публикации в защиту Тимофеева. Их авторы сравнивают судебный процесс над Тимофеевым - с комедией. Мол, «смешно даже предположить, что столь уважаемый и крупный бизнесмен стал бы заниматься вымогательством таких смешных денег». А по поводу уголовного дела утверждают, что оно де возникло в результате «цепочки подстав». В общем, пока не известно, увенчается ли этот процесс обвинительным приговором.

Но вернемся к уголовному делу №124501. После ареста Тимофеева, Галина Леонтьевская продолжала искать справедливость. Написала даже обращение к президенту страны и открытое письмо в нашу газету (в свое время мы его публиковали). Там есть такие строки: «За четыре минувших года со дня убийства нашего сына мы пришли к убеждению, что следствие почему-то явно не хочет раскрывать это преступление, более того, делает все, чтобы те, кто совершил это убийство (а они, думаю, всем известны), ушли от ответственности».

Однако когда письмо еще готовилось к публикации, Галина Николаевна нам сообщила, что после ее личного обращения к новому руководителю СУ СКР по краю Кириллу Левиту, уголовное дело было изъято из следственного отдела по Хабаровску (руководитель Глаголева И.В.), где, как она считает, «дело эффективно заморочили», и передано в следственное управление СКР по Хабаровскому краю.

Акцентированные моменты

И вот теперь, следствие завершено. Еще до передачи дела на утверждение прокурору (проверяет дело зам.прокурора Когай С.Н.), стороны познакомились с его материалами, сейчас они насчитывают 16 томов....


По информации осведомленного источника, которую мы приводили год назад, Хабаровск был полностью поделен на сферы влияния, причем вышеуказанную нишу в разное время занимали разные группировки, а потом их место заняли «тимофеевские». Все думали, что 90-е годы преступного беспредела прошли, но в нашей краевой столице они существуют, видимо, и поныне. Пока тихо, без особого шума. И многие коммерсанты вынуждены им платить (иначе могут и забить битой? - Ред.). С ними никто не связывался, их боялись.

Похоже, боялись даже те, кто по долгу службы обязан был не бояться. И продолжают бояться. Галина Леонтьевская сейчас тщетно пытается найти адвоката, который ей понадобился бы на предстоящем судебном процессе. Обошла уже несколько юридических контор, но там, едва узнав, что им придется выступать против «тимофеевских», сразу отказывают.
https://hab.mk.ru/articles/2012/08/21/7 ... -delo.html

В четверг Басманный суд Москвы решит вопрос о продлении меры пресечения в отношении экс-чиновника. СК считает, что Фургал должен оставаться в СИЗО как минимум еще три месяца, то есть до 9 декабря.

Напомним, следователи 2 сентября официально предъявили Фургалу обвинение в организации убийства хабаровского предпринимателя Евгения Зори. Как ожидается, суд вновь с целью обеспечения безопасности фигурантов дела закроет заседание для прессы.

Ранее источник в правоохранительных органах сообщил, что Карепов не признал вину и не заключал соглашения о сотрудничестве со следствием.

Накануне Фургал на заседании в Басманном суде Москвы, где решается вопрос о продлении ему меры пресечения, заявил, что Карепов заключил сделку со следствием.

-Следователь предъявил мне для ознакомления досудебное соглашение, заключенное с Кареповым, - сказал экс-чиновник.
Напомним, бывший деловой партнер экс-губернатора Николай Мистрюков уже признал вину в организации убийств и заключил досудебное соглашение о сотрудничестве. Бывший партнер Фургала заявил следствию, что экс-губернатор является одним из организаторов убийства и покушения на убийство двух хабаровских бизнесменов Олега Булатова и Александра Смольского. Источник сообщил, что вину признал только один Мистрюков, а остальные фигуранты дела вину не признают.
Источник — ТАСС

"У нас нет сомнений относительно причастности Фургала к этим преступлениям, но в любом случае последнее слово будет за судом", — добавил глава СК.

При этом Бастрыкин отметил, что понимает жителей Хабаровского края, которые выражают свое недовольство.
"Они выбирали руководителя субъекта, очевидно, доверяя этому человеку и выражая поддержку. Однако события, о которых идет речь в уголовном деле, никак не связаны с деятельностью Фургала на посту главы региона, а его достижения не освобождают от уголовной ответственности", — резюмировал он.

https://ria.ru/20200723/1574790660.html?in=t

Перед заседанием в коридоре собираются адвокаты Фургала. Их уже шестеро: в дело вернулся Борис Кожемякин, от услуг которого Фургал несколько недель тому назад отказался. Кто оплачивает его услуги, семья Фургала не знает, говорила ранее его бывший пресс-секретарь Надежда Томченко. Сам Кожемякин на этот вопрос «Медузы» также предпочел не отвечать. Ранее именно Кожемякин говорил, что Фургал якобы не одобряет массовых акций протеста в его защиту в Хабаровском крае.
Кроме него, у Фургала еще пятеро адвокатов: Александр Старцев, Михаил Карапетян, Николай Постников, Алексей Смирнов и Елена Бестужева.

Старцев тоже не говорит «Медузе», кто оплачивает его услуги — а также работу Карапетяна и Постникова. При этом, по его словам, она оплачивается не из средств народного фонда, о создании которого объявила сестра Фургала Галина. Собирать деньги в этот фонд пришлось потому, что все счета и наличные средства семьи арестованы, Фургал заявлял, что ему даже нечем оплачивать учебу младшего сына на коммерческом отделении факультета политологии МГУ.
У входа в зал появляется генерал-майор СК Юрий Буртовой, который ведет дело бывшего губернатора, — это худощавый подтянутый мужчина в форме. Адвокаты обмениваются с ним шутками и просят его оставить процесс открытым, он тоже отшучивается, говоря, что это он уговорил Фургала вернуть в дело «уважаемого адвоката» Кожемякина.

Перед началом заседания в зал заводят Фургала, он в строгом синем костюме и с черным портфелем — вероятно, это та же одежда, в которой его и задержали 9 июля в Хабаровске. Увидев в толпе сына Кирилла, он тянется к нему, но дорогу преграждают приставы.

Заседание начинается с ходатайства следователя Буртового — он просит сделать суд закрытым в целях безопасности участников процесса, потому что «от отдельных участников дела уже поступали просьбы обеспечить их госзащитой». Очевидно, он имеет в виду Николая Мистрюкова — бывшего партнера Фургала и основного свидетеля обвинения, который находится в СИЗО, — при этом у Мистрюкова диагностирован рак органов малого таза и он ослеп на один глаз из-за отслоения сетчатки. О том, что он взят под госзащиту, «Интерфакс» написал 10 июля со ссылкой на «информированный источник». А накануне заседания ТАСС со ссылкой на источник в правоохранительных органах написал, что Мистрюков заключил досудебное соглашение, признав вину и сообщив, что Фургал «является одним из организаторов убийства и покушения на убийство двух хабаровских бизнесменов».
Ходатайство следствия поддерживает прокурор Сергей Бочкарев — молодо выглядящий мужчина с безэмоциональным лицом.

— До сих пор не ликвидирована угроза, исходящая от обвиняемых, — заявляет он. — Более того, страх, который испытывают участники судебного производства, носит не голословный, а подтвержденный характер, поскольку в подчинении Фургала находилось структурное подразделение, занимающееся физическим устранением неугодных ему лиц.

Фургал просит у судьи Евгении Николаевой слова. Он держит в руках несколько листов, видимо, с текстом ходатайства, и очки. Судья разрешает ему высказаться.

— Я считал и считаю, что дело против меня политическое, мотивированное, направленное на устранение меня как неугодного руководителя, — говорит Фургал.
После этого он перечисляет возможные юридические основания для закрытия заседания: это разглашение государственной тайны или преступления в отношении лиц, не достигших 16 лет, или преступления против половой неприкосновенности. Следователь, по мнению Фургала, не указал, какое отношение к его делу имеет государственная тайна или лица, не достигшие 16 лет. На самом деле в этой статье есть еще один пункт: закрыть заседание можно, если это нужно для безопасности участников судебного разбирательства или их близких родственников.

— Уголовное дело имеет большой общественный резонанс, и жители Хабаровского края на протяжении почти двух месяцев выходят на многотысячные митинги с требованием открытого и гласного судебного разбирательства. Я считаю, что мнение людей нужно уважать, — продолжает Фургал.
Далее он начинает перечислять следственные нарушения: говорит, что следователь Буртовой давил на него в отсутствие адвокатов и склонял к даче признательных показаний по убийству бизнесменов Евгения Зори, Олега Булатова и покушении на убийство Александра Смольского. 21 августа Буртовой пригласил Фургала на беседу без адвокатов, показал досудебное соглашение с еще одним фигурантом дела — Андреем Кареповым — и «предложил облегчить душу, потому что все уже признались в совершенных преступлениях и заключили досудебное соглашение», говорит бывший губернатор.

Позднее, уже после заседания, защита Карепова сообщила корреспонденту «Медузы», что тот не заключал никаких досудебных соглашений и своей вины по-прежнему не признает. Ранее «Медуза» писала, что Карепов был избит по дороге из СИЗО «Лефортово» на допрос в СК. Его били люди в масках и без опознавательных знаков, требуя дать показания на Сергея Фургала. Сейчас его защитников не пускают к нему в СИЗО.
Фургал продолжает рассказывать, что следователь «в качестве угрозы» дал понять, что если он не признает вину, то к уголовной ответственности за мошенничество привлекут его бывшую супругу Ларису Стародубову и приемную дочь Екатерину, причем Ларису поместят в СИЗО «Лефортово» (там же находится и сам Фургал). Ларисе Стародубовой принадлежит 25% завода «Амурсталь». Бывшие топ-менеджеры завода Сергей Кузнецов и Дмитрий Козлов были задержаны одновременно с Фургалом по обвинению в покушении на мошенничество на заводе.
— Ваша честь, когда люди выходят на улицы с требованием разобраться, что происходит, мы должны — обязаны! — показать, что нам скрывать-то нечего. Ваша честь, я прошу, руководствуясь законом и справедливостью, оставить суд открытым. Я считаю, что избиратели — сотни тысяч моих избирателей — имеют право знать, что происходит. 16 лет я, работая депутатом Госдумы и губернатором Хабаровского края, кроме поощрений и наград ничего не получал и вдруг я сейчас слышу, что мной была создана группа лиц, бригада, которая занимается убийствами неугодных людей. Знаете, в любой ситуации есть чувство меры и чувство какой-то определенности. Если делаются заявления, что кому-то угрожают, назовите фамилии этих людей. Восемь месяцев находясь на свободе, зная, что ведется следствие по мне, я не позволил себе никому ни угрожать, ни каким-то образом противодействовать следствию. <…> Я, конечно, понимаю, что когда идет политический суд, то законы уходят на второе место, но не до такой же степени.

Пока Фургал говорит, Буртовой внимательно смотрит на него, на лице его легкая улыбка.
— Сергей Иванович, вы возражаете, все понятно, — прерывает его судья Николаева.

Следующим выступает адвокат Кожемякин. Он поддерживает ходатайство Фургала:

— Попытка закрыть судебное заседание — это подготовка общественности к тому, что судебное разбирательство пройдет в закрытом режиме. Никто не будет знать, что происходит, как происходит, насколько справедливо, — говорит он. Основания для закрытия — только 241-я статья УК РФ, а она не дает оснований закрывать процесс, подтверждает Кожемякин выкладки Фургала: адвокатам никто не угрожает, Фургал просит об открытом процессе, а других участников в суде нет, потерпевшие в суд не явились, да и их имена давно известны из СМИ.

— У нас руки связаны, мы ничего не можем огласить, — жалуется Кожемякин. — Но у нас замечательный пресс-центр СК, замечательные источники, которые — я не успел еще до дома доехать, как мне рассказали… — закончить он не успевает.
— Борис Аркадьевич давайте по существу, — судья Николаева прерывает и его.

— Я по существу, потому что когда ты в судебном заседании узнаешь про новые обвинения, которые раньше не предъявлялись (Кожемякин имеет в виду слова прокурора о создании Фургалом структурного подразделения, занимавшегося физическим устранением людей, — прим. «Медузы»), то это воздействие на суд прежде всего, — отвечает ей Кожемякин.

— Никакого воздействия, я вас уверяю, — безэмоционально отвечает ему судья.

После защиты Фургала снова выступает прокурор Бочкарев.

— Хотел бы также обратить ваше внимание, уважаемый суд, что относительно политической подоплеки — этот вопрос также раньше выяснялся, и присутствующие здесь защитники публично высказывались на этот счет, не усматривая никакой политической составляющей в деле (о том, что дело против Фургала не политическое, ранее говорил адвокат Кожемякин, — прим. «Медузы»). И сам Фургал об этом не высказывался. Сегодня я вижу, что он прозрел, он посмотрел на публичные демонстрации и вдруг, исходя из этого, пришел к выводу, что он великий государственный деятель… — говорит прокурор.
Последнее замечание вызывает бурные протесты у защитников. Они возражают, перебивая друг друга, но прокурор продолжает таким же бесцветным голосом:

— Сегодня Сергей Иванович вдруг решил использовать в своих интересах те общественные движения и мероприятия, которые происходят в Хабаровском крае, решил шантажировать…

— Я прошу сделать замечание! Что это такое за огульные обвинения, которые звучат из уст представителя Генпрокуратуры. Кто кого шантажирует? — возмущается адвокат Фургала Алексей Смирнов.

— Меня шантажируете как прокурора, — с напором продолжает обвинитель. — Тем, что, видите ли, общественность в Хабаровском крае что-то требует. Фургал ранее об этом не высказывался, более того, в своих выступлениях перед судом дистанцировался от всех тех общественных мероприятий, которые происходят в Хабаровском крае. Сегодня вдруг он решил себя позиционировать политическим деятелем, и, видите ли, следствие должно служить и демонстрировать результаты этой общественности. Когда соответствующая стадия наступит, эти результаты будут продемонстрированы, — обещает прокурор.

После этого прокурор Бочкарев говорит, что он надзирает за расследованием, проверяет законность каждого следственного действия и впервые слышит, чтобы на Фургала оказывалось давление. Все, что перечислял Фургал, — это «обычная следственная работа с обвиняемым».

— Ведь обвиняемый что декларировал, о чем перед судом свидетельствовал? Что он будет содействовать следствию, — укоризненно говорит обвинитель и оборачивается к «аквариуму», где сидит Фургал. — Но на каждый вопрос он отвечает в основной своей массе отказом от дачи показаний по существу.
На это замечание адвокаты отвечают выкриком «Ложь!», а сам Фургал шумно выдыхает и трясет головой.

— Вас не перебивали, будьте добры, воздерживайтесь, — урезонивает защитников Буртовой.

— Мы не перебиваем, мы высказываем возражения, мы имеем право… — отвечает ему адвокат Карапетян.

— Сохранивший достоинство оставляет за собой право быть человеком, — с загадочным видом отвечает ему Буртовой.

— Обвинение, давайте все-таки быть сдержанными, иметь уважение друг к другу, корректно высказываться, — пытается успокоить всех судья Николаева и практически без паузы говорит, что решила удовлетворить ходатайство следователя Буртового в соответствии с пунктом 4 части 1 статьи 241 — в целях обеспечения безопасности участников процесса и их родственников. Прессу просят покинуть зал суда. Заседание продолжается еще почти два часа.
В это же время Басманный суд рассматривает жалобу Артема Раевского, адвоката Карепова, якобы заключившего досудебное соглашение со следствием по делу Фургала. Его защитник жалуется на то, что следователь запретил адвокатам фотографировать материалы дела — очных ставок и показаний. Судья решил, что действия следователя и в самом деле незаконны и защита имеет право переснимать материалы.

Когда закончилось заседание у Карепова, в заседании по Фургалу тоже случился перерыв — судья удалилась для вынесения решения, а приставы вывели Фургала в уборную. На первом этаже он столкнулся с сыном Карепова Тимуром и другими родственниками.

— Иваныч, досудебки [досудебного соглашения со следствием] нету, ничего он не заключал, — наперебой говорят они бывшему губернатору и добавляют: — Я/Мы Сергей Фургал!

После того, как Фургал возвращается в зал, туда же приглашают слушателей на оглашение решения суда. Пока все ждут судью Николаеву, Фургал высовывается в окошко «аквариума» и кричит:

— Сонька, Сонька! — и машет рукой девушке, которая стоит рядом с его сыном Кириллом.
Судья оглашает решение: продлить срок заключения Фургала под стражей еще на три месяца — до 9 декабря. После этого адвокат Кожемякин говорит прессе, что Фургал хотел бы, чтобы его дело рассматривал суд присяжных.

Незадолго до оглашения решения одна из журналисток успевает спросить Фургала:

— Дело против вас политическое?

Приставы одергивают ее, но Фургал успевает ответить:

— Политическое.