1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31

Празд­но­ва­ние Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­це, в честь Ее ико­ны, име­ну­е­мой «Ка­зан­ская», уста­нов­ле­но в бла­го­дар­ность за из­бав­ле­ние Моск­вы и всей Рос­сии от на­ше­ствия по­ля­ков в 1612 го­ду. Ко­нец ХVI и на­ча­ло ХVII сто­ле­тия из­вест­ны в ис­то­рии Рос­сии как Смут­ное вре­мя. Стра­на под­верг­лась на­па­де­нию поль­ских войск, ко­то­рые глу­ми­лись над пра­во­слав­ной ве­рой, гра­би­ли и жгли хра­мы, го­ро­да и се­ла. Об­ман­ным пу­тем им уда­лось овла­деть Моск­вой. По при­зы­ву свя­тей­ше­го пат­ри­ар­ха Ер­мо­ге­на (па­мять 12 мая) рус­ский на­род встал на за­щи­ту ро­ди­ны. В опол­че­ние, ко­то­рое воз­глав­лял князь Ди­мит­рий Ми­хай­ло­вич По­жар­ский, был при­слан из Ка­за­ни чу­до­твор­ный об­раз Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы.

Свя­ти­тель Ди­мит­рий Ро­стов­ский (па­мять 21 сен­тяб­ря) в «Сло­ве на день яв­ле­ния ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри в Ка­за­ни» (празд­но­ва­ние 8 июля) го­во­рил: «Из­бав­ля­ет Ма­ти Бо­жия от ве­ли­ких бед и зол не ток­мо пра­вед­ныя, но и греш­ныя, но ко­то­рыя греш­ныя? Ты я, иже воз­вра­ща­ют­ся к От­цу Небес­но­му яко блуд­ный сын, воз­ды­ха­ют би­ю­щи пер­си своя, яко мы­тарь, пла­чут у ног Хри­сто­вых, яко греш­ни­ца, омо­чив­шая но­зе Его сле­за­ми, ис­по­ве­да­ние Ему при­но­сят, яко на кре­сте раз­бой­ник. На та­ко­вая греш­ныя Пре­чи­стая Бо­жия Ма­ти при­зи­ра­ет и уско­ря­ет на по­мощь им, и от ве­ли­ких бед и зол из­бав­ля­ет».

Зная, что бед­ствие по­пуще­но за гре­хи, весь на­род и опол­че­ние на­ло­жи­ли на се­бя трех­днев­ный пост и с мо­лит­вой об­ра­ти­лись к Гос­по­ду и Его Пре­чи­стой Ма­те­ри за небес­ной по­мо­щью. Мо­лит­ва бы­ла услы­ша­на. От на­хо­див­ше­го­ся в пле­ну у по­ля­ков свя­ти­те­ля Ар­се­ния (впо­след­ствии епи­ско­па Суз­даль­ско­го) при­шла весть, что ему в ви­де­нии бы­ло от­кры­то о пе­ре­мене су­да Бо­жия на ми­лость, по за­ступ­ни­че­ству Пре­свя­той Де­вы. Во­оду­шев­лен­ные из­ве­сти­ем рус­ские вой­ска 22 ок­тяб­ря 1612 го­да осво­бо­ди­ли Моск­ву от поль­ских за­хват­чи­ков. Празд­но­ва­ние в честь Ка­зан­ской ико­ны Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы уста­нов­ле­но в 1649 го­ду. И до на­ших дней эта ико­на осо­бо по­чи­та­ет­ся рус­ским пра­во­слав­ным на­ро­дом.

Яв­ле­ние ико­ны Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы во гра­де Ка­за­ни (1579). 1 ок­тяб­ря 1552 го­да, в празд­ник По­кро­ва Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, но­чью, Иоанн IV, пред­во­ди­тель рус­ских во­и­нов, го­то­вив­ших­ся к ре­ши­тель­но­му штур­му та­тар­ской Ка­за­ни, вдруг услы­шал бла­го­вест мос­ков­ских ко­ло­ко­лов. Царь по­нял, что это – зна­ме­ние ми­ло­сти Бо­жи­ей: по мо­лит­вам Взбран­ной Во­е­во­ды Гос­подь вос­хо­тел об­ра­тить к Се­бе на­род ка­зан­ский.

По­ко­ре­ни­ем Ка­за­ни под по­кро­вом Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы бы­ло за­вер­ше­но де­ло, на­ча­тое в 1164 го­ду свя­тым кня­зем Ан­дре­ем Бо­го­люб­ским († 1174; па­мять 4 июля). Вол­га – глав­ный вод­ный путь стра­ны – ста­ла рус­ской ре­кой. Из та­тар­ско­го пле­на бы­ло осво­бож­де­но 60 000 рус­ских лю­дей. На­ча­лось про­све­ще­ние та­тар све­том Еван­гель­ской ис­ти­ны. Яви­лись пер­вые му­че­ни­ки – свя­тые Петр и Сте­фан (па­мять 24 мар­та). Но­во­учре­жден­ная Ка­зан­ская епар­хия во­шла в со­став Рус­ской Церк­ви и вско­ре про­си­я­ли сво­и­ми ар­хи­епи­ско­па­ми: свя­ти­те­лем Гу­ри­ем († 1563; па­мять 5 де­каб­ря) и свя­ти­те­лем Гер­ма­ном (†1567; па­мять 6 но­яб­ря).

Но осо­бен­но спо­соб­ство­ва­ло воз­вы­ше­нию Пра­во­сла­вия сре­ди волж­ских ма­го­ме­тан яв­ле­ние в го­ро­де Ка­за­ни 8 июля 1579 го­да чу­до­твор­ной ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри.

Труд­но шло де­ло про­по­ве­ди Еван­ге­лия в по­ко­рен­ном цар­стве сре­ди за­ко­ре­не­лых му­суль­ман и языч­ни­ков. Пре­свя­тая Бо­го­ро­ди­ца, по­кро­ви­тель­ни­ца про­по­вед­ни­ков Сло­ва Бо­жия, еще в зем­ной Сво­ей жиз­ни раз­де­ляв­шая со свя­ты­ми Апо­сто­ла­ми бла­го­вест­ни­че­ские тру­ды, ви­дя ста­ра­ния рус­ских мис­си­о­не­ров, не за­мед­ли­ла по­слать им Небес­ную по­мощь, явив Свою чу­до­твор­ную ико­ну.

28 июня 1579 го­да страш­ный по­жар, на­чав­ший­ся око­ло церк­ви свя­ти­те­ля Ни­ко­лая Туль­ско­го, ис­тре­бил часть го­ро­да и об­ра­тил в пе­пел по­ло­ви­ну Ка­зан­ско­го Крем­ля. Зло­рад­ство­ва­ли по­клон­ни­ки Ма­го­ме­та, ду­мая, что Бог про­гне­вал­ся на хри­сти­ан. «Ве­ра Хри­сто­ва, – го­во­рит ле­то­пи­сец, – сде­ла­лась прит­чею и по­ру­га­ни­ем». Но по­жар в Ка­за­ни явил­ся пред­зна­ме­но­ва­ни­ем окон­ча­тель­но­го па­де­ния ис­ла­ма и утвер­жде­ния Пра­во­сла­вия на всей зла­то­ор­дын­ской зем­ле, бу­ду­щем Во­сто­ке Рус­ско­го го­су­дар­ства.

Го­род вско­ре на­чал вста­вать из ру­ин. Вме­сте с дру­ги­ми по­го­рель­ца­ми, неда­ле­ко от ме­ста на­ча­ла по­жа­ра стро­ил дом стре­лец Да­ни­ил Ону­чин. Его де­вя­ти­лет­ней до­че­ри Мат­роне яви­лась в сон­ном ви­де­нии Бо­жия Ма­терь и по­ве­ле­ла до­стать Ее ико­ну, за­ры­тую в зем­ле еще при гос­под­стве му­суль­ман тай­ны­ми ис­по­вед­ни­ка­ми Пра­во­сла­вия. На сло­ва де­воч­ки не об­ра­ти­ли вни­ма­ния. Три­жды яв­ля­лась Бо­го­ро­ди­ца и ука­зы­ва­ла ме­сто, где укры­та чу­до­твор­ная ико­на. На­ко­нец, Мат­ро­на со сво­ей ма­те­рью ста­ли рыть в ука­зан­ном ме­сте и об­ре­ли свя­тую ико­ну. На ме­сто чу­дес­но­го об­ре­те­ния при­был во гла­ве ду­хо­вен­ства ар­хи­епи­скоп Иере­мия и пе­ре­нес свя­той об­раз в близ­рас­по­ло­жен­ный храм во имя свя­ти­те­ля Ни­ко­лая, от­ку­да, по­сле мо­леб­на, пе­ре­нес­ли его с Крест­ным хо­дом в Бла­го­ве­щен­ский со­бор – пер­вый пра­во­слав­ный храм го­ро­да Ка­за­ни, воз­двиг­ну­тый Иоан­ном Гроз­ным. Во вре­мя ше­ствия по­лу­чи­ли ис­це­ле­ние два слеп­ца – Иосиф и Ни­ки­та.

Спи­сок с ико­ны, яв­лен­ной в Ка­за­ни, из­ло­же­ние об­сто­я­тельств ее об­ре­те­ния и опи­са­ние чу­дес бы­ли по­сла­ны в 1579 го­ду в Моск­ву. Царь Иоанн Гроз­ный по­ве­лел устро­ить на ме­сте яв­ле­ния храм в честь Ка­зан­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри, где и по­ме­сти­ли свя­тую ико­ну, и ос­но­вать жен­ский мо­на­стырь. Мат­ро­на и ее мать, по­слу­жив­шие об­ре­те­нию свя­ты­ни, при­ня­ли по­стриг в этой ­те­ли.

В Ни­коль­ском хра­ме, где был со­вер­шен пер­вый мо­ле­бен пред Ка­зан­ской ико­ной, был в то вре­мя свя­щен­ни­ком бу­ду­щий Пат­ри­арх Ер­мо­ген, свя­ти­тель Мос­ков­ский (†1612; па­мять 17 фев­ра­ля). Через пят­на­дцать лет, в 1594 го­ду, уже бу­дучи мит­ро­по­ли­том Ка­зан­ским, он со­ста­вил ска­за­ние о свя­щен­ных со­бы­ти­ях, оче­вид­цем и участ­ни­ком ко­то­рых был: «По­весть и чу­де­са Пре­чи­стая Бо­го­ро­ди­цы чест­но­го, слав­но­го Ея яв­ле­ния об­ра­за, иже в Ка­за­ни». С боль­шой фак­ти­че­ской точ­но­стью опи­са­ны в по­ве­сти мно­гие слу­чаи ис­це­ле­ния, со­вер­шив­ши­е­ся от чу­до­твор­ной ико­ны по мо­лит­вам ве­ру­ю­щих. Ру­ко­пись «По­ве­сти» – ав­то­граф Свя­тей­ше­го Пат­ри­ар­ха Ер­мо­ге­на – це­ли­ком вос­про­из­ве­де­на в фак­си­миль­ном из­да­нии: Ска­за­ние о чу­до­твор­ной Ка­зан­ской иконе Пре­свя­тыя Бо­го­ро­ди­цы. С пре­ди­сло­ви­ем А. И. Со­болев­ско­го, М., 1912.

* * *

Неболь­шая ико­на, об­ре­тен­ная де­воч­кой Мат­ро­ной на недав­но при­со­еди­нен­ной ино­род­че­ской окра­ине Рос­сий­ско­го цар­ства, ста­ла вско­ре все­на­род­ной свя­ты­ней, зна­ме­ни­ем Небес­но­го по­кро­ва Бо­жи­ей Ма­те­ри, яв­лен­но­го всей Рус­ской Церк­ви, ибо ду­ша пра­во­слав­но­го на­ро­да чув­ство­ва­ла осо­бое уча­стие Пре­чи­стой Вла­ды­чи­цы в ис­то­ри­че­ских судь­бах Ро­ди­ны. Не слу­чай­но Ка­зан­ский об­раз яв­ля­ет­ся спис­ком с древ­ней Влахерн­ской ико­ны (празд­но­ва­ние 7 июля), на­пи­сан­ной , и от­но­сит­ся по ико­но­гра­фи­че­ско­му ти­пу к ико­нам, име­ну­е­мым Оди­гит­рия-Пу­те­во­ди­тель­ни­ца. Мно­го раз «Ма­туш­ка Ка­зан­ская» ука­зы­ва­ла путь к по­бе­де рус­ским пра­во­слав­ным во­и­нам в ис­пол­не­нии их свя­щен­но­го дол­га пе­ред Бо­гом и Ро­ди­ной.

В год яв­ле­ния ее в Ка­за­ни (по дру­гим ис­точ­ни­кам дву­мя го­да­ми поз­же) на­чал­ся зна­ме­ни­тый по­ход «за Ка­зань» (за Ураль­ские го­ры) бла­жен­но­го Гер­ма­на, ка­за­чье­го ата­ма­на Ер­ма­ка Ти­мо­фе­е­ви­ча По­воль­ско­го (†1584), увен­чав­ший­ся при­со­еди­не­ни­ем Си­би­ри. Бла­го­дат­ной энер­гии, из­лу­чен­ной чу­до­твор­ным об­ра­зом, бы­ло до­ста­точ­но, чтобы за несколь­ко де­сят­ков лет рус­ские зем­ле­про­ход­цы-мис­си­о­не­ры про­шли на во­сток, «встречь солн­ца» мно­гие ты­ся­чи ки­ло­мет­ров и в празд­ник По­кро­ва в 1639 го­ду вы­шли в пер­вое пла­ва­ние по Ти­хо­му оке­а­ну, бла­го­вест­вуя спа­се­ние окрест­ным на­ро­дам.

Пра­во­слав­ные во­и­ны и мис­си­о­не­ры шли на во­сток, от­ступ­ни­ки бе­жа­ли на за­пад. Вол­ной са­мо­зван­цев и «во­ров­ских лю­дей» ста­ра­лись за­то­пить Русь в на­ча­ле ХVII сто­ле­тия иезу­и­ты. Про­мыс­лом Бо­жи­им в пе­ри­од поль­ско­го на­ше­ствия (1605-1612), ко­то­рый на­род на­звал «Смут­ным вре­ме­нем», Рус­скую Цер­ковь воз­глав­лял ве­ли­кий ис­по­вед­ник Пра­во­сла­вия – свя­щен­но­му­че­ник Ер­мо­ген, Пат­ри­арх Мос­ков­ский и всея Ру­си, по­чи­та­тель Ка­зан­ской ико­ны Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, ав­тор «Ска­за­ния» о ней и Служ­бы ей.

В труд­ные дни, ко­гда Москва бы­ла за­ня­та по­ля­ка­ми, а по стране ши­ри­лись усо­би­цы и нестро­е­ния, непре­клон­ный стра­да­лец за Свя­тую ве­ру и Оте­че­ство, на­хо­дясь под стра­жей, су­мел тай­но от­пра­вить в Ниж­ний Нов­го­род воз­зва­ние: «Пи­ши­те в Ка­зань мит­ро­по­ли­ту Еф­ре­му, пусть по­шлет в пол­ки к бо­ярам и к ка­зац­ко­му вой­ску учи­тель­ную гра­мо­ту, чтобы они креп­ко сто­я­ли за ве­ру, уни­ма­ли гра­беж, со­хра­ня­ли брат­ство, и как обе­ща­лись по­ло­жить ду­ши свои за дом Пре­чи­стой и за чу­до­твор­цев и за ве­ру, так бы и со­вер­ши­ли. Да и во все го­ро­да пи­ши­те... вез­де го­во­ри­те мо­им име­нем». Ни­же­го­род­цы от­клик­ну­лись на при­зыв пер­во­свя­ти­те­ля. Со­бран­ное опол­че­ние воз­гла­вил князь Ди­мит­рий Ми­хай­ло­вич По­жар­ский.

При­со­еди­нив­ши­е­ся к опол­че­нию ка­зан­ские дру­жи­ны при­нес­ли с со­бой спи­сок с Ка­зан­ской чу­до­твор­ной ико­ны, ко­то­рую в Яро­слав­ле пе­ре­да­ли кня­зю Ди­мит­рию. Пре­свя­тая Вла­ды­чи­ца взя­ла опол­че­ние под Свое по­кро­ви­тель­ство, и Ее за­ступ­ле­ни­ем бы­ла спа­се­на Рос­сия.

Огром­ные труд­но­сти ис­пы­ты­ва­ли рус­ские вой­ска: внут­рен­нюю враж­ду, недо­ста­ток ору­жия и про­до­воль­ствия. В осен­нюю непо­го­ду дви­ну­лось рус­ское во­ин­ство на штурм Моск­вы, на­хо­див­шей­ся в ру­ках по­ля­ков.

Трех­днев­ный пост и усерд­ная мо­лит­ва пред Ка­зан­ской ико­ной Бо­жи­ей Ма­те­ри при­к­ло­ни­ли Гос­по­да на ми­лость. В оса­жден­ном Крем­ле на­хо­дил­ся в то вре­мя в пле­ну при­быв­ший из Гре­ции, тя­же­ло боль­ной от по­тря­се­ний и пе­ре­жи­ва­ний, ар­хи­епи­скоп Элас­сон­ский Ар­се­ний (впо­след­ствии ар­хи­епи­скоп Суз­даль­ский; † 1626; 13 ап­ре­ля). Но­чью кел­лия свя­ти­те­ля Ар­се­ния вдруг оза­ри­лась Бо­же­ствен­ным све­том, он уви­дел Пре­по­доб­но­го Сер­гия Ра­до­неж­ско­го (па­мять 5 июля и 25 сен­тяб­ря), ко­то­рый ска­зал: «Ар­се­ний, на­ши мо­лит­вы услы­ша­ны; пред­ста­тель­ством Бо­го­ро­ди­цы суд Бо­жий об Оте­че­стве пре­ло­жен на ми­лость; за­ут­ра Москва бу­дет в ру­ках оса­жда­ю­щих и Рос­сия спа­се­на».

Как бы в под­твер­жде­ние ис­тин­но­сти про­ро­че­ства ар­хи­епи­скоп по­лу­чил ис­це­ле­ние от бо­лез­ни. Свя­ти­тель по­слал из­ве­стие об этом ра­дост­ном со­бы­тии рус­ским во­и­нам. На сле­ду­ю­щий день, 22 ок­тяб­ря 1612 го­да, рус­ские вой­ска, во­оду­шев­лен­ные ви­де­ни­ем, одер­жа­ли круп­ную по­бе­ду и взя­ли Ки­тай-го­род, а через 2 дня – Кремль.

В вос­кре­се­нье, 25 ок­тяб­ря, рус­ские дру­жи­ны тор­же­ствен­но, с Крест­ным хо­дом, по­шли в Кремль, неся Ка­зан­скую ико­ну. На Лоб­ном ме­сте Крест­ный ход был встре­чен вы­шед­шим из Крем­ля ар­хи­епи­ско­пом Ар­се­ни­ем, ко­то­рый нес Вла­ди­мир­скую ико­ну Бо­го­ро­ди­цы, со­хра­нен­ную им в пле­ну. По­тря­сен­ный свер­шив­шей­ся встре­чей двух чу­до­твор­ных икон Бо­го­ро­ди­цы, на­род со сле­за­ми мо­лил­ся Небес­ной За­ступ­ни­це.

По из­гна­нии по­ля­ков из Моск­вы князь Ди­мит­рий По­жар­ский, по дан­ным Ни­ко­нов­ской ле­то­пи­си, по­ста­вил свя­тую Ка­зан­скую ико­ну в сво­ей при­ход­ской церк­ви Вве­де­ния во храм Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, на Лу­бян­ке, в Москве. Поз­же ижди­ве­ни­ем кня­зя-пат­ри­о­та на Крас­ной пло­ща­ди был воз­двиг­нут Ка­зан­ский со­бор. Свя­тая ико­на, быв­шая в вой­сках По­жар­ско­го при осво­бож­де­нии Моск­вы, в 1636 го­ду пе­ре­не­се­на бы­ла в но­во­устро­ен­ный храм. Ныне этот свя­той об­раз на­хо­дит­ся в Бо­го­яв­лен­ском Пат­ри­ар­шем со­бо­ре Моск­вы.

В па­мять осво­бож­де­ния Моск­вы от по­ля­ков уста­нов­ле­но бы­ло со­вер­шать 22 ок­тяб­ря осо­бое празд­но­ва­ние в честь Ка­зан­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри. Сна­ча­ла это празд­но­ва­ние со­вер­ша­лось лишь в Москве, а с 1649 го­да бы­ло сде­ла­но все­рос­сий­ским.

В 1709 го­ду пе­ред Пол­тав­ской бит­вой Петр Ве­ли­кий со сво­им во­ин­ством мо­лил­ся пе­ред ико­ной Ка­зан­ской Бо­жи­ей Ма­те­ри (из се­ла Кап­лу­нов­ки). В 1721 го­ду Петр пе­ре­нес один из спис­ков с Ка­зан­ской ико­ны Бо­го­ро­ди­цы из Моск­вы в Пе­тер­бург, где ико­на вна­ча­ле бы­ла по­став­ле­на в ча­совне, по­том в Алек­сан­дро-Нев­ской Лав­ре, а с 1737 го­да в хра­ме в честь Рож­де­ства Бо­го­ро­ди­цы на Нев­ском про­спек­те. В 1811 го­ду пе­ред Оте­че­ствен­ной вой­ной свя­тая ико­на Небес­ной За­ступ­ни­цы пе­ре­не­се­на в но­во­со­здан­ный Ка­зан­ский со­бор.

В 1812 го­ду Ка­зан­ский об­раз Бо­жи­ей Ма­те­ри осе­нял рус­ских сол­дат, от­ра­зив­ших фран­цуз­ское на­ше­ствие. В празд­ник Ка­зан­ской ико­ны 22 ок­тяб­ря 1812 го­да рус­ские от­ря­ды под пред­во­ди­тель­ством Ми­ло­ра­до­ви­ча и Пла­то­ва раз­би­ли арьер­гард Да­ву. Это бы­ло пер­вое круп­ное по­ра­же­ние фран­цу­зов по­сле ухо­да из Моск­вы, враг по­те­рял 7 ты­сяч че­ло­век. В тот день вы­пал снег, на­ча­лись силь­ные мо­ро­зы, а ар­мия по­ко­ри­те­ля Ев­ро­пы на­ча­ла та­ять.

...Ка­зан­ский со­бор в Пе­тер­бур­ге стро­ил­ся с 1801 по 1811 год – как бы спе­ци­аль­но для то­го, чтобы стать хра­мом-па­мят­ни­ком рус­ской сла­вы в Оте­че­ствен­ной войне 1812 го­да. Ико­но­стас глав­но­го ал­та­ря тон­кой че­кан­ной ра­бо­ты, ис­пол­нен из ста пу­дов се­реб­ра: из них со­рок по­жерт­во­ва­ны хра­му дон­ски­ми ка­за­ка­ми, от­бив­ши­ми в 1812 го­ду это се­реб­ро у фран­цу­зов. Сте­ны со­бо­ра укра­ше­ны тро­фе­я­ми, взя­ты­ми у фран­цу­зов в 1812 го­ду. Вра­же­ские зна­ме­на скло­ни­лись у свя­щен­ной гроб­ни­цы по­гре­бен­но­го в со­бо­ре кня­зя Ми­ха­и­ла Ку­ту­зо­ва-Смо­лен­ско­го, спа­си­те­ля Оте­че­ства. Брон­зо­вые из­ва­я­ния Ку­ту­зо­ва и Барк­лая де Тол­ли сто­ят пе­ред хра­мом у кон­цов ко­лон­на­ды, по­лу­кру­гом об­няв­шей со­бор­ную пло­щадь...

В мно­го­чис­лен­ных чу­до­твор­ных спис­ках с Ка­зан­ской ико­ны про­слав­ля­ет­ся на Ру­си Пре­чи­стая Бо­го­ро­ди­ца, По­кро­ви­тель­ни­ца пра­во­слав­но­го рус­ско­го на­ро­да. Из мно­же­ства икон Бо­го­ро­ди­цы, по­чи­та­е­мых в Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви, ни од­на не рас­про­стра­не­на в та­ком чис­ле, как Ка­зан­ская. Всей Пра­во­слав­ной Русью она свя­то чтит­ся, к ней ча­ще все­го об­ра­ща­ют взо­ры в бе­дах и бо­лез­нях, взы­вая: «За­ступ­ни­це усерд­ная, Ма­ти Гос­по­да Выш­ня­го, за всех мо­ли­ши Сы­на Тво­е­го Хри­ста Бо­га на­ше­го... всем по­лез­ная да­руй и вся спа­си, Бо­го­ро­ди­це Де­во, Ты бо еси Бо­же­ствен­ный по­кров ра­бом Тво­им».

Бла­го­дат­ным осе­не­ни­ем рас­по­ло­жи­лись ико­ны Пре­чи­стой Бо­го­ро­ди­цы по ли­цу на­шей От­чиз­ны, во­ис­ти­ну об­ра­зуя Небес­ный по­кров. Ее неустан­ным хо­да­тай­ством нис­по­слан­ный Бо­же­ствен­ным Сы­ном, при­нес­шим Се­бя в жерт­ву для спа­се­ния че­ло­ве­че­ства. Древ­ний Вла­ди­мир­ский свя­той об­раз Бо­го­ро­ди­цы хра­нит и бла­го­слов­ля­ет на­ши се­вер­ные пре­де­лы, Смо­лен­ская и По­ча­ев­ская ико­ны ограж­да­ют за­пад, а на во­сток, до края зем­ли си­я­ет лу­ча­ми неиз­быв­ной бла­го­да­ти чу­до­твор­ный Ка­зан­ский об­раз Пре­чи­стой на­шей Ма­те­ри.

Свя­той Пан­кра­тий был ро­дом из Ан­тио­хии. Он ро­дил­ся в то вре­мя, ко­гда Гос­подь наш Иисус Хри­стос «явил­ся на зем­ле и об­ра­щал­ся меж­ду людь­ми» (Вар.3:38), со­вер­шая чу­де­са в Иеру­са­ли­ме и во всех окрест­ных стра­тьфу! и го­ро­дах. Отец Пан­кра­тия, жив­ший в Ан­тио­хии, услы­шал о Его пре­слав­ных чу­де­сах и по­шел с неко­то­ры­ми дру­зья­ми и с сы­ном сво­им, юным Пан­кра­ти­ем, в Иеру­са­лим, чтобы ви­деть Гос­по­да. Уви­дев, как Он учит на­род и ис­це­ля­ет вся­кие неду­ги и тво­рит мно­го­чис­лен­ные зна­ме­ния и чу­де­са, он уве­ро­вал в Него как в Сы­на Бо­жия и по­зна­ко­мил­ся с неко­то­ры­ми свя­ты­ми апо­сто­ла­ми Хри­сто­вы­ми, бо­лее же все­го с свя­тым вер­хов­ным апо­сто­лом Пет­ром[1]; с это­го же вре­ме­ни и юно­ша Пан­кра­тий стал из­ве­стен свя­то­му Пет­ру.

Про­быв до­воль­но дол­го в Иеру­са­ли­ме, и услаж­да­ясь ли­це­зре­ни­ем Хри­ста и слу­ша­ни­ем Его слад­ких ре­чей, ро­ди­тель Пан­кра­тия со сво­и­ми дру­зья­ми вер­нул­ся в Ан­тио­хию. По­сле же доб­ро­воль­ных стра­да­ний и смер­ти Хри­ста Спа­си­те­ля, за ко­и­ми по­сле­до­ва­ло Его Вос­кре­се­ние и Воз­не­се­ние, в Ан­тио­хию при­шел один из апо­сто­лов – это бы­ло рань­ше, чем при­был ту­да свя­той Петр и окре­стил ро­ди­те­ля Пан­кра­тия со всем его до­мом. Через неко­то­рое вре­мя и отец и мать Пан­кра­тия ото­шли ко Гос­по­ду, Пан­кра­тий же, от­ка­зав­шись от име­ния, до­став­ше­го­ся ему по на­след­ству от ро­ди­те­лей, ушел в Пон­тий­ские го­ры[2].

Здесь в од­ной из пе­щер Пан­кра­тий пре­бы­вал в уеди­не­нии, по­сте и мо­лит­вах, пре­дав­шись са­мо­по­зна­нию и на­хо­дясь в об­ще­нии толь­ко с Бо­гом. Ко­гда же свя­той апо­стол Петр, вы­шед­ши из Иеру­са­ли­ма, про­хо­дил по тем стра­нам с про­по­ве­дью о Хри­сте, то встре­тил в Пон­те Пан­кра­тия и, узнав­ши его, взял с со­бою в Ан­тио­хию, а по­том по­шел с ним в Ки­ли­кию, где встре­тил­ся с свя­тым апо­сто­лом Пав­лом[3]. Здесь оба апо­сто­ла, Петр и Па­вел, по вза­им­но­му со­гла­ше­нию по­ста­ви­ли епи­ско­пов: Кри­с­кен­тия – в Га­ла­тию, Мар­ки­а­на – в Си­ра­ку­зы[4], Пан­кра­тия же – в Тав­ро­ме­нию, го­род си­ци­лий­ский[5].

На­прав­ля­ясь к ме­сту сво­е­го слу­же­ния, бла­жен­ный Пан­кра­тий сел на ко­рабль, плыв­ший в Си­ци­лию. На ко­раб­ле этом плы­ли с Пан­кра­ти­ем и два на­чаль­ни­ка ко­раб­ля, Ли­ка­о­нид и Ро­мил, ко­то­рым он пред­ло­жил Сло­во Бо­жие, про­по­ве­дуя о Цар­ствии Бо­жи­ем и о тай­тьфу! на­ше­го спа­се­ния. Он об­ра­тил их к ве­ре во Хри­ста и про­све­тил Свя­тым Кре­ще­ни­ем.

Ко­гда они при­бы­ли к го­ро­ду Тав­ро­ме­нии, то бе­сы, пре­бы­вав­шие в та­мош­них идо­лах, при­шли в смя­те­ние и ку­ми­ры, по­ра­жен­ные при­бы­ти­ем Пан­кра­тия, на­ча­ли па­дать и раз­би­ва­лись вдре­без­ги. А там бы­ли очень ува­жа­е­мые у ел­ли­нов бо­ги: Фаль­кон, Ли­сипп и Ска­манд­рон[6], ко­то­рым был по­свя­щен храм, сто­яв­ший на вы­со­ком хол­ме на са­мом бе­ре­гу мо­ря.

Лишь толь­ко свя­той Пан­кра­тий по­до­шел к это­му хра­му, как он тот­час же рас­трес­кал­ся и как бы от страш­но­го со­тря­се­ния упал в мо­ре со все­ми идо­ла­ми. Сре­ди на­ро­да про­изо­шло то­гда боль­шое смя­те­ние.

При­был ту­да и пра­ви­тель го­ро­да, Бо­ни­фа­тий, ко­то­рый, уви­дев свя­то­го Пан­кра­тия и услы­шав его уче­ние, уве­ро­вал во Хри­ста и кре­стил­ся. Его тру­да­ми, подъ­яты­ми во сла­ву име­ни Хри­сто­ва, в те­че­ние ме­ся­ца бы­ла по­стро­е­на цер­ковь, в ко­то­рой стал слу­жить ар­хи­ерей Бо­жий, уча и про­све­щая со­би­рав­ший­ся к нему на­род, при­но­сив­ший с со­бою и сво­их боль­ных: свя­той под­твер­ждал свое уче­ние зна­ме­ни­я­ми и чу­де­са­ми, ис­це­ляя вся­кие бо­лез­ни и из­го­няя бе­сов.

Ко­гда, день ото дня, чис­ло ве­ру­ю­щих всё бо­лее и бо­лее уве­ли­чи­ва­лось и уже по­чти весь го­род был про­све­щен свя­тою ве­рою, так что сла­ва име­ни Хри­сто­ва ста­ла рас­про­стра­нять­ся и по всей стране той, диа­вол воз­бу­дил про­тив хри­сти­ан неко­е­го нече­сти­во­го му­чи­те­ля Ак­ви­ли­на. Из враж­ды ко Хри­сту и хри­сти­а­нам он с боль­шим от­ря­дом во­и­нов по­шел на Тав­ро­ме­нию, чтобы раз­ру­шить ее, а всех жив­ших здесь хри­сти­ан пре­дать из­би­е­нию.

Ко­гда граж­дане при­шли в ужас при этой ве­сти, свя­ти­тель Бо­жий стал уте­шать их, убеж­дая, что они не по­тер­пят от вра­гов ни­ка­ко­го вре­да. И ко­гда вра­ги при­бли­зи­лись к го­ро­ду, про­тив них вы­шел, как ду­хов­ный во­ин, свя­той Пан­кра­тий с сво­им кли­ром, неся с со­бою непо­бе­ди­мое ору­жие – чест­ный крест Хри­стов и две свя­тые ико­ны – Хри­ста Спа­си­те­ля и Его Пре­чи­стой Бо­го­ма­те­ри. Тот­час же силь­ный страх на­пал на вра­гов; они бы­ли как бы оку­та­ны тьмою; от си­лы Бо­жи­ей при­шли они в смя­те­ние, ум их по­мра­чил­ся, и они на­ча­ли ру­бить и уби­вать друг дру­га, неко­то­рые же са­ми се­бя прон­за­ли ме­ча­ми. По­том, как толь­ко они при­шли в се­бя, вы­шли из оку­тав­шей тьмы и уви­де­ли, что уби­ва­ют друг дру­га, они по­ня­ли, что так на­ка­зы­ва­ет их Бог за враж­деб­ные дей­ствия про­тив хри­сти­ан­ско­го го­ро­да. Остав­ши­е­ся в жи­вых по­сле этой бра­то­убий­ствен­ной бит­вы по­бро­са­ли свое ору­жие и яви­лись к непо­бе­ди­мо­му храб­ро­му во­и­ну Хри­сто­ву, свя­то­му Пан­кра­тию. Они при­па­ли к чест­ным но­гам его, про­ся про­ще­ния, и умо­ля­ли его о том, чтобы он сде­лал их хри­сти­а­на­ми. И граж­да­нам го­ро­да бы­ла двой­ная ра­дость: во-пер­вых, они из­ба­ви­лись от гроз­но­го на­ше­ствия вра­гов, а во-вто­рых, вра­ги их ста­ли им дру­зья­ми по ве­ре. По­это­му сло­ва свя­то­го ста­ли с этих пор при­ни­мать­ся с еще боль­шим ува­же­ни­ем и все его по­ве­ле­ния ис­пол­ня­лись. И не толь­ко этот го­род, но и дру­гие окрест­ные го­ро­да бы­ли про­све­ще­ны свя­тою ве­рою.

Но по ис­те­че­нии мно­гих лет, ко­то­рые свя­ти­тель Пан­кра­тий про­вел, управ­ляя но­во­про­све­щен­ным ста­дом Хри­сто­вым, неко­то­рые из остав­ших­ся там языч­ни­ков, осо­бен­но злоб­ные и упор­ные в сво­ем за­блуж­де­нии, со­гла­сив­шись с на­чаль­ни­ком сво­им Ар­та­га­стом и вы­брав­ши под­хо­дя­щее вре­мя, на­па­ли тай­но на слу­жи­те­ля Бо­жия и по­би­ли его кам­ня­ми. Так свя­той Пан­кра­тий, са­мо­ви­дец Хри­стов и став­лен­ник апо­столь­ский, под­ви­зал­ся доб­рым по­дви­гом, окон­чил свою жизнь му­че­ни­че­ски[7] и со свя­ты­ми апо­сто­ла­ми пред­стал Хри­сту, сво­е­му Гос­по­ду, чтобы со­зер­цать Его ли­цом к ли­цу в бес­ко­неч­ные ве­ки.

Ос­но­ва­тель Ки­е­во-Пе­чер­ской Лав­ры свя­той Ан­то­ний ро­дил­ся в на­ча­ле XI ве­ка в го­ро­де Лю­бе­че (вбли­зи Чер­ни­го­ва) и в Кре­ще­нии был на­зван Ан­ти­пой. С юных лет он по­чув­ство­вал вле­че­ние к выс­шей ду­хов­ной жиз­ни и по вну­ше­нию свы­ше ре­шил­ся ид­ти на Афон. В од­ной из Афон­ских ­те­лей он при­нял по­стриг и на­чал уеди­нен­ную жизнь в пе­ще­ре близ это­го мо­на­сты­ря, ко­то­рую до сих пор по­ка­зы­ва­ют. Ко­гда он при­об­рел в сво­их по­дви­гах ду­хов­ную опыт­ность, игу­мен дал ему по­слу­ша­ние, чтобы он шел на Русь и на­са­дил ино­че­ство в этой но­во­про­све­щен­ной хри­сти­ан­ской стране. Ан­то­ний по­ви­но­вал­ся. Ко­гда пре­по­доб­ный Ан­то­ний при­шел в Ки­ев, здесь бы­ло уже несколь­ко мо­на­сты­рей, ос­но­ван­ных по же­ла­нию кня­зей гре­ка­ми. Но свя­той Ан­то­ний не из­брал ни од­но­го из них, по­се­лил­ся в двух­са­жен­ной пе­ще­ре, вы­ко­пан­ной пре­сви­те­ром Ила­ри­о­ном. Это бы­ло в 1051 г. Здесь свя­той Ан­то­ний про­дол­жал по­дви­ги стро­гой ино­че­ской жиз­ни, ко­то­ры­ми сла­вил­ся на Афоне: пи­щей его бы­ли чер­ный хлеб через день и во­да в крайне уме­рен­ном ко­ли­че­стве. Вско­ре сла­ва о нем раз­нес­лась не толь­ко по Ки­е­ву, но и по дру­гим рус­ским го­ро­дам. Мно­гие при­хо­ди­ли к нему за ду­хов­ным со­ве­том и бла­го­сло­ве­ни­ем. Неко­то­рые ста­ли про­сить­ся к нему на жи­тель­ство. Пер­вым был при­нят некто Ни­кон, са­ном иерей, вто­рым пре­по­доб­ный Фе­о­до­сий.

Пре­по­доб­ный Фе­о­до­сий про­вел свою мо­ло­дость в Кур­ске, где жи­ли его ро­ди­те­ли. С ран­них лет он об­на­ру­жил бла­го­че­сти­вое на­стро­е­ние ду­ха: каж­дый день он бы­вал в хра­ме, при­леж­но чи­тал сло­во Бо­жие, от­ли­чал­ся скром­но­стью, сми­ре­ни­ем и дру­ги­ми доб­ры­ми ка­че­ства­ми. Узнав, что в хра­ме ино­гда не слу­жат ли­тур­гию из-за недо­стат­ка просфор, он ре­шил сам за­нять­ся этим де­лом: по­ку­пал пше­ни­цу, сво­и­ми ру­ка­ми мо­лол и ис­пе­чен­ные просфо­ры при­но­сил в цер­ковь.

За эти по­дви­ги он тер­пел мно­го непри­ят­но­стей от ма­те­ри, ко­то­рая го­ря­чо его лю­би­ла, но не со­чув­ство­ва­ла его стрем­ле­ни­ям. Услы­шав од­на­жды в церк­ви сло­ва Гос­под­ни: «Кто лю­бит от­ца или мать бо­лее, неже­ли Ме­ня, недо­сто­ин Ме­ня» (Мф.10:37), он ре­шил­ся оста­вить и мать (отец уже умер), и род­ной го­род и явил­ся в Ки­ев к пре­по­доб­но­му Ан­то­нию. «Ви­дишь ли, ча­до, – спро­сил его Ан­то­ний, – что пе­ще­ра моя скром­на и тес­на?» – «Сам Бог при­вел ме­ня к те­бе, – от­ве­тил Фе­о­до­сий, – бу­ду ис­пол­нять то, что ты мне по­ве­лишь».

Ко­гда чис­ло спо­движ­ни­ков преп. Ан­то­ния воз­рос­ло до 12, он уда­лил­ся на со­сед­нюю го­ру, вы­рыл се­бе здесь пе­ще­ру и стал под­ви­зать­ся в за­тво­ре. Фе­о­до­сий остал­ся на преж­нем ме­сте; ско­ро он был из­бран бра­ти­ей во игу­ме­на и на­чал ста­рать­ся об учре­жде­нии пра­виль­но­го об­ще­жи­тия по уста­ву ца­ре­град­ско­го Сту­дий­ско­го мо­на­сты­ря. Глав­ные чер­ты учре­жден­но­го им об­ще­жи­тия бы­ли сле­ду­ю­щие: все иму­ще­ство у бра­тии долж­но быть об­щее, вре­мя про­во­ди­лось в непре­стан­ных тру­дах; тру­ды раз­де­ля­лись по си­ле каж­до­го игу­ме­ном; каж­дое де­ло на­чи­на­лось мо­лит­вой и бла­го­сло­ве­ни­ем стар­ше­го; по­мыс­лы от­кры­ва­лись игу­ме­ну, ко­то­рый был ис­тин­ным ру­ко­во­ди­те­лем всех ко спа­се­нию. Пре­по­доб­ный Фе­о­до­сий ча­сто об­хо­дил кел­лии и на­блю­дал, нет ли у ко­го че­го лиш­не­го и чем за­ни­ма­ет­ся бра­тия. Ча­сто и но­чью он при­хо­дил к две­ри кел­лий и, ес­ли слы­шал раз­го­вор двух или трех ино­ков, со­шед­ших­ся вме­сте, то уда­рял жез­лом в дверь, а утром об­ли­чал ви­нов­ных. Сам пре­по­доб­ный был во всем при­ме­ром для бра­тии: но­сил во­ду, ру­бил дро­ва, ра­бо­тал в пе­карне, но­сил са­мую про­стую одеж­ду, преж­де всех при­хо­дил в цер­ковь и на мо­на­стыр­ские ра­бо­ты. Кро­ме ас­ке­ти­че­ских по­дви­гов, преп. Фе­о­до­сий от­ли­чал­ся ве­ли­ким ми­ло­сер­ди­ем к бед­ным и лю­бо­вью к ду­хов­но­му про­све­ще­нию и ста­рал­ся рас­по­ло­жить к ним и свою бра­тию. В оби­те­ли он устро­ил осо­бый дом для жи­тель­ства ни­щих, сле­пых, хро­мых, рас­слаб­лен­ных и на со­дер­жа­ние их уде­лял де­ся­тую до­лю мо­на­стыр­ских до­хо­дов.

Кро­ме то­го, каж­дую суб­бо­ту от­сы­лал це­лый воз хле­ба за­клю­чен­ным в тем­ни­цах. Из со­чи­не­ний пре­по­доб­но­го Фе­о­до­сия из­вест­ны: два по­уче­ния к на­ро­ду, де­сять по­уче­ний к ино­кам, два по­сла­ния к ве­ли­ко­му кня­зю Изя­с­ла­ву и две мо­лит­вы.

Ос­но­ван­ная пре­по­доб­ным Ан­то­ни­ем и устро­ен­ная пре­по­доб­ным Фе­о­до­си­ем Ки­е­во-Пе­чер­ская оби­тель сде­ла­лась об­раз­цом для дру­гих мо­на­сты­рей и име­ла ве­ли­кое зна­че­ние для раз­ви­тия Рус­ской церк­ви. Из ее стен вы­хо­ди­ли зна­ме­ни­тые ар­хи­пас­ты­ри, рев­ност­ные про­по­вед­ни­ки ве­ры и за­ме­ча­тель­ные пи­са­те­ли. Из свя­ти­те­лей, по­стри­же­ни­ков Ки­е­во-Пе­чер­ской оби­те­ли, осо­бен­но из­вест­ны свя­тые Леон­тий и Ис­а­ия (епи­ско­пы Ро­стов­ские), Ни­фонт (епи­скоп Нов­го­род­ский). пре­по­доб­ный Кук­ша (про­све­ти­тель вя­ти­чей), пи­са­те­ли преп. Нестор Ле­то­пи­сец и Си­мон.

«На­чаль­ни­цей ве­ры» и «кор­нем Пра­во­сла­вия» в Рус­ской зем­ле из­древ­ле на­зы­ва­ли свя­тую рав­ноап­о­­ную Оль­гу лю­ди. Кре­ще­ние Оль­ги бы­ло озна­ме­но­ва­но про­ро­че­ски­ми сло­ва­ми Пат­ри­ар­ха, кре­стив­ше­го ее: «Бла­го­сло­вен­на ты в же­тьфу! рус­ских, ибо оста­ви­ла тьму и воз­лю­би­ла Свет. Про­слав­лять те­бя бу­дут сы­ны рус­ские до по­след­не­го ро­да!». При Кре­ще­нии рус­ская кня­ги­ня удо­сто­и­лась име­ни свя­той рав­ноап­о­столь­ной Еле­ны, мно­го по­тру­див­шей­ся в рас­про­стра­не­нии хри­сти­ан­ства в огром­ной Рим­ской им­пе­рии и об­рет­шей Жи­во­тво­ря­щий Крест, на ко­то­ром был рас­пят Гос­подь. По­доб­но сво­ей небес­ной по­кро­ви­тель­ни­це, Оль­га ста­ла рав­ноап­о­столь­ной про­по­вед­ни­цей хри­сти­ан­ства на необъ­ят­ных про­сто­рах зем­ли Рус­ской. В ле­то­пис­ных сви­де­тель­ствах о ней нема­ло хро­но­ло­ги­че­ских неточ­но­стей и за­га­док, но вряд ли мо­гут воз­ник­нуть со­мне­ния в до­сто­вер­но­сти боль­шин­ства фак­тов ее жиз­ни, до­не­сен­ных до на­ше­го вре­ме­ни бла­го­дар­ны­ми по­том­ка­ми свя­той кня­ги­ни – устро­и­тель­ни­цы Рус­ской зем­ли. Об­ра­тим­ся к по­вест­во­ва­нию о ее жиз­ни.

Имя бу­ду­щей про­све­ти­тель­ни­цы Ру­си и ро­ди­ну ее древ­ней­шая из ле­то­пи­сей – «По­весть вре­мен­ных лет» на­зы­ва­ет в опи­са­нии же­нить­бы Ки­ев­ско­го кня­зя Иго­ря: «И при­ве­ли ему же­ну из Пско­ва име­нем Оль­га». Иоаки­мов­ская ле­то­пись уточ­ня­ет, что она при­над­ле­жа­ла к ро­ду кня­зей Из­бор­ских – од­ной из древ­не­рус­ских кня­же­ских ди­на­стий.

Су­пру­гу Иго­ря зва­ли ва­ряж­ским име­нем Хель­га, в рус­ском про­из­но­ше­нии – Оль­га (Воль­га). Пре­да­ние на­зы­ва­ет ро­ди­ной Оль­ги се­ло Вы­бу­ты непо­да­ле­ку от Пско­ва, вверх по ре­ке Ве­ли­кой. Жи­тие свя­той Оль­ги по­вест­ву­ет, что здесь впер­вые со­сто­я­лась встре­ча ее с бу­ду­щим су­пру­гом. Мо­ло­дой князь охо­тил­ся «в об­ла­сти Псков­ской» и, же­лая пе­ре­брать­ся через ре­ку Ве­ли­кую, уви­дел «неко­е­го плы­ву­ще­го в лод­ке» и по­до­звал его к бе­ре­гу. От­плыв от бе­ре­га в лод­ке, князь об­на­ру­жил, что его ве­зет де­вуш­ка уди­ви­тель­ной кра­со­ты. Игорь вос­пы­лал к ней по­хо­тью и стал скло­нять ее ко гре­ху. Пе­ре­воз­чи­ца ока­за­лась не толь­ко кра­си­ва, но це­ло­муд­рен­на и ум­на. Она усты­ди­ла Иго­ря, на­пом­нив ему о кня­же­ском до­сто­ин­стве пра­ви­те­ля и су­дии, ко­то­рый дол­жен быть «свет­лым при­ме­ром доб­рых дел» для сво­их по­дан­ных. Игорь рас­стал­ся с ней, хра­ня в па­мя­ти ее сло­ва и пре­крас­ный об­раз. Ко­гда при­шло вре­мя вы­би­рать неве­сту, в Ки­ев со­бра­ли са­мых кра­си­вых де­ву­шек кня­же­ства. Но ни од­на из них не при­шлась ему по серд­цу. И то­гда он вспом­нил «див­ную в де­ви­цах» Оль­гу и по­слал за ней срод­ни­ка сво­е­го кня­зя Оле­га. Так Оль­га ста­ла же­ной кня­зя Иго­ря, ве­ли­кой рус­ской кня­ги­ней.

По­сле же­нить­бы Игорь от­пра­вил­ся в по­ход на гре­ков, а вер­нул­ся из него уже от­цом: ро­дил­ся сын Свя­то­слав. Вско­ре Игорь был убит древ­ля­на­ми. Бо­ясь ме­сти за убий­ство Ки­ев­ско­го кня­зя, древ­ляне от­пра­ви­ли по­слов к кня­гине Оль­ге, пред­ла­гая ей всту­пить в брак со сво­им пра­ви­те­лем Ма­лом. Оль­га сде­ла­ла вид, что со­глас­на. Хит­ро­стью за­ма­ни­ла она в Ки­ев два по­соль­ства древ­лян, пре­дав их му­чи­тель­ной смер­ти: пер­вое бы­ло за­жи­во по­гре­бе­но «на дво­ре кня­же­ском», вто­рое – со­жже­но в бане. По­сле это­го пять ты­сяч му­жей древ­лян­ских бы­ли уби­ты во­и­на­ми Оль­ги на тризне по Иго­рю у стен древ­лян­ской сто­ли­цы Ис­ко­ро­сте­ня. На сле­ду­ю­щий год Оль­га сно­ва по­до­шла с вой­ском к Ис­ко­ро­сте­ню. Го­род со­жгли с по­мо­щью птиц, к но­гам ко­то­рых при­вя­за­ли го­ря­щую пак­лю. Остав­ших­ся в жи­вых древ­лян пле­ни­ли и про­да­ли в раб­ство.

На­ря­ду с этим ле­то­пи­си пол­ны сви­де­тельств о ее неустан­ных «хож­де­ни­ях» по Рус­ской зем­ле с це­лью по­стро­е­ния по­ли­ти­че­ской и хо­зяй­ствен­ной жиз­ни стра­ны. Она до­би­лась укреп­ле­ния вла­сти Ки­ев­ско­го ве­ли­ко­го кня­зя, цен­тра­ли­зо­ва­ла го­судар­ствен­ное управ­ле­ние с по­мо­щью си­сте­мы «по­го­стов». Ле­то­пись от­ме­ча­ет, что она с сы­ном и дру­жи­ной про­шла по Древ­лян­ской зем­ле, «уста­нав­ли­вая да­ни и об­ро­ки», от­ме­чая се­ла и ста­но­ви­ща и ме­ста охот, под­ле­жа­щие вклю­че­нию в ки­ев­ские ве­ли­ко­кня­же­ские вла­де­ния. Хо­ди­ла она в Нов­го­род, устра­и­вая по­го­сты по ре­кам Мсте и Лу­ге. «Ло­ви­ща ее (ме­ста охо­ты) бы­ли по всей зем­ле, уста­нов­лен­ные зна­ки, ме­ста ее и по­го­сты, – пи­шет ле­то­пи­сец, – и са­ни ее сто­ят в Пско­ве до се­го дня, есть ука­зан­ные ею ме­ста для лов­ли птиц по Дне­пру и по Десне; и се­ло ее Оль­ги­чи су­ще­ству­ет и по­ныне». По­го­сты (от сло­ва «гость» – ку­пец) ста­ли опо­рой ве­ли­ко­кня­же­ской вла­сти, оча­га­ми эт­ни­че­ско­го и куль­тур­но­го объ­еди­не­ния рус­ско­го на­ро­да.

Жи­тие так по­вест­ву­ет о тру­дах Оль­ги: «И управ­ля­ла кня­ги­ня Оль­га под­власт­ны­ми ей об­ла­стя­ми Рус­ской зем­ли не как жен­щи­на, но как силь­ный и ра­зум­ный муж, твер­до дер­жа в сво­их ру­ках власть и му­же­ствен­но обо­ро­ня­ясь от вра­гов. И бы­ла она для по­след­них страш­на. сво­и­ми же людь­ми лю­би­ма, как пра­ви­тель­ни­ца ми­ло­сти­вая и бла­го­че­сти­вая, как су­дия пра­вед­ный и ни­ко­го не оби­дя­щий, на­ла­га­ю­щий на­ка­за­ние с ми­ло­сер­ди­ем и на­граж­да­ю­щий доб­рых; она вну­ша­ла всем злым страх, воз­да­вая каж­до­му со­раз­мер­но до­сто­ин­ству его по­ступ­ков, но всех де­лах управ­ле­ния она об­на­ру­жи­ва­ла даль­но­вид­ность и муд­рость. При этом Оль­га, ми­ло­серд­ная по ду­ше, бы­ла щед­ро­да­тель­на ни­щим, убо­гим и ма­ло­иму­щим; до ее серд­ца ско­ро до­хо­ди­ли спра­вед­ли­вые прось­бы, и она быст­ро их ис­пол­ня­ла ... Со всем этим Оль­га со­еди­ня­ла воз­дер­жан­ную и це­ло­муд­рен­ную жизнь, она не хо­те­ла вы­хо­дить вто­рич­но за­муж, но пре­бы­ва­ла в чи­стом вдов­стве, со­блю­дая сы­ну сво­е­му до дней воз­рас­та его кня­же­скую власть. Ко­гда же по­след­ний воз­му­жал, она пе­ре­да­ла ему все де­ла прав­ле­ния, а са­ма, устра­нив­шись от мол­вы и по­пе­че­нии, жи­ла вне за­бот управ­ле­ния, пре­да­ва­ясь де­лам бла­го­тво­ре­ния».

Русь рос­ла и укреп­ля­лась. Стро­и­лись го­ро­да, окру­жен­ные ка­мен­ны­ми и ду­бо­вы­ми сте­на­ми. Са­ма кня­ги­ня жи­ла за на­деж­ны­ми сте­на­ми Вы­ш­го­ро­да, окру­жен­ная вер­ной дру­жи­ной. Две тре­ти со­бран­ной да­ни, по сви­де­тель­ству ле­то­пи­си, она от­да­ва­ла в рас­по­ря­же­ние ки­ев­ско­го ве­ча, тре­тья часть шла «к Оль­ге, на Вы­ш­го­род» – на рат­ное стро­е­ние. Ко вре­ме­ни Оль­ги от­но­сит­ся уста­нов­ле­ние пер­вых го­судар­ствен­ных гра­ниц Ки­ев­ской Ру­си. Бо­га­тыр­ские за­ста­вы, вос­пе­тые в бы­ли­тьфу!, сто­ро­жи­ли мир­ную жизнь ки­ев­лян от ко­чев­ни­ков Ве­ли­кой Сте­пи, от на­па­де­ний с За­па­да. Чу­же­зем­цы устрем­ля­лись в Гар­да­ри­ку («стра­ну го­ро­дов»), как на­зы­ва­ли они Русь, с то­ва­ра­ми. Скан­ди­на­вы, нем­цы охот­но всту­па­ли на­ем­ни­ка­ми в рус­ское вой­ско. Русь ста­но­ви­лась ве­ли­кой дер­жа­вой.

Как муд­рая пра­ви­тель­ни­ца, Оль­га ви­де­ла на при­ме­ре Ви­зан­тий­ской им­пе­рии, что недо­ста­точ­но за­бот лишь о го­судар­ствен­ной и хо­зяй­ствен­ной жиз­ни. Необ­хо­ди­мо бы­ло за­нять­ся устро­е­ни­ем ре­ли­ги­оз­ной, ду­хов­ной жиз­ни на­ро­да.

Ав­тор «Сте­пен­ной кни­ги» пи­шет: «По­двиг ее /Оль­ги/ в том был, что узна­ла она ис­тин­но­го Бо­га. Не зная за­ко­на хри­сти­ан­ско­го, она жи­ла чи­стой и це­ло­муд­рен­ной жиз­нью, и же­ла­ла она быть хри­сти­ан­кой по сво­бод­ной во­ле, сер­деч­ны­ми оча­ми путь по­зна­ния Бо­га об­ре­ла и по­шла по нему без ко­ле­ба­ния». Пре­по­доб­ный Нестор ле­то­пи­сец по­вест­ву­ет: «Бла­жен­ная Оль­га с ма­лых лет ис­ка­ла муд­ро­сти, что есть са­мое луч­шее в све­те этом, и на­шла мно­го­цен­ный жем­чуг – Хри­ста».

Сде­лав свой вы­бор, ве­ли­кая кня­ги­ня Оль­га, по­ру­чив Ки­ев под­рос­ше­му сы­ну, от­прав­ля­ет­ся с боль­шим фло­том в Кон­стан­ти­но­поль. Древ­не­рус­ские ле­то­пис­цы на­зо­вут это де­я­ние Оль­ги «хож­де­ни­ем», оно со­еди­ня­ло в се­бе и ре­ли­ги­оз­ное па­лом­ни­че­ство, и ди­пло­ма­ти­че­скую мис­сию, и де­мон­стра­цию во­ен­но­го мо­гу­ще­ства Ру­си. «Оль­га за­хо­те­ла са­ма схо­дить к гре­кам, чтобы сво­и­ми гла­за­ми по­смот­реть на служ­бу хри­сти­ан­скую и вполне убе­дить­ся в их уче­нии об ис­тин­ном Бо­ге», – по­вест­ву­ет жи­тие свя­той Оль­ги. По сви­де­тель­ству ле­то­пи­си, в Кон­стан­ти­но­по­ле Оль­га при­ни­ма­ет ре­ше­ние стать хри­сти­ан­кой. Та­ин­ство Кре­ще­ния со­вер­шил над ней Пат­ри­арх Кон­стан­ти­но­поль­ский Фе­о­фи­лакт (933–956), а вос­при­ем­ни­ком был им­пе­ра­тор Кон­стан­тин Баг­ря­но­род­ный (912–959), оста­вив­ший в сво­ем со­чи­не­нии «О це­ре­мо­ни­ях ви­зан­тий­ско­го дво­ра» по­дроб­ное опи­са­ние це­ре­мо­ний во вре­мя пре­бы­ва­ния Оль­ги в Кон­стан­ти­но­по­ле. На од­ном из при­е­мов рус­ской кня­гине бы­ло под­не­се­но зо­ло­тое, укра­шен­ное дра­го­цен­ны­ми кам­ня­ми блю­до. Оль­га по­жерт­во­ва­ла его в риз­ни­цу со­бо­ра Свя­той Со­фии, где его ви­дел и опи­сал в на­ча­ле XIII ве­ка рус­ский ди­пло­мат Доб­ры­ня Яд­рей­ко­вич, впо­след­ствии ар­хи­епи­скоп Нов­го­род­ский Ан­то­ний: «Блю­до ве­ли­ко зла­то слу­жеб­ное Оль­ги Рус­ской, ко­гда взя­ла дань, хо­див­ши в Ца­рь­град: во блю­де же Оль­гине ка­мень дра­гий, на том же кам­ни на­пи­сан Хри­стос».

Пат­ри­арх бла­го­сло­вил но­во­кре­ще­ную рус­скую кня­ги­ню кре­стом, вы­ре­зан­ным из цель­но­го кус­ка Жи­во­тво­ря­ще­го Дре­ва Гос­под­ня. На кре­сте бы­ла над­пись: «Об­но­ви­ся Рус­ская зем­ля Свя­тым Кре­стом, его же при­ня­ла Оль­га, бла­го­вер­ная кня­ги­ня».

В Ки­ев Оль­га вер­ну­лась с ико­на­ми, бо­го­слу­жеб­ны­ми кни­га­ми – на­ча­лось ее апо­столь­ское слу­же­ние. Она воз­двиг­ла храм во имя Свя­ти­те­ля Ни­ко­лая над мо­ги­лой Ас­коль­да – пер­во­го Ки­ев­ско­го кня­зя-хри­сти­а­ни­на и мно­гих ки­ев­лян об­ра­ти­ла ко Хри­сту. С про­по­ве­дью ве­ры от­пра­ви­лась кня­ги­ня на се­вер. В Ки­ев­ских и Псков­ских зем­лях, в от­да­лен­ных ве­сях, на пе­ре­крест­ках до­рог воз­дви­га­ла кре­сты, уни­что­жая язы­че­ские идо­лы.

Свя­тая Оль­га по­ло­жи­ла на­ча­ло осо­бен­но­го по­чи­та­ния на Ру­си Пре­свя­той Тро­и­цы. Из ве­ка в век пе­ре­да­ва­лось по­вест­во­ва­ние о ви­де­нии, быв­шем ей око­ло ре­ки Ве­ли­кой, непо­да­ле­ку от род­но­го се­ла. Она уви­де­ла, что с во­сто­ка схо­дят с неба «три пре­свет­лых лу­ча». Об­ра­ща­ясь к сво­им спут­ни­кам, быв­шим сви­де­те­ля­ми ви­де­ния, Оль­га ска­за­ла про­ро­че­ски: «Да бу­дет вам ве­до­мо, что из­во­ле­ни­ем Бо­жи­им на этом ме­сте бу­дет цер­ковь во имя Пре­свя­той и Жи­во­тво­ря­щей Тро­и­цы и бу­дет здесь ве­ли­кий и слав­ный град, изоби­лу­ю­щий всем». На этом ме­сто Оль­га воз­двиг­ла крест и ос­но­ва­ла храм во имя Свя­той Тро­и­цы. Он стал глав­ным со­бо­ром Пско­ва – слав­но­го гра­да рус­ско­го, име­но­вав­ше­го­ся с тех пор «До­мом Свя­той Тро­и­цы». Та­ин­ствен­ны­ми пу­тя­ми ду­хов­но­го пре­ем­ства через че­ты­ре сто­ле­тия это по­чи­та­ние пе­ре­да­но бы­ло Пре­по­доб­но­му Сер­гию Ра­до­неж­ско­му.

11 мая 960 го­да в Ки­е­ве освя­ти­ли храм Свя­той Со­фии – Пре­муд­ро­сти Бо­жи­ей. Этот день от­ме­чал­ся в Рус­ской Церк­ви как осо­бый празд­ник. Глав­ной свя­ты­ней хра­ма стал крест, по­лу­чен­ный Оль­гой при Кре­ще­нии в Кон­стан­ти­но­по­ле. Храм, по­стро­ен­ный Оль­гой, сго­рел в 1017 го­ду, и на его ме­сто Яро­слав Муд­рый воз­двиг цер­ковь свя­той ве­ли­ко­му­че­ни­цы Ири­ны, а свя­ты­ни Со­фий­ско­го Оль­ги­на хра­ма пе­ре­нес в до­ныне сто­я­щий ка­мен­ный храм Свя­той Со­фии Ки­ев­ской, за­ло­жен­ный в 1017 го­ду и освя­щен­ный око­ло 1030 го­да. В Про­ло­ге XIII ве­ка об Оль­ги­ном кре­сте ска­за­но: «Иже ныне сто­ит в Ки­е­ве во Свя­той Со­фии в ал­та­ре на пра­вой сто­роне». По­сле за­во­е­ва­ния Ки­е­ва ли­тов­ца­ми Оль­гин крест был по­хи­щен из Со­фий­ско­го со­бо­ра и вы­ве­зен ка­то­ли­ка­ми в Люб­лин. Даль­ней­шая его судь­ба нам неиз­вест­на. Апо­столь­ские тру­ды кня­ги­ни встре­ча­ли тай­ное и от­кры­тое со­про­тив­ле­ние языч­ни­ков. Сре­ди бо­яр и дру­жин­ни­ков в Ки­е­ве на­шлось нема­ло лю­дей, ко­то­рые, по сло­вам ле­то­пис­цев, «воз­не­на­ви­де­ли Пре­муд­рость», как и свя­тую Оль­гу, стро­ив­шую Ей хра­мы. Рев­ни­те­ли язы­че­ской ста­ри­ны все сме­лее под­ни­ма­ли го­ло­ву, с на­деж­дой взи­рая на под­рас­та­ю­ще­го Свя­то­сла­ва, ре­ши­тель­но от­кло­нив­ше­го уго­во­ры ма­те­ри при­нять хри­сти­ан­ство. «По­весть вре­мен­ных лет» так по­вест­ву­ет об этом: «Жи­ла Оль­га с сы­ном сво­им Свя­то­сла­вом, и уго­ва­ри­ва­ла его мать кре­стить­ся, но пре­не­бре­гал он этим и уши за­ты­кал; од­на­ко ес­ли кто хо­тел кре­стить­ся, не воз­бра­нял то­му, ни из­де­вал­ся над ним ... Оль­га ча­сто го­во­ри­ла: «Сын мой, я по­зна­ла Бо­га и ра­ду­юсь; вот и ты, ес­ли по­зна­ешь, то­же нач­нешь ра­до­вать­ся». Он же, не слу­шая се­го, го­во­рил: «Как я мо­гу за­хо­теть один ве­ру пе­ре­ме­нить? Мои дру­жин­ни­ки это­му сме­ять­ся бу­дут!» Она же го­во­ри­ла ему: «Ес­ли ты кре­стишь­ся, все так же сде­ла­ют».

Он же, не слу­шая ма­те­ри, жил по язы­че­ским обы­ча­ям, не зная, что ес­ли кто ма­те­ри не слу­ша­ет, по­па­дет в бе­ду, как ска­за­но: «Ес­ли кто от­ца или ма­терь, не слу­ша­ет, то смерть при­мет». Он же к то­му еще и сер­дил­ся на мать ... Но Оль­га лю­би­ла сво­е­го сы­на Свя­то­сла­ва, ко­гда го­во­ри­ла: «Да бу­дет во­ля Бо­жия. Ес­ли Бог за­хо­чет по­ми­ло­вать по­том­ков мо­их и зем­лю Рус­скую, да по­ве­лит их серд­цам об­ра­тить­ся к Бо­гу, как это бы­ло мне да­ро­ва­но». И го­во­ря так, мо­ли­лась за сы­на и за лю­дей его все дни и но­чи, за­бо­тясь о сво­ем сыне до его воз­му­жа­ния».

Несмот­ря на успех сво­ей по­езд­ки в Кон­стан­ти­но­поль, Оль­га не смог­ла скло­нить им­пе­ра­то­ра к со­гла­ше­нию по двум важ­ней­шим во­про­сам: о ди­на­сти­че­ском бра­ке Свя­то­сла­ва с ви­зан­тий­ской ца­рев­ной и об усло­ви­ях вос­ста­нов­ле­ния су­ще­ство­вав­шей при Ас­коль­де мит­ро­по­лии в Ки­е­ве. По­это­му свя­тая Оль­га об­ра­ща­ет взо­ры на За­пад – Цер­ковь бы­ла в то вре­мя еди­на. Вряд ли мог­ла знать рус­ская кня­ги­ня о бо­го­слов­ских раз­ли­чи­ях гре­че­ско­го и ла­тин­ско­го ве­ро­уче­ния.

В 959 го­ду немец­кий хро­нист за­пи­сы­ва­ет: «При­шли к ко­ро­лю по­слы Еле­ны, ко­роле­вы рус­сов, ко­то­рая кре­ще­на в Кон­стан­ти­но­по­ле, и про­си­ли по­свя­тить для се­го на­ро­да епи­ско­па и свя­щен­ни­ков». Ко­роль От­тон, бу­ду­щий ос­но­ва­тель Свя­щен­ной Рим­ской им­пе­рии гер­ман­ской на­ции, от­клик­нул­ся на прось­бу Оль­ги. Через год епи­ско­пом Рус­ским был по­став­лен Ли­бу­ций, из бра­тии мо­на­сты­ря свя­то­го Аль­ба­на в Майн­це, но он вско­ре скон­чал­ся (15 мар­та 961 г.). На его ме­сто по­свя­ти­ли Адаль­бер­та Трирско­го, ко­то­ро­го От­тон, «щед­ро снаб­див всем нуж­ным», от­пра­вил, на­ко­нец, в Рос­сию. Ко­гда в 962 го­ду Адаль­берт по­явил­ся в Ки­е­ве, он «не успел ни в чем том, за чем был по­слан, и ви­дел свои ста­ра­ния на­прас­ны­ми». На об­рат­ном пу­ти «неко­то­рые из его спут­ни­ков бы­ли уби­ты, и сам епи­скоп не из­бе­жал смерт­ной опас­но­сти», – так по­вест­ву­ют ле­то­пи­си о мис­сии Адаль­бер­та.

Язы­че­ская ре­ак­ция про­яви­лась столь силь­но, что по­стра­да­ли не толь­ко немец­кие мис­си­о­не­ры, но и неко­то­рые из ки­ев­ских хри­сти­ан, кре­стив­ших­ся вме­сте с Оль­гой. По при­ка­зу Свя­то­сла­ва был убит пле­мян­ник Оль­ги Глеб и раз­ру­ше­ны неко­то­рые по­стро­ен­ные ею хра­мы. Свя­той Оль­ге при­шлось сми­рить­ся с про­ис­шед­шим и уй­ти в де­ла лич­но­го бла­го­че­стия, предо­ста­вив управ­ле­ние языч­ни­ку Свя­то­сла­ву. Ко­неч­но, с ней по-преж­не­му счи­та­лись, к ее опы­ту и муд­ро­сти неиз­мен­но об­ра­ща­лись во всех важ­ных слу­ча­ях. Ко­гда Свя­то­слав от­лу­чал­ся из Ки­е­ва, управ­ле­ние го­су­дар­ством по­ру­ча­лось свя­той Оль­ге. Уте­ше­ни­ем для нее бы­ли слав­ные во­ен­ные по­бе­ды рус­ско­го во­ин­ства. Свя­то­слав раз­гро­мил дав­не­го вра­га Рус­ско­го го­су­дар­ства – Ха­зар­ский ка­га­нат, на­все­гда со­кру­шив мо­гу­ще­ство иудей­ских пра­ви­те­лей При­азо­вья и Ниж­не­го По­вол­жья. Сле­ду­ю­щий удар был на­не­сен Волж­ской Бол­га­рии, по­том при­шел че­ред Ду­най­ской Бол­га­рии – во­семь­де­сят го­ро­дов взя­ли ки­ев­ские дру­жин­ни­ки по Ду­наю. Свя­то­слав и его во­и­ны оли­це­тво­ря­ли бо­га­тыр­ский дух язы­че­ской Ру­си. Ле­то­пи­си со­хра­ни­ли сло­ва Свя­то­сла­ва, окру­жен­но­го со сво­ей дру­жи­ной огром­ным гре­че­ским вой­ском: «Не по­сра­мим зем­ли рус­ской, но ля­жем ко­стьми здесь! Мерт­вые сра­му не имут!». Свя­то­слав меч­тал о со­зда­нии огром­ной Рус­ской дер­жа­вы от Ду­ная до Вол­ги, ко­то­рая объ­еди­ни­ла бы Русь и дру­гие сла­вян­ские на­ро­ды. Свя­тая Оль­га по­ни­ма­ла, что при всем му­же­стве и от­ва­ге рус­ских дру­жин им не спра­вить­ся с древ­ней им­пе­ри­ей ро­ме­ев, ко­то­рая не до­пу­стит уси­ле­ния язы­че­ской Ру­си. Но сын не слу­шал предо­сте­ре­же­ний ма­те­ри.

Мно­го скор­бей при­шлось пе­ре­жить свя­той Оль­ге в кон­це жиз­ни. Сын окон­ча­тель­но пе­ре­се­лил­ся в Пе­ре­я­с­ла­вец на Ду­нае. Пре­бы­вая в Ки­е­ве, она учи­ла сво­их вну­ков, де­тей Свя­то­сла­ва, хри­сти­ан­ской ве­ре, но не ре­ша­лась кре­стить их, опа­са­ясь гне­ва сы­на. Кро­ме то­го, он пре­пят­ство­вал ее по­пыт­кам утвер­жде­ния хри­сти­ан­ства на Ру­си. По­след­ние го­ды сре­ди тор­же­ства язы­че­ства ей, ко­гда-то все­ми по­чи­та­е­мой вла­ды­чи­це дер­жа­вы, кре­стив­шей­ся от Все­лен­ско­го Пат­ри­ар­ха в сто­ли­це пра­во­сла­вия, при­хо­ди­лось тай­но дер­жать при се­бе свя­щен­ни­ка, чтобы не вы­звать но­вой вспыш­ки ан­ти­хри­сти­ан­ских на­стро­е­ний. В 968 г. Ки­ев оса­ди­ли пе­че­не­ги. Свя­тая кня­ги­ня с вну­ка­ми, сре­ди ко­то­рых был и князь Вла­ди­мир, ока­за­лись в смер­тель­ной опас­но­сти. Ко­гда весть об оса­де до­стиг­ла Свя­то­сла­ва, он по­спе­шил на по­мощь, и пе­че­не­ги бы­ли об­ра­ще­ны в бег­ство. Свя­тая Оль­га, бу­дучи уже тя­же­ло боль­ной, про­си­ла сы­на не уез­жать до ее кон­чи­ны. Она не те­ря­ла на­деж­ды об­ра­тить серд­це сы­на к Бо­гу и на смерт­ном од­ре не пре­кра­ща­ла про­по­ве­ди: «За­чем остав­ля­ешь ме­ня, сын мой, и ку­да ты идешь? Ища чу­жо­го, ко­му по­ру­ча­ешь свое? Ведь де­ти Твои еще ма­лы, а я уже ста­ра, да и боль­на, – я ожи­даю ско­рой кон­чи­ны – от­ше­ствия к воз­люб­лен­но­му Хри­сту, в ко­то­ро­го я ве­рую; я те­перь ни о чем не бес­по­ко­юсь, как толь­ко о те­бе: со­жа­лею о том, что хо­тя я и мно­го учи­ла и убеж­да­ла оста­вить идоль­ское нече­стие, уве­ро­вать в ис­тин­но­го Бо­га, по­знан­но­го мною, а ты пре­не­бре­га­ешь этим, и знаю я, что за твое непо­слу­ша­ние ко мне те­бя ждет на зем­ле ху­дой ко­нец, и по смер­ти – веч­ная му­ка, уго­то­ван­ная языч­ни­кам. Ис­пол­ни же те­перь хоть эту мою по­след­нюю прось­бу: не ухо­ди ни­ку­да, по­ка я не пре­став­люсь и не бу­ду по­гре­бе­на; то­гда иди ку­да хо­чешь. По мо­ей кон­чине не де­лай ни­че­го, что тре­бу­ет в та­ких слу­ча­ях язы­че­ский обы­чай; но пусть мой пре­сви­тер с кли­ри­ка­ми по­гре­бут по обы­чаю хри­сти­ан­ско­му мое те­ло; не смей­те на­сы­пать на­до мною мо­гиль­но­го хол­ма и де­лать триз­ны; но по­шли в Ца­рь­град зо­ло­то к свя­тей­ше­му Пат­ри­ар­ху, чтобы он со­вер­шил мо­лит­ву и при­но­ше­ние Бо­гу за мою ду­шу и раз­дал ни­щим ми­ло­сты­ню».

«Слы­ша это, Свя­то­слав горь­ко пла­кал и обе­щал ис­пол­нить все за­ве­щан­ное ею, от­ка­зы­ва­ясь толь­ко от при­ня­тия свя­той ве­ры. По ис­те­че­нии трех дней бла­жен­ная Оль­га впа­ла в край­нее из­не­мо­же­ние; она при­ча­сти­лась Бо­же­ствен­ных Тайн Пре­чи­сто­го Те­ла и Жи­во­тво­ря­щей Кро­ви Хри­ста Спа­са на­ше­го; все вре­мя она пре­бы­ва­ла в усерд­ной мо­лит­ве к Бо­гу и к Пре­чи­стой Бо­го­ро­ди­це, ко­то­рую все­гда по Бо­ге име­ла се­бе по­мощ­ни­цею; она при­зы­ва­ла всех свя­тых; с осо­бен­ным усер­ди­ем мо­ли­лась бла­жен­ная Оль­га о про­све­ще­нии по ее смер­ти зем­ли Рус­ской; про­зи­рая бу­ду­щее, она неод­но­крат­но пред­ска­зы­ва­ла, что Бог про­све­тит лю­дей зем­ли Рус­ской и мно­гие из них бу­дут ве­ли­кие свя­тые; о ско­рей­шим ис­пол­не­нии это­го про­ро­че­ства и мо­ли­лась бла­жен­ная Оль­га при сво­ей кон­чине. И еще мо­лит­ва бы­ла на устах ее, ко­гда чест­ная ду­ша ее раз­ре­ши­лась от те­ла и как пра­вед­ная бы­ла при­ня­та ру­ка­ми Бо­жи­и­ми». 11 июля 969 го­да свя­тая Оль­га скон­ча­лась, «и пла­ка­ли по ней пла­чем ве­ли­ким сын ее и вну­ки и все лю­ди». Пре­сви­тер Гри­го­рий в точ­но­сти вы­пол­нил ее за­ве­ща­ние.

Свя­тая рав­ноап­о­столь­ная Оль­га бы­ла ка­но­ни­зи­ро­ва­на на со­бо­ре 1547 го­да, ко­то­рый под­твер­дил по­все­мест­ное по­чи­та­ние ее на Ру­си еще в до­мон­голь­скую эпо­ху.

Бог про­сла­вил «на­чаль­ни­цу» ве­ры в Рус­ской зем­ле чу­де­са­ми и нетле­ни­ем мо­щей. При свя­том кня­зе Вла­ди­ми­ре мо­щи свя­той Оль­ги бы­ли пе­ре­не­се­ны в Де­ся­тин­ный храм Успе­ния Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы и по­ло­же­ны в сар­ко­фа­ге, в ка­ких бы­ло при­ня­то по­ме­щать мо­щи свя­тых на пра­во­слав­ном Во­сто­ке. Над гроб­ни­цей свя­той Оль­ги в цер­ков­ной стене бы­ло ок­но; и ес­ли кто с ве­рой при­хо­дил к мо­щам, ви­дел через окон­це мо­щи, при­чем неко­то­рые ви­де­ли ис­хо­дя­щее от них си­я­ние, и мно­гие одер­жи­мые бо­лез­ня­ми по­лу­ча­ли ис­це­ле­ние. При­хо­див­ше­му же с ма­ло­ве­ри­ем окон­це но от­кры­ва­лось, и он не мог ви­деть мо­щей, а толь­ко гроб.

Так и по кон­чине свя­тая Оль­га про­по­ве­до­ва­ла веч­ную жизнь и вос­кре­се­ние, на­пол­няя ра­до­стью ве­ру­ю­щих и вра­зум­ляя неве­ру­ю­щих.

Сбы­лось ее про­ро­че­ство о злой кон­чине сы­на. Свя­то­слав, как со­об­ща­ет ле­то­пи­сец, был убит пе­че­неж­ским кня­зем Ку­рей, ко­то­рый от­сек го­ло­ву Свя­то­сла­ва и из че­ре­па сде­лал се­бе ча­шу, око­вал зо­ло­том и во вре­мя пи­ров пил из нее.

Ис­пол­ни­лось и про­ро­че­ство свя­той о зем­ле Рус­ской. Мо­лит­вен­ные тру­ды и де­ла свя­той Оль­ги под­твер­ди­ли ве­ли­чай­шее де­я­ние ее вну­ка свя­то­го Вла­ди­ми­ра (па­мять 15 (28) июля) — Кре­ще­ние Ру­си. Об­ра­зы свя­тых рав­ноап­о­столь­ных Оль­ги и Вла­ди­ми­ра, вза­им­но до­пол­няя друг дру­га, во­пло­ща­ют ма­те­рин­ское и оте­че­ское на­ча­ло рус­ской ду­хов­ной ис­то­рии.

Свя­тая рав­ноап­о­столь­ная Оль­га ста­ла ду­хов­ной ма­те­рью рус­ско­го на­ро­да, через нее на­ча­лось его про­све­ще­ние све­том Хри­сто­вой ве­ры.

Язы­че­ское имя Оль­ги со­от­вет­ству­ет муж­ско­му Олег (Хель­ги), что озна­ча­ет «свя­той». Хо­тя язы­че­ское по­ни­ма­ние свя­то­сти от­ли­ча­ет­ся от хри­сти­ан­ско­го, но оно пред­по­ла­га­ет в че­ло­ве­ке осо­бый ду­хов­ный на­строй, це­ло­муд­рие и трезв­ле­ние, ум и про­зор­ли­вость. Рас­кры­вая ду­хов­ное зна­че­ние это­го име­ни, на­род Оле­га на­звал Ве­щим, а Оль­гу – Муд­рой. Впо­след­ствии свя­тую Оль­гу ста­нут на­зы­вать Бо­го­муд­рой, под­чер­ки­вая ее глав­ный дар, став­ший ос­но­ва­ни­ем всей ле­стви­цы свя­то­сти рус­ских жен – пре­муд­рость. Са­ма Пре­свя­тая Бо­го­ро­ди­ца – Дом Пре­муд­ро­сти Бо­жи­ей – бла­го­сло­ви­ла свя­тую Оль­гу на ее апо­столь­ские тру­ды. Стро­и­тель­ство ею Со­фий­ско­го со­бо­ра в Ки­е­ве – ма­те­ри го­ро­дов Рус­ских – яви­лось зна­ком уча­стия Бо­жи­ей Ма­те­ри в До­мо­стро­и­тель­стве Свя­той Ру­си. Ки­ев, т.е. хри­сти­ан­ская Ки­ев­ская Русь, ста­ла тре­тьим жре­би­ем Бо­жи­ей Ма­те­ри по Все­лен­ной, и утвер­жде­ние это­го жре­бия на зем­ле на­ча­лось через первую из свя­тых жен Ру­си — свя­тую рав­ноап­о­столь­ную Оль­гу.

Хри­сти­ан­ское имя свя­той Оль­ги – Еле­на (в пе­ре­во­де с древ­не­гре­че­ско­го «фа­кел») – ста­ло вы­ра­же­ни­ем го­ре­ния ее ду­ха. Свя­тая Оль­га (Еле­на) при­ня­ла ду­хов­ный огонь, ко­то­рый не угас во всей ты­ся­че­лет­ней ис­то­рии хри­сти­ан­ской Рос­сии.

Пре­по­доб­ный Ар­се­ний Нов­го­род­ский, в ми­ру Ам­вро­сий, ро­дил­ся в г. Рже­ве в се­мье бла­го­че­сти­вых хри­сти­ан. Отец его, Гри­го­рий, за­ни­мал­ся вы­дел­кой кож и на­учил сво­е­му ре­ме­с­лу сы­на. Ам­вро­сий для под­дер­жа­ния ро­ди­те­лей при­леж­но за­ни­мал­ся этим ре­меслом, не за­бы­вал он и ни­щих, ко­то­рых на­де­лял ми­ло­сты­ней. Вос­пи­тан­ный во вся­ком бла­го­че­стии, он еже­днев­но по­се­щал хра­мы Бо­жии для мо­лит­вы. По смер­ти от­ца Ам­вро­сий был по­нуж­да­ем ма­те­рью всту­пить в су­пру­же­ство с де­ви­цей Ма­ри­ей, но и пол­го­да не про­жил с су­пру­гой.

Как неко­гда Ав­ра­ам оста­вил дом ро­ди­тель­ский, чтобы ид­ти стран­ни­ком на зов Бо­жий, так и сей бла­жен­ный юно­ша оста­вил все свое – и дом, и прис­ных – и втайне от них бе­жал в Ве­ли­кий Нов­го­род. В Нов­го­ро­де он ис­пол­нял ко­же­вен­ные ра­бо­ты, тай­но со­вер­шая спа­си­тель­ный по­двиг по­ста и мо­лит­вы. Через пять лет свя­той Ам­вро­сий на­пи­сал пись­мо жене и ма­те­ри, в ко­то­ром уте­шал их еван­гель­ским обе­ща­ни­ем веч­ной бла­жен­ной жиз­ни тем, кто оста­вит ра­ди Гос­по­да мать, же­ну, де­тей, иму­ще­ство (Мф.19:29).

В 1562 го­ду с по­мо­щью Фе­о­до­ра Ди­мит­ри­е­ви­ча Сыр­ко­ва, бла­го­че­сти­во­го стро­и­те­ля хра­мов и мо­на­сты­рей, свя­той Ам­вро­сий ос­но­вал оби­тель и храм в честь Рож­де­ства Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, что на Яро­слав­ском дво­ри­ще (тор­го­вая сто­ро­на Нов­го­ро­да, на пра­вом бе­ре­гу ре­ки Вол­хов), по со­сед­ству с хра­мом в честь свя­тых Жен-ми­ро­но­сиц. В этой же оби­те­ли он при­нял мо­на­ше­ский пост­риг с име­нем Ар­се­ний.

В об­ра­зе Ан­гель­ском еще бо­лее усу­гу­бил пре­по­доб­ный Ар­се­ний свой по­двиг, ибо все­го се­бя пре­дал люб­ви Бо­жи­ей, и жи­тель­ство его, по сло­ву апо­столь­ско­му, бы­ло со­кро­вен­но со Хри­стом в Бо­ге (Кол.3:3). Жизнь он вел са­мую стро­гую, до­во­ль­ство­вал­ся ма­лым; на те­ле но­сил вери­ги, ко­то­рые бы­ли при­кры­ты та­кой бед­ной и вет­хой одеж­дой, что ни­ка­кой бед­няк не по­за­рил­ся бы на нее. Угод­ник Бо­жий на­ря­ду со стро­гим по­стом и утруж­де­ни­ем пло­ти за­ни­мал­ся внут­рен­ним де­ла­ни­ем: его ум был по­сто­ян­но за­нят мо­лит­вой, со­про­вож­дав­шей­ся бла­го­дат­ным да­ром слез. В по­след­ние го­ды зем­ной жиз­ни пре­по­доб­ный Ар­се­ний жил в за­тво­ре в сво­ем мо­на­сты­ре. Из его очей по­сто­ян­но тек­ли сле­зы по­ка­я­ния, и пла­кал он так­же о сво­ей зем­ной от­чизне, про­ви­дя гроз­ные бе­ды, го­то­вые об­ру­шить­ся на гор­дых нов­го­род­цев за их без­за­ко­ния.

В 1570 го­ду царь Иоанн Гроз­ный пре­дал же­сто­кой каз­ни ты­ся­чи нов­го­род­цев. Узнав о пре­по­доб­ном Ар­се­нии, царь при­шел к нему с щед­ры­ми по­дар­ка­ми. Но свя­той не при­нял да­ров, упрек­нув ца­ря за же­сто­кость, стро­го го­во­ря: «Мно­гие непо­вин­ные ду­ши по­слал ты в Цар­ство Небес­ное». Ко­гда, со­би­ра­ясь в Псков, Иоанн Гроз­ный вновь при­шел к пре­по­доб­но­му Ар­се­нию и про­сил бла­го­сло­ве­ния на до­ро­гу, по­движ­ник ска­зал: «Зав­тра, го­су­дарь, го­тов и я в путь». Об­ра­до­вал­ся его го­тов­но­сти царь, но это бы­ло толь­ко та­ин­ствен­ное пред­ска­за­ние о собст­вен­ной кон­чине. На­ут­ро, при­об­щив­шись Свя­тых Хри­сто­вых Та­ин, пре­по­доб­ный Ар­се­ний пре­дал на мо­лит­ве чи­стую свою ду­шу Бо­гу 12 июля 1570 (1571) го­да.

По­греб­ли свя­то­го Ар­се­ния в том же за­тво­ре, где он со­вер­шал спа­си­тель­ный по­двиг. По­сле об­ре­те­ния нетлен­ных мо­щей пре­по­доб­но­го над ни­ми бы­ла по­стро­е­на ча­сов­ня, а за­тем де­ре­вян­ная цер­ковь в честь Рож­де­ства Хри­сто­ва. Со­хра­ни­лась за­пись 1634 го­да: «На тор­го­вой сто­роне, в мо­на­сты­ре Ар­се­нье­ве мо­щи пре­по­доб­но­го Ар­се­ния ле­жат под спу­дом; от мо­щей его при­хо­дя­щим с ве­рою ис­це­ле­ния бы­ва­ют. Тро­парь и кондак ему со­став­лен...». Не ра­нее 1701 го­да бы­ло на­пи­са­но жи­тие свя­то­го Ар­се­ния и со­став­ле­на ему служ­ба. 21 ян­ва­ря 1787 го­да нетлен­ные мо­щи по­движ­ни­ка бы­ли пе­ре­не­се­ны в Ки­рил­лов мо­на­стырь близ Нов­го­ро­да и по­ло­же­ны на юж­ной сто­роне со­бор­ной церк­ви во имя свя­ти­те­лей Афа­на­сия и Ки­рил­ла Алек­сан­дрий­ских (па­мять 18/31 ян­ва­ря). Там же был по­стро­ен и освя­щен в сен­тяб­ре 1793 го­да при­дел во имя пре­по­доб­но­го Ар­се­ния, а в 1812 го­ду устро­е­на но­вая по­зо­ло­чен­ная гроб­ни­ца. Па­мять пре­по­доб­но­го Ар­се­ния празд­но­ва­лась в оби­те­ли в пер­вое вос­кре­се­нье по­сле 18 ян­ва­ря, то есть по­сле хра­мо­во­го празд­ни­ка мо­на­сты­ря. В честь пре­по­доб­но­го Ар­се­ния был освя­щен так­же при­дел в хра­ме в честь Вла­ди­мир­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри в г. Рже­ве.

В древ­нем жи­тии пре­по­доб­ный Ар­се­ний на­зван юро­ди­вым Хри­ста ра­ди.

На дру­гой день по­сле Бла­го­ве­ще­ния Пре­чи­стой Де­вы Бо­го­ро­ди­цы Цер­ковь из­дав­на по­ста­но­ви­ла иеру­са­лим­ским уста­вом и уста­вом ве­ли­кой оби­те­ли свя­то­го Сав­вы празд­но­вать Со­бор свя­то­го Ар­хан­ге­ла Гав­ри­и­ла[1] осо­бым днем и пес­но­пе­ни­ем, по­чи­тая се­го ра­дост­но­го бла­го­вест­ни­ка. И по­ис­ти­не, осо­бо­го че­ство­ва­ния до­сто­ин тот, кто по­слу­жил та­ин­ству на­ше­го спа­се­ния, при­нес Пре­не­по­роч­ной Де­ве весть о во­пло­ще­нии Бо­га-Сло­ва в пре­чи­стой утро­бе Ее. Ес­ли за­слу­жен­ный по­сол и зем­но­го ца­ря, при­нес­ший в ка­кой-ни­будь го­род цар­ское ми­ло­сти­вое сло­во, при­нят бы­ва­ет все­ми граж­да­на­ми то­го го­ро­да с осо­бен­ною че­стью, то тем бо­лее долж­но по­чи­тать осо­бым празд­но­ва­ни­ем пре­чест­ней­ше­го посла Небес­но­го Ца­ря, ве­ли­чай­ше­го кня­зя Ан­гель­ско­го, при­шед­ше­го ко все­му ро­ду че­ло­ве­че­ско­му с пре­мно­го­мило­сти­вей­шим сло­вом, воз­ве­ща­ю­щим веч­ное на­ше спа­се­ние. И как ве­лик сей по­слан­ник, ко­то­рый сам преж­де от­крыл до­сто­ин­ство свое свя­то­му За­ха­рии: «Я Гав­ри­ил, пред­сто­я­щий пе­ред Бо­гом» (Лк.1:19), т.е. сто­я­щий бли­же дру­гих Ан­ге­лов к пре­сто­лу Бо­жию. Как в зем­ном цар­стве при­бли­жен­ней­ший к ца­рю са­нов­ник, бо­лее осве­дом­лен­ный о тай­тьфу! цар­ских, несрав­нен­но вы­ше дру­гих са­нов­ни­ков, бо­лее уда­лен­ных от ца­ря, – по­доб­но се­му и в Цар­стве Небес­ном свя­тые Ан­ге­лы, бли­же пред­сто­я­щие пред Бо­гом, яс­нее со­зер­ца­ю­щие тай­ны Бо­жии, си­я­ют боль­шею че­стью и сла­вою, чем дру­гие Ан­ге­лы низ­ших чи­нов.

Свя­щен­ное Пи­са­ние по­вест­ву­ет, что пред непри­ступ­ною сла­вою Бо­жи­ею все­гда пред­сто­ят семь Ан­ге­лов вы­со­чай­ше­го чи­на, на­чаль­ству­ю­щих кня­зей Ан­гель­ских. В кни­ге То­ви­та пи­шет­ся, что спут­ник юно­го То­вии воз­ве­стил о се­бе, что он один из се­ми свя­тых Ан­ге­лов, пред­сто­я­щих пред Бо­гом. И свя­той Иоанн Бо­го­слов в кни­ге От­кро­ве­ния сво­е­го вос­по­ми­на­ет о сих се­ми на­чаль­ству­ю­щих ан­ге­лах, го­во­ря: «Бла­го­дать вам и мир от То­го, Ко­то­рый есть и был и идет, и от се­ми ду­хов, на­хо­дя­щих­ся пред пре­сто­лом Его» (Откр.1:4). В чис­ле сих се­ми счи­та­ет­ся и Гав­ри­ил, вто­рым по чис­лу, а по­сле Ми­ха­и­ла пер­вым. Все они по име­нам ис­чис­ля­ют­ся так: Ми­ха­ил, Гав­ри­ил, Ра­фа­ил, Ури­ил, Се­ла­фи­ил, Иегу­ди­ил, Вара­хи­ил.

Ес­ли же кто спро­сит: по­че­му Бог не по­слал к Пре­чи­стой Де­ве пер­вей­ше­го по чи­ну из сво­их Ан­ге­лов – Ми­ха­и­ла, но вто­ро­го за ним Гав­ри­и­ла, – то­му да бу­дет из­вест­но, что сии семь выс­ших Ан­ге­лов все рав­ны по сво­е­му до­сто­ин­ству, и Ми­ха­ил есть пер­вый меж­ду ни­ми толь­ко по чис­лу. Каж­дый из них име­ет свое осо­бен­ное слу­же­ние. Ми­ха­ил – по­бе­ди­тель су­по­ста­тов; Гав­ри­ил – вест­ник Тайн Бо­жьих; Ра­фа­ил – врач неду­гов че­ло­ве­че­ских; Ури­ил, бу­дучи си­я­ни­ем ог­ня Бо­же­ствен­но­го, есть про­све­ти­тель по­тем­нен­ных; Се­ла­фи­ил – мо­лит­вен­ник, все­гда мо­ля­щий­ся Бо­гу о лю­дях и лю­дей воз­буж­да­ю­щий к мо­лит­ве; Иегу­ди­ил – про­слав­ля­ет Бо­га: его слу­же­ние в том, чтобы укреп­лять лю­дей, тру­дя­щих­ся в чем-ли­бо ра­ди сла­вы Бо­жи­ей и хо­да­тай­ство­вать о воз­да­я­нии за их по­дви­ги; Вара­хи­ил – раз­да­я­тель бла­го­сло­ве­ний Бо­жьих и хо­да­тай, ис­пра­ши­ва­ю­щий нам Бо­жии бла­го­де­я­ния.

Итак, Ми­ха­ил не был по­слан с бла­го­ве­сти­ем к Пре­свя­той Де­ве по­то­му, что его слу­же­ние дру­го­го ро­да: дер­жать все­гда об­на­жен­ный меч, опол­чать­ся про­тив вра­гов и про­го­нять их. По­слан же Гав­ри­ил, по­то­му что то свой­ствен­но его слу­же­нию – из­ве­щать та­ин­ства Бо­жии. Он воз­ве­щал свя­то­му про­ро­ку Да­ни­и­лу об осво­бож­де­нии лю­дей Бо­жи­их из пле­на Ва­ви­лон­ско­го и о вре­ме­ни при­ше­ствия Мес­сии; он же воз­ве­стил свя­то­му За­ха­рии о рож­де­нии Иоан­на Пред­те­чи от ма­те­ри неплод­ной. Он и свя­то­го про­ро­ка Мо­и­сея на­став­лял в пу­стыне при на­пи­са­нии Кни­ги Бы­тия, пе­ре­да­вая ему от­кро­ве­ния Бо­жии о пер­вых ро­дах и ле­тах, на­чи­ная от со­зда­ния ми­ра. Бла­го­че­сти­вое пре­да­ние сви­де­тель­ству­ет, что он бла­го­ве­стил свя­тым пра­вед­ным Иоаки­му и Анне о за­ча­тии Пре­чи­стой Бо­го­ро­ди­цы и был Пре­не­по­роч­ной От­ро­ко­ви­це Ан­ге­лом Хра­ни­те­лем от са­мо­го за­ча­тия и рож­де­ния Ее и пи­щу Ей при­но­сил во свя­тое свя­тых; он же по­се­му бла­го­ве­стил Ей и о за­ча­тии Сы­на Бо­жия. Кро­ме се­го, Гав­ри­ил был по­слан с бла­го­ве­сти­ем и по­то­му, что в са­мом его име­ни за­клю­чен пред­мет бла­го­вест­во­ва­ния. Имя Гав­ри­ил зна­чит «кре­пость Бо­жия», так­же «муж – Бог». Итак, са­мым име­нем сво­им бла­го­вест­ник озна­ча­ет, что Бог креп­кий, Вла­ды­ка во утро­бе Де­вы со­де­лы­ва­ет­ся со­вер­шен­ным че­ло­ве­ком (му­жем), т.е. яв­ля­ет­ся со­вер­шен­ным Бо­гом и со­вер­шен­ным че­ло­ве­ком, – со­вер­шен­ным не по воз­рас­ту те­лес­но­му, а по кре­по­сти и ра­зу­му. Дру­гие мла­ден­цы, за­ча­тые в утро­бах ма­те­рей, ни­че­го не ра­зу­ме­ют, и нет в них ни­ка­кой кре­по­сти, – на­про­тив, Мла­де­нец, за­ча­тый в де­ви­че­ской утро­бе Пре­бла­го­сло­вен­ной Ма­рии, с са­мо­го мгно­ве­ния за­ча­тия Сво­е­го об­ла­дал ра­зу­мом неис­по­вед­ным и кре­по­стью непо­бе­ди­мою, и по­то­му и в ма­лом те­ле был му­жем со­вер­шен­ным. Сие про­ви­дя, про­рок го­во­рит: «И при­сту­пил я к про­ро­чи­це, и она за­ча­ла и ро­ди­ла сы­на. И ска­зал мне Гос­подь: на­ре­ки ему имя: Ма­гер-ше­лал-хаш-баз. Ибо, преж­де неже­ли ди­тя бу­дет уметь вы­го­ва­ри­вать: отец мой, мать моя, при­мет до­бы­чи Са­ма­рий­ские и бо­гат­ства Да­мас­ка» (Ис.8:3-4). Это зна­чит, что Мла­де­нец, еще не мо­гу­щий го­во­рить, бу­дет уже иметь ве­ли­кую си­лу и кре­пость по­беж­дать вра­гов Сво­их. Пре­об­ра­зо­ва­ни­ем се­го слу­жи­ло са­мое имя Гав­ри­и­ла, ко­то­рое зна­чит: Муж – Бог, Креп­кий Бог. И сей Бог в са­мое вре­мя его бла­го­ве­ще­ния, на­и­ти­ем Свя­то­го Ду­ха, за­чал­ся в нетлен­ной дев­ствен­ной утро­бе. Свя­той Про­кл[2], Пат­ри­арх Ца­ре­град­ский, так о сем рас­суж­да­ет:

– Са­мое имя Ан­ге­ла чу­дес­но по сво­е­му зна­че­нию, ибо бла­го­ве­стив­ший Де­ве Ма­рии на­зы­ва­ет­ся Гав­ри­и­лом. Этим име­нем он пред­воз­ве­щал и пре­об­ра­зо­вал Бо­го­че­ло­ве­ка, име­ю­ще­го прий­ти в Мир. Гав­ри­ил зна­чит: Муж Креп­кий, или Муж – Бог, про­ис­хо­дит от сло­ва Га­вир, что зна­чит: креп­кий, или Бог, а в со­во­куп­но­сти обо­их ре­че­ний это сло­во озна­ча­ет: Муж – Бог. Из­древ­ле еще пред­воз­ве­стил сие Иере­мия, го­во­ря: «Гос­подь со­тво­рит на зем­ле нечто но­вое: же­на спа­сет му­жа» (Иер.31:22). Итак, вы­сок весь­ма сей по­слан­ник Бо­жий и по зна­че­нию сво­е­го име­ни, и по ро­ду сво­е­го слу­же­ния, а еще бо­лее по той тайне, от ве­ка со­кро­вен­ной и Ан­ге­лам недо­ве­до­мой, ко­то­рую ему пер­во­му от­крыл Бог и ко­то­рую он при­нес Пре­чи­стой Де­ве. И чем ве­ли­че­ствен­нее бы­ла сия тай­на во­че­ло­ве­че­ния Бо­жия, чем вы­ше она дру­гих тайн, чрез Гав­ри­и­ла же от­кры­тых преж­де свя­тым про­ро­кам, тем боль­шей че­сти с то­го вре­ме­ни спо­до­бил­ся он в сон­ме са­мих Ан­ге­лов, по­чи­та­е­мый ими как бли­жай­ший зри­тель внут­рен­ней­ших и без­вест­ней­ших тайн Бо­жи­их.

Цер­ков­ные учи­те­ли, осо­бен­но Ди­о­ни­сий Аре­о­па­гит[3], со­глас­но го­во­рят о тех се­ми выс­ших Ан­ге­лах, что они все­гда неот­ступ­но пред­сто­ят Бо­гу. Дру­гие Ан­ге­лы по­сы­ла­ют­ся на раз­лич­ные слу­же­ния, а сии, как при­бли­жен­ней­шие к Бо­гу, все­гда пре­бы­ва­ют у пре­сто­ла Бо­жия. Для воз­ве­ще­ния вы­со­чай­ших тайн Бо­жи­их и для яв­ле­ния боль­шей си­лы Бо­жи­ей и они так­же по­сы­ла­ют­ся, как го­во­рит свя­той апо­стол Па­вел: «Не все ли они суть слу­жеб­ные ду­хи, по­сы­ла­е­мые на слу­же­ние?» (Евр.1:14). Но ка­кое же яв­ле­ние си­лы Бо­жи­ей боль­ше и ка­кая тай­на вы­ше, как не тай­на во­пло­ще­ния Хри­сто­ва, недо­ве­до­мо­го, непо­сти­жи­мо­го, неска­зан­но­го. Итак, для воз­ве­ще­ния та­кой ве­ли­кой тай­ны по­до­ба­ло быть по­слан­ным и Ан­ге­лу ве­ли­ко­му, неот­ступ­но­му пред­сто­я­те­лю пре­сто­ла Бо­жия, бли­жай­ше­му зри­те­лю тайн Бо­жи­их, ка­ко­вым и был свя­той Гав­ри­ил.

До­стой­но вни­ма­ния и то, к ка­ко­му из де­вя­ти чи­нов ан­гель­ских в трех иерар­хи­ях при­над­ле­жит свя­той Гав­ри­ил. Неко­то­рые ду­ма­ют, что он на­хо­дит­ся в тре­тьей, низ­шей иерар­хии, и есть чи­но­на­чаль­ник сред­не­го чи­на меж­ду На­ча­ла­ми и Ан­ге­ла­ми, т.е. Ар­хан­гель­ско­го, опре­де­лен­но­го на воз­ве­ще­ние ве­ли­ких дел Бо­жи­их. Так ду­ма­ют ча­стью по­то­му, что он на­зы­ва­ет­ся Ар­хан­ге­лом, ча­стью по­то­му, что, как го­во­рит свя­той Ди­о­ни­сий, по­сы­ла­ют­ся на слу­же­ние не выс­шие Ан­ге­лы, пред­сто­я­щие близ пре­сто­ла Бо­жия, но толь­ко низ­шие Ан­ге­лы, на то при­став­лен­ные. Но до­сто­вер­нее то мне­ние, что свя­той Гав­ри­ил при­над­ле­жит к са­мо­му вы­со­чай­ше­му чи­ну Се­ра­фим­ско­му и не по­сы­ла­ет­ся в ме­нее важ­ных дей­стви­ях во­ли Бо­жи­ей, но по­сы­ла­ет­ся для воз­ве­ще­ния толь­ко ве­ли­чай­ших тайн Бо­жи­их, ка­ко­ва бы­ла тай­на во­пло­ще­ния Бо­жия, и Ар­хан­ге­лом он на­зы­ва­ет­ся от то­го ра­дост­но­го бла­го­ве­стия, ко­то­рое при­нес Пре­чи­стой Де­ве и ко­им он ис­пол­нил ра­до­сти не толь­ко Ее, но и вся­кое со­зда­ние, не толь­ко доль­нее (зем­ное), но и гор­нее (небес­ное), как о сем вос­пе­ва­ет свя­той Да­мас­кин[4]: «еди­но бо тор­же­ство обо­им воз­сия, егда без­п­лот­ный ра­дость те­бе при­не­се»[5]. А что свя­той Гав­ри­ил дол­жен быть при­чтен к Се­ра­фим­ско­му чи­ну, – узна­ем из то­го, что ни­ка­кой дру­гой чин не вос­хо­дит бли­же Се­ра­фи­мов к пре­сто­лу непри­ступ­ной сла­вы Бо­жи­ей, по нелож­но­му сви­де­тель­ству свя­то­го Ди­о­ни­сия. По осо­бо­му Бо­жию рас­по­ря­же­нию вся­кий чин Ан­гель­ский име­ет свое ме­сто: иные чи­ны бли­же, дру­гие да­лее, а Се­ра­фим­ский чин всех бли­же к Бо­гу, как го­во­рит о сем Ис­а­ия: «Ви­дел Гос­по­да, си­дя­ще­го на пре­сто­ле вы­со­ком и пре­воз­не­сен­ном, во­круг него сто­я­ли Се­ра­фи­мы, у каж­до­го из них по ше­сти крыл» (Ис.6:1-2).

А как свя­той Гав­ри­ил есть один из се­ми бли­жай­ших Ан­ге­лов, пред­сто­я­щих Бо­гу, то он и дол­жен быть чи­на Се­ра­фим­ско­го, вто­рой меж­ду Се­ра­фи­ма­ми. Со­глас­но с этим свя­той Ан­дрей Крит­ский на­зы­ва­ет его од­ним из чис­ла пер­вей­ших Ан­ге­лов, го­во­ря: «Од­но­му из пер­вей­ших Ан­ге­лов Бог по­веле­ва­ет воз­ве­стить Та­ин­ство. Ес­ли же он был из пер­вей­ших, то, ко­неч­но, из се­ми ду­хов, все­гда пред­сто­я­щих Бо­гу; и ес­ли из се­ми ду­хов, то из Се­ра­фи­мов. Ибо кто из Ан­ге­лов вы­ше Се­ра­фи­мов? Кто бли­же их к пре­сто­лу Бо­жию? Итак Гав­ри­ил есть Се­ра­фим, выс­ший в сем чине».

От­кры­ва­ет­ся сие еще и из то­го, что для ве­ли­ко­го де­ла Бо­жия над­ле­жа­ло и по­слать ве­ли­ко­го Ан­ге­ла. А так как во­пло­ще­ние Сло­ва бы­ло ве­ли­чай­шим из дел Бо­жи­их, то и по­слан был для воз­ве­ще­ния его выс­ший из ан­ге­лов, свя­той Гав­ри­ил, как пи­шет о сем свя­той Гри­го­рий Двое­слов[6]: «Для ис­пол­не­ния се­го ве­ли­ко­го слу­же­ния над­ле­жа­ло явить­ся и вы­со­чай­ше­му из Ан­ге­лов, ибо он воз­ве­ща­ет несрав­нен­но выс­шее всех. Ес­ли неко­гда для пре­льще­ния Евы при­шел глав­ный князь тьмы, то над­ле­жа­ло так­же и к Пре­чи­стой Де­ве явить­ся для бла­го­ве­ще­ния вер­хов­но­му кня­зю небес­но­го све­та, к пла­ме­не­ю­щей се­ра­фим­скою лю­бо­вью к Бо­гу Ма­рии над­ле­жа­ло и быть по­слан­ным Се­ра­фи­му».

Итак, бу­дем усерд­но чтить Гав­ри­и­ла, как на­чаль­ней­ше­го кня­зя в ли­ках Ан­гель­ских, как од­но­го из бли­жай­ших к Бо­гу се­ми Се­ра­фи­мов, как все­мир­но­го Ар­хан­ге­ла, воз­ве­стив­ше­го все­му ми­ру спа­се­ние; бу­дем чтить его бла­го­го­вей­ным по­кло­не­ни­ем и мо­лит­вен­ным пе­ни­ем, ра­дост­но со­вер­шая его па­мять и воз­да­вая ему бла­го­да­ре­ние за столь ве­ли­кие бла­го­де­я­ния его ро­ду че­ло­ве­че­ско­му, ка­кие он преж­де и ныне ока­зы­ва­ет, непре­стан­но мо­ля о нас во­пло­тив­ше­го­ся Бо­га. Мо­лит­ва­ми свя­то­го Ар­хан­ге­ла Гав­ри­и­ла да по­лу­чим мы все остав­ле­ние гре­хов!

О се­ми упо­мя­ну­тых здесь выс­ших Ан­ге­лах долж­но за­ме­тить, что толь­ко име­на че­ты­рех из них озна­че­ны в Свя­щен­ном Пи­са­нии. Так, в кни­ге Да­ни­и­ло­вой пи­шет­ся, что свя­той Ми­ха­ил по­мо­га­ет ев­ре­ям, то­гда еще бла­го­че­сти­вым чти­те­лям Бо­га (Дан.10:13); в по­сла­нии апо­сто­ла Иуды го­во­рит­ся, что он, спо­ря о те­ле Мо­и­сея с диа­во­лом, ска­зал ему: «Да за­пре­тит те­бе Гос­подь» (Иуд.1:9); Иоанн же Бо­го­слов в сво­ем От­кро­ве­нии пи­шет, что он сра­жал­ся со зми­ем. О свя­том Гав­ри­и­ле из­вест­но так­же из кни­ги Да­ни­и­ло­вой, что он от­кры­вал про­ро­ку в бу­ду­щем со­кро­вен­ней­шие тай­ны Бо­жии (Дан.8:16), и в Еван­ге­лии свя­то­го Лу­ки ска­за­но, что Гав­ри­ил бла­го­вест­во­вал За­ха­рии о за­ча­тии Пред­те­чи (Гос­под­ня), а Пре­чи­стой Де­ве Ма­рии – о во­пло­ще­нии Бо­га-Сло­ва (Лк.1). О свя­том Ра­фа­и­ле упо­ми­на­ет­ся в кни­ге То­ви­та, где ска­за­но, что он за­щи­щал мо­ло­до­го То­вию от неча­ян­ных на­па­стей в пу­ти, ото­гнал бе­са от де­ви­цы Сар­ры и воз­вра­тил зре­ние То­ви­ту (Тов.12:15). О свя­том Ури­и­ле пи­шет­ся в тре­тьей кни­ге Езд­ры, что он пред­ла­гал Езд­ре взве­сить «тя­жесть ог­ня» (3Езд.4:5).

О про­чих же трех Ан­ге­лах, хо­тя по­имен­но и не упо­мя­ну­то в Свя­щен­ном Пи­са­нии, од­на­ко, по ра­зу­ме­нию неко­то­рых бо­го­мыс­лен­ных тол­ков­ни­ков Бо­же­ствен­но­го Пи­са­ния, мож­но ду­мать, что Се­ла­фи­ил есть Ан­гел, явив­ший­ся Ага­ри в пу­стыне, ко­гда она в глу­бо­кой скор­би мо­ли­лась; он ска­зал ей: «Услы­шал Бог го­лос от­ро­ка (Быт.21:17) и сми­рен­ную твою мо­лит­ву». Имя Иегу­ди­ла усво­я­ют то­му Ан­ге­лу, ко­то­ро­го Гос­подь обе­щал по­слать из­ра­иль­тя­нам в пу­стыне, чтобы он до­вел их до обе­то­ван­ной зем­ли, воз­да­вая тем на­гра­ду хра­ня­щим за­по­ве­ди Бо­жии во сла­ву Гос­по­да (Исх.23:22-23). О Вара­хи­и­ле ду­ма­ют, что он был в чис­ле тех трех Ан­ге­лов, ко­то­рые яви­лись Ав­ра­аму у ду­ба Мамврий­ско­го, бла­го­сло­ви­ли Сар­ру раз­ре­ше­ни­ем ее утро­бы от неплод­ства и да­ро­ва­ни­ем сы­на Иса­а­ка и про­об­ра­зо­ва­ли Свя­тую Тро­и­цу: От­ца, и Сы­на, и Свя­то­го Ду­ха (Быт.18).

Сии свя­тые, выс­шие семь Ан­ге­лов, из ко­их Ми­ха­ил есть пер­вый, а Гав­ри­ил вто­рой, из­древ­ле бы­ли, по бла­го­че­сти­во­му ра­зу­ме­нию свя­той Церк­ви, изо­бра­жа­е­мы на ико­тьфу! и по­чи­та­е­мы со­зи­да­ни­ем во имя их хра­мов. О сем цер­ков­ная ис­то­рия по­вест­ву­ет сле­ду­ю­щее: Нече­сти­вый им­пе­ра­тор Дио­кли­ти­ан[7], же­сто­кий го­ни­тель хри­сти­ан­ства, строя для се­бя в древ­нем Ри­ме ка­мен­ные тер­мы[8], по­ве­лел взять мно­же­ство хри­сти­ан и по­сы­лал их на ту ра­бо­ту, под стро­гою и неми­ло­сер­дою стра­жею, ко­то­рая му­чи­ла и удру­ча­ла свя­тых. Там мож­но бы­ло ви­деть по несколь­ко ты­сяч свя­тых стра­даль­цев, кои ра­бо­та­ли, об­ли­ва­ясь по­том и кро­вью, и мно­же­ство их там бы­ло по­губ­ле­но ме­чом и раз­лич­ны­ми каз­ня­ми за Хри­ста. Та­ким об­ра­зом, по­сред­ством се­го тяж­ко­го тру­да со­зда­лось зда­ние столь огром­ное и пре­крас­ное, как бы цар­ские па­ла­ты. Ко­гда же, по про­ше­ствии мно­гих лет, эл­лин­ское нече­стие вме­сте с ца­ря­ми сво­и­ми по­гиб­ло, а хри­сти­ан­ство, со вступ­ле­ни­ем на пре­стол ца­рей хри­сти­ан­ских, вос­тор­же­ство­ва­ло по всей все­лен­ной – то­гда ве­ру­ю­щие, жив­шие в Ри­ме, взи­рая на пре­крас­ные тер­мы Дио­кли­ти­а­но­вы, вспом­ни­ли, что это зда­ние по­стро­е­но ру­ка­ми хри­сти­ан, и, очи­стив его от скверн язы­че­ских, об­ра­ти­ли его в храм хри­сти­ан­ский во имя се­ми глав­ных небес­ных ду­хов, Ар­хан­ге­лов и Ар­хи­стра­ти­гов Ан­гель­ских сил: Ми­ха­и­ла, Гав­ри­и­ла, Ра­фа­и­ла, Ури­и­ла, Се­ла­фи­и­ла, Иегу­ди­и­ла и Вара­хи­и­ла.

Ри­му ста­ли под­ра­жать и дру­гие го­ро­да, как-то: Неа­поль в Кам­па­нии[9] и Па­лер­мо в Си­ци­лии[10], где так­же со­зда­ны бы­ли ка­мен­ные церк­ви во имя сих се­ми на­чаль­ству­ю­щих Ан­ге­лов. Ли­ца их изо­бра­же­ны бы­ли на дос­ках ико­но­пи­сью и мо­за­и­че­скою ра­бо­тою на сте­тьфу! цер­ков­ных, и каж­дый из них от­ли­ча­ем был от про­чих осо­бен­ны­ми чер­та­ми, та­ин­ствен­но изо­бра­жав­ши­ми их неви­ди­мое слу­же­ние. Изо­бра­же­ния Ан­ге­лов бы­ли там сле­ду­ю­щие: Свя­той Ми­ха­ил изо­бра­жен был по­пи­ра­ю­щим но­га­ми Лю­ци­фе­ра[11] и дер­жа­щим в ле­вой ру­ке зе­ле­ную фини­ко­вую ветвь, а в пра­вой – ко­пье, на вер­ху ко­е­го – бе­лая хо­ругвь с вы­ткан­ным на ней крас­ным кре­стом[12]; Свя­той Гав­ри­ил изо­бра­жен был дер­жа­щим в пра­вой ру­ке фо­нарь с за­жжен­ною внут­ри све­чою, а в ле­вой – ка­мен­ное зер­ца­ло из зе­ле­но­го яс­пи­са, по ме­стам с крас­ны­ми кра­пи­на­ми[13]. Свя­той Ра­фа­ил изо­бра­жен дер­жа­щим в ле­вой ру­ке немно­го под­ня­тый со­суд с вра­чеб­ны­ми сред­ства­ми, пра­вою же – ве­ду­щим от­ро­ка То­вию, несу­ще­го пой­ман­ную в ре­ке Тиг­ре ры­бу[14]. Свя­той Ури­ил изо­бра­жен дер­жа­щим про­тив гру­ди в пра­вой ру­ке об­на­жен­ный меч, а в ле­вой, опу­щен­ной вниз, – пла­мень ог­нен­ный[15]. Свя­той Се­ла­фи­ил изо­бра­жен с ли­цом и оча­ми, скло­нен­ны­ми вниз, и с ру­ка­ми, при­жа­ты­ми к гру­ди, как то бы­ва­ет у че­ло­ве­ка, уми­лен­но мо­ля­ще­го­ся. Свя­той Иегу­ди­ил изо­бра­жен дер­жа­щим в пра­вой ру­ке зо­ло­той ве­нец, а в ле­вой бич из трех чер­ных ве­ре­вок с тре­мя кон­ца­ми[16]. Свя­той Вара­хи­ил изо­бра­жен несу­щим на гру­ди сво­ей на одеж­де бе­лые ро­зы[17].

Пре­по­доб­ный Ни­ко­дим Свя­то­го­рец, в Кре­ще­нии Ни­ко­лай, ро­дил­ся в 1748 го­ду на гре­че­ском ост­ро­ве Нак­со­се. В воз­расте 26 лет он при­шел на Свя­тую Го­ру Афон и там в мо­на­сты­ре Ди­о­ни­си­ат при­нял по­стриг с име­нем Ни­ко­дим.

Вна­ча­ле инок Ни­ко­дим нес по­слу­ша­ние чте­ца и пись­мо­во­ди­те­ля. Через 2 го­да по­сле его по­ступ­ле­ния в мо­на­стырь на Афон при­был мит­ро­по­лит Ко­ринф­ский Ма­ка­рий, ко­то­рый по­ру­чил мо­ло­до­му ино­ку под­го­тов­ку к из­да­нию ру­ко­пи­си «Доб­ро­то­лю­бие», най­ден­ной им в 1777 го­ду в Ва­то­пед­ском мо­на­сты­ре. Ра­бо­та над этой кни­гой яви­лась на­ча­лом мно­го­лет­них ли­те­ра­тур­ных тру­дов Ни­ко­ди­ма Свя­то­гор­ца. Вско­ре мо­ло­дой инок пе­ре­шел в Пан­то­кра­тор­ский скит, в по­слу­ша­ние к стар­цу Ар­се­нию Пе­ло­по­нес­су, под ру­ко­вод­ством ко­то­ро­го рев­ност­но изу­чал Свя­щен­ное Пи­са­ние и тво­ре­ния свя­тых от­цов. В 1783 го­ду пре­по­доб­ный Ни­ко­дим при­нял схи­му и шесть лет пре­бы­вал в со­вер­шен­ном без­мол­вии. Ко­гда на Афон вновь при­был мит­ро­по­лит Ко­ринф­ский Ма­ка­рий, он воз­ло­жил на пре­по­доб­но­го Ни­ко­ди­ма но­вое по­слу­ша­ние – ре­дак­ти­ро­ва­ние тво­ре­ний пре­по­доб­но­го Си­мео­на Но­во­го Бо­го­сло­ва. Пре­по­доб­ный Ни­ко­дим оста­вил по­двиг мол­чаль­ни­че­ства и опять за­нял­ся ли­те­ра­тур­ной ра­бо­той. С то­го вре­ме­ни до са­мой сво­ей кон­чи­ны он про­дол­жал рев­ност­но тру­дить­ся на этом по­при­ще.

Неза­дол­го до сво­ей кон­чи­ны пре­по­доб­ный Ни­ко­дим, утом­лен­ный книж­ны­ми тру­да­ми и ас­ке­ти­че­ски­ми по­дви­га­ми, пе­ре­шел на жи­тель­ство к иеро­мо­на­хам ико­но­пис­цам Сте­фа­ну и Нео­фи­ту Скур­те­ям (Ку­цо­вла­хам). Он упро­сил их за­нять­ся из­да­ни­ем сво­их тру­дов, че­го не мог уже сде­лать сам из-за бо­лез­нен­но­го со­сто­я­ния. Здесь, у Скур­те­ев, 1 июля 1809 го­да пре­по­доб­ный Ни­ко­дим мир­но ото­шел ко Гос­по­ду.

По сви­де­тель­ству совре­мен­ни­ков, пре­по­доб­ный Ни­ко­дим был прост, незло­бив, нес­тя­жа­те­лен и от­ли­чал­ся глу­бо­кой со­сре­до­то­чен­но­стью. Он об­ла­дал за­ме­ча­тель­ной па­мя­тью: Свя­щен­ное Пи­са­ние знал на­изусть, пом­ня да­же гла­вы, сти­хи и стра­ни­цы, мог на па­мять ци­ти­ро­вать очень мно­гое из тво­ре­ний свя­тых от­цов.

Ли­те­ра­тур­ные тру­ды стар­ца Ни­ко­ди­ма раз­но­об­раз­ны. Им на­пи­са­ны пре­ди­сло­вие к «Доб­ро­то­лю­бию» и крат­кие жи­тия по­движ­ни­ков. Из ас­ке­ти­че­ских на­став­ле­ний по­движ­ни­ка осо­бен­но из­вест­на кни­га «Неви­ди­мая брань», пе­ре­ве­ден­ная на рус­ский язык ве­ли­ким бо­го­сло­вом-ас­ке­том епи­ско­пом Фе­о­фа­ном За­твор­ни­ком (М., 1886; изд. 5. М., 1912). За­ме­ча­те­лен труд по­движ­ни­ка «Уче­ние об ис­по­ве­ди» (Ве­не­ция, 1804, 1818), за­кан­чи­ва­ю­щий­ся про­ник­но­вен­ным «Сло­вом о по­ка­я­нии». Ин­те­рес­на кни­га пре­по­доб­но­го «Бла­го­нра­вие хри­сти­ан», из­дан­ная в Ве­не­ции в 1803 го­ду. Ве­ли­ки за­слу­ги свя­то­го и в об­ла­сти из­да­ния бо­го­слу­жеб­ных книг. В 1796 го­ду он опуб­ли­ко­вал из­вле­чен­ные из афон­ских ру­ко­пис­ных со­бра­ний 62 ка­но­на Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­це под на­зва­ни­ем «Ве­нец Прис­но­де­вы» (Ве­не­ция, 1796, 1846).

Пре­по­доб­ный Ни­ко­дим под­го­то­вил из­да­ние но­вой ре­дак­ции «Пи­да­ли­о­на» – гре­че­ской «Корм­чей кни­ги», со­дер­жа­щей пра­ви­ла свя­тых апо­сто­лов, свя­тых Все­лен­ских и По­мест­ных Со­бо­ров и свя­тых от­цов.

Боль­шое вни­ма­ние пре­по­доб­ный уде­лял агио­гра­фии, о чем сви­де­тель­ству­ют та­кие его тру­ды, как «Но­вый из­бор жи­тий свя­тых» (Ве­не­ция, 1803) и из­дан­ная уже по­сле его кон­чи­ны кни­га «Но­вый Си­нак­сарь» в 3-х то­мах (Ве­не­ция, 1819). Им осу­ществ­лен пе­ре­вод с древ­не­гре­че­ско­го на но­во­гре­че­ский язык «Тол­ко­ва­ния По­сла­ний свя­то­го апо­сто­ла Пав­ла» ар­хи­епи­ско­па Бол­гар­ско­го Фе­о­фи­лак­та. Сам свя­той Ни­ко­дим на­пи­сал тол­ко­ва­ние се­ми Со­бор­ных По­сла­ний (из­да­но так­же в Ве­не­ции в 1806 и 1819 гг.).

Пре­по­доб­ный Ни­ко­дим из­ве­стен и как тво­рец и тол­ко­ва­тель свя­щен­ных пес­но­пе­ний. Им со­став­ле­ны (при­ня­тые в Рус­ской Церк­ви) ка­нон в честь ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри Ско­ро­по­слуш­ни­цы, а так­же «Служ­ба Пре­по­доб­ным и Бо­го­нос­ным от­цем, во Афоне пост­ни­че­ски про­си­яв­шим» («Пра­во­слав­ный цер­ков­ный ка­лен­дарь на 1976 г.», с. 61), «Еор­то­дро­ми­он или изъ­яс­не­ние пе­сен­ных ка­но­нов, ко­то­рые по­ют­ся на­ка­нуне Гос­под­ских и Бо­го­ро­дич­ных празд­ни­ков» (Ве­не­ция, 1836), «Но­вая Ле­стви­ца, или тол­ко­ва­ние 75-ти сте­пен­ных пес­ней Ок­то­и­ха» (Кон­стан­ти­но­поль, 1844).

Князь Вла­ди­мир был сы­ном Свя­то­сла­ва от древ­лян­ской княж­ны Ма­лу­ши. Ро­дил­ся он в 963 го­ду. Вос­пи­ты­вал Вла­ди­ми­ра брат его ма­те­ри, языч­ник Доб­ры­ня. В 972 го­ду князь Вла­ди­мир стал пра­вить Нов­го­ро­дом. В 980 г. в раз­гар вой­ны меж­ду бра­тья­ми Вла­ди­мир по­шел на Ки­ев, в ко­то­ром кня­жил его стар­ший брат Яро­полк. По­бе­див бра­та, Вла­ди­мир стал пра­вить в Ки­е­ве. Он за­во­е­вал Га­ли­цию, сми­рил вя­ти­чей, во­е­вал с пе­че­не­га­ми, рас­про­стра­нил пре­де­лы сво­ей дер­жа­вы от Бал­тий­ско­го мо­ря на се­ве­ре до ре­ки Буг на юге. У него бы­ло пять жен и мно­го­чис­лен­ные на­лож­ни­цы. На Ки­ев­ских го­рах он уста­но­вил идо­лов, ко­то­рым ста­ли при­но­сить че­ло­ве­че­ские жерт­вы. То­гда по­гиб­ли за Хри­ста ва­ря­ги Фе­о­дор и Иоанн. Об­сто­я­тель­ства их смер­ти про­из­ве­ли на Вла­ди­ми­ра силь­ное впе­чат­ле­ние, и он на­чал со­мне­вать­ся в ис­тин­но­сти язы­че­ской ве­ры.

По при­гла­ше­нию кня­зя в Ки­ев при­хо­ди­ли про­по­вед­ни­ки из раз­ных стран: по­слы от бол­гар-му­суль­ман, жив­ших за Вол­гой, нем­цы-ла­ти­няне, иудеи и гре­ки. Князь рас­спра­ши­вал об их ве­ре, и каж­дый пред­ла­гал ему свою ве­ру. Но са­мое силь­ное впе­чат­ле­ние про­из­вел на него пра­во­слав­ный гре­че­ский про­по­вед­ник, ко­то­рый в за­клю­че­ние сво­ей бе­се­ды по­ка­зал ему кар­ти­ну Страш­но­го су­да. По со­ве­ту бо­яр Вла­ди­мир от­пра­вил де­сять муд­рых му­жей, чтобы ис­пы­тать на ме­сте, чья ве­ра луч­ше. Ко­гда эти рус­ские по­слы при­бы­ли в Кон­стан­ти­но­поль, то ве­ли­ко­ле­пие Со­фий­ско­го хра­ма, строй­ное пе­ние при­двор­ных пев­чих и тор­же­ствен­ность пат­ри­ар­шей служ­бы тро­ну­ли их до глу­би­ны ду­ши: «Мы не зна­ли, – го­во­ри­ли они по­том Вла­ди­ми­ру, – на зем­ле мы сто­я­ли или на небе». А бо­яре тут же ему за­ме­ти­ли: «Ес­ли бы ве­ра гре­че­ская не бы­ла луч­ше дру­гих вер, не при­ня­ла бы ее баб­ка твоя Оль­га – муд­рей­шая из лю­дей».

Вла­ди­мир ре­шил кре­стить­ся, но не хо­тел под­чи­нять Русь гре­кам. По­это­му вско­ре по­сле воз­вра­ще­ния по­слов Вла­ди­мир по­шел вой­ной на гре­ков и взял апельсинка­со­нес. От­сю­да он от­пра­вил по­слов в Кон­стан­ти­но­поль к им­пе­ра­то­рам Ва­си­лию и Кон­стан­ти­ну с тре­бо­ва­ни­ем ру­ки сест­ры их, ца­рев­ны Ан­ны. Те от­ве­ча­ли ему, что ца­рев­на мо­жет быть же­ной толь­ко хри­сти­а­ни­на. То­гда Вла­ди­мир объ­явил, что же­ла­ет при­нять хри­сти­ан­скую ве­ру. Но преж­де, чем неве­ста при­бы­ла в апельсинка­со­нес, Вла­ди­мир был по­ра­жен сле­по­той.

В та­ком со­сто­я­нии, по­доб­но апо­сто­лу Пав­лу, он по­знал свою ду­хов­ную немощь и при­го­то­вил­ся к ве­ли­ко­му та­ин­ству воз­рож­де­ния. Ца­рев­на, при­быв­шая в апельсинка­со­нес, по­со­ве­то­ва­ла ему по­спе­шить с Кре­ще­ни­ем. Вла­ди­мир кре­стил­ся (988 г.) и был на­име­но­ван Ва­си­ли­ем. При вы­хо­де из ку­пе­ли он про­зрел ду­шев­ны­ми и те­лес­ны­ми оча­ми и в из­быт­ке ра­до­сти вос­клик­нул: «Те­перь я по­знал ис­тин­но­го Бо­га!».

Воз­вра­тив­шись в Ки­ев в со­про­вож­де­нии кор­сун­ских и гре­че­ских свя­щен­ни­ков, Вла­ди­мир преж­де все­го пред­ло­жил кре­стить­ся сво­им две­на­дца­ти сы­но­вьям, и они кре­сти­лись в од­ном ис­точ­ни­ке, из­вест­ном в Ки­е­ве под име­нем Кре­ща­ти­ка. Вслед за ни­ми кре­сти­лись мно­гие бо­яре. Меж­ду тем Вла­ди­мир при­сту­пил к ис­треб­ле­нию идо­лов, и глав­ный из них, идол Пе­рун, был при­вя­зан к кон­ско­му хво­сту, с по­ру­га­ни­ем со­вле­чен с го­ры и бро­шен в Днепр. За низ­вер­же­ни­ем идо­лов по­сле­до­ва­ло огла­ше­ние на­ро­да еван­гель­ской про­по­ве­дью. Хри­сти­ан­ские свя­щен­ни­ки со­би­ра­ли на­род и на­став­ля­ли его в свя­той ве­ре. На­ко­нец, свя­той Вла­ди­мир объ­явил в Ки­е­ве, чтобы все жи­те­ли, бо­га­тые и убо­гие, яви­лись в опре­де­лен­ный день на ре­ку для при­ня­тия Кре­ще­ния. Ки­ев­ляне спе­ши­ли ис­пол­нить во­лю кня­зя, рас­суж­дая так: «Ес­ли бы но­вая ве­ра не бы­ла луч­ше, то князь и бо­яре ее бы не при­ня­ли».

В на­зна­чен­ный день жи­те­ли Ки­е­ва со­бра­лись на бе­рег Дне­пра. Сю­да явил­ся сам Вла­ди­мир с хри­сти­ан­ски­ми свя­щен­ни­ка­ми. Все ки­ев­ляне во­шли в ре­ку, кто по шею, кто по грудь; взрос­лые дер­жа­ли на ру­ках мла­ден­цев; свя­щен­ни­ки на бе­ре­гу чи­та­ли мо­лит­вы, а свя­той Вла­ди­мир, объ­ятый вос­тор­гом, мо­лил­ся Бо­гу и по­ру­чал Ему се­бя и свой на­род.

По­сле Ки­е­ва и его окрест­но­стей свя­тая ве­ра бы­ла на­саж­де­на в Нов­го­ро­де. Пер­вый ки­ев­ский мит­ро­по­лит Ми­ха­ил в 990 г. при­был сю­да с ше­стью епи­ско­па­ми в со­про­вож­де­нии Доб­ры­ни, дя­ди свя­то­го Вла­ди­ми­ра. Сна­ча­ла нис­про­верг­ли идо­ла Пе­ру­на, как и в Ки­е­ве, вла­чи­ли по зем­ле и вверг­ли в ре­ку Вол­хов; по­сле это­го огла­ша­ли и кре­сти­ли на­род. Из Нов­го­ро­да мит­ро­по­лит Ми­ха­ил в со­про­вож­де­нии че­ты­рех епи­ско­пов и Доб­ры­ни при­был в Ро­стов и здесь кре­стил мно­гих, ру­ко­по­ло­жил пре­сви­те­ров и воз­двиг храм. Впро­чем, язы­че­ство дол­го дер­жа­лось в Ро­сто­ве, так что пер­вые два епи­ско­па Ро­стов­ские, свя­тые Фе­о­дор и Ила­ри­он, по­сле мно­гих уси­лий в борь­бе с язы­че­ством вы­нуж­де­ны бы­ли оста­вить свою ка­фед­ру. Для ис­ко­ре­не­ния язы­че­ства и утвер­жде­ния свя­той ве­ры мно­го здесь по­тру­ди­лись свя­тые епи­ско­пы Леон­тий и Ис­а­ия и пре­по­доб­ный Ам­вро­сий, ар­хи­манд­рит ос­но­ван­ной им Ро­стов­ской оби­те­ли.

В 992 го­ду свя­тая ве­ра бы­ла на­саж­де­на в Суз­даль­ском крае. Сю­да при­был свя­той князь Вла­ди­мир с дву­мя епи­ско­па­ми. Суз­даль­цы охот­но кре­сти­лись.

Де­ти свя­то­го Вла­ди­ми­ра, ко­то­рым он раз­дал уде­лы, за­бо­ти­лись о рас­про­стра­не­нии и утвер­жде­нии хри­сти­ан­ства в под­власт­ных ему об­ла­стях. Так в Х ве­ке, кро­ме Ки­е­ва, Нов­го­ро­да, Ро­сто­ва и Суз­да­ля свя­тая ве­ра бы­ла на­саж­де­на в го­ро­дах Му­ро­ме, По­лоц­ке, Вла­ди­ми­ре Во­лын­ском, Смо­лен­ске, Пско­ве, Луц­ке, Тму­та­ра­ка­ни и в зем­ле древ­лян­ской. Впо­след­ствии в пре­де­лах стра­ны вя­ти­чей (в даль­ней­шем Кур­ская, Ор­лов­ская, Туль­ская и Ка­луж­ская гу­бер­нии) мно­го по­тру­дил­ся для еван­гель­ской про­по­ве­ди пре­по­доб­ный Кук­ша, инок Пе­чер­ской оби­те­ли, ко­то­рый при­нял от языч­ни­ков му­че­ни­че­скую смерть.

Во­об­ще хри­сти­ан­ская ве­ра в пер­вое вре­мя рас­про­стра­ня­лась пре­иму­ще­ствен­но око­ло Ки­е­ва и по ве­ли­ко­му вод­но­му пу­ти от Ки­е­ва до Нов­го­ро­да. От Нов­го­ро­да она рас­про­стра­ни­лась по волж­ско­му пу­ти. Под вли­я­ни­ем пра­во­слав­ной ве­ры сла­вян­ские пле­ме­на ста­ли объ­еди­нять­ся в еди­ное го­су­дар­ство.

Успеш­но­му рас­про­стра­не­нию ве­ры Хри­сто­вой сре­ди рус­ско­го на­ро­да со­дей­ство­ва­ло в осо­бен­но­сти то, что она рас­про­стра­ня­лась боль­шей ча­стью мир­ны­ми сред­ства­ми – про­по­ве­дью, убеж­де­ни­ем (а не ог­нем и ме­чом, как это неред­ко де­ла­лось ри­мо-ка­то­ли­ка­ми) и, при­том, бла­го­да­ря тру­дам свя­тых Ки­рил­ла и Ме­фо­дия, на род­ном сла­вян­ском язы­ке.

От рус­ских пра­во­слав­ная ве­ра Хри­сто­ва про­ник­ла в сре­ду ино­род­цев, жив­ших по со­сед­ству и на окра­и­тьфу! Ру­си. Так, в X–XIII ве­ках на­ча­ли при­ни­мать кре­ще­ние неко­то­рые из фин­ских пле­мен (ижо­ра и ко­ре­ла), чудь, че­ре­ми­сы и во­тя­ки, ино­род­цы Во­ло­год­ско­го края и др. В на­ча­ле XIII ве­ка воз­двиг­нут был на бе­ре­гах Вол­ги и Оки Ниж­ний Нов­го­род как креп­кий оплот пра­во­сла­вия сре­ди ино­род­цев По­вол­жья и сред­ней по­ло­сы Рос­сии.

На за­па­де Рос­сии рас­про­стра­не­ние пра­во­слав­ной ве­ры встре­ти­лось с дру­гим силь­ным вли­я­ни­ем, ко­то­рое шло от Ри­мо-ка­то­ли­че­ской церк­ви. В Фин­лян­дии про­по­ве­до­ва­ли ла­тин­ские мис­си­о­не­ры из Шве­ции. На юг от Фин­ско­го за­ли­ва сна­ча­ла утвер­ди­лось пра­во­сла­вие, но впо­след­ствии сю­да про­ник­ли ла­тин­ские мис­си­о­не­ры из Да­нии. В кон­це ХII ве­ка в Ли­во­нии ос­но­вал­ся ла­тин­ский ор­ден ме­че­нос­цев, ко­то­рый про­ти­во­дей­ство­вал и рус­ско­му вли­я­нию, и успе­хам пра­во­сла­вия. В Лит­ве пра­во­слав­ная ве­ра ста­ла рас­про­стра­нять­ся еще в XII ве­ке из со­сед­них рус­ских по­се­ле­ний. В XIII ве­ке, ко­гда ли­тов­ские кня­зья овла­де­ли рус­ски­ми го­ро­да­ми Но­во­груд­ком, Сло­ни­мом, Бре­стом, неко­то­рые из них при­ня­ли Кре­ще­ние.

Успе­хам свя­той ве­ры в осо­бен­но­сти спо­соб­ство­ва­ла в XIV ве­ке му­че­ни­че­ская кон­чи­на за нее трех при­двор­ных вель­мож ли­тов­ско­го кня­зя Оль­гер­да (сы­на Ге­ди­ми­на, ос­но­ва­те­ля Ли­тов­ско­го кня­же­ства), а имен­но – свя­тых Ан­то­ния, Иоан­на и Ев­ста­фия. Но в кон­це то­го же ве­ка Лит­ва и под­чи­нен­ная ей пра­во­слав­ная За­пад­ная Русь со­еди­ни­лись с ка­то­ли­че­ской Поль­шей. По­сле это­го боль­шие уси­лия Рим­ских Пап на­прав­ля­ют­ся к то­му, чтобы, во-пер­вых, от­де­лить юго-за­пад­ные епар­хии от еди­ной Рос­сий­ской церк­ви, а во-вто­рых, вве­сти здесь так на­зы­ва­е­мую Ли­тов­скую унию.

Ко­гда пер­сы взя­ли зна­ме­ни­тый в Аф­ри­ке го­род Кар­фа­ген[1] и мно­же­ство жи­те­лей от­ве­ли в плен, в это вре­мя вме­сте с дру­ги­ми плен­ни­ка­ми из это­го го­ро­да бы­ла взя­та и та ма­лень­кая де­воч­ка, о ко­то­рой бу­дем го­во­рить, бла­жен­ная Иулия, дочь од­но­го зна­ме­ни­то­го че­ло­ве­ка Анал­со­на; она бы­ла от­ве­зе­на в па­ле­стин­скую Си­рию и про­да­на в раб­ство од­но­му куп­цу, нече­сти­во­му языч­ни­ку. Де­воч­ка, хо­тя бы­ла и у невер­но­го гос­по­ди­на, од­на­ко креп­ко дер­жа­лась свя­той ве­ры во Хри­ста, в ко­то­рой ро­ди­лась, и хри­сти­ан­ских доб­рых обы­ча­ев, ко­то­рые усво­и­ла с мла­ден­че­ства, – ча­сто мо­ли­лась и по­сти­лась. Став­ши де­ви­цей, она тща­тель­но со­блю­да­ла се­бя в чи­сто­те, жи­ла це­ло­муд­рен­но и в стро­гом воз­дер­жа­нии и вер­но слу­жи­ла сво­е­му гос­по­ди­ну, по сло­ву апо­сто­ла: «В про­сто­те серд­ца ва­ше­го, не с ви­ди­мою толь­ко услуж­ли­во­стью, как че­ло­ве­ко­угод­ни­ки» (Еф.6:5-6), но как бы пред оча­ми Бо­жи­и­ми, ис­пол­няя с бла­го­ра­зу­ми­ем все по­ру­чен­ные ей де­ла, ко­то­рые не бы­ли про­тив­ны Бо­гу и ее це­ло­муд­рен­ной жиз­ни, а что бы­ло про­тив­но, к то­му ни­кто не мог ее при­ну­дить. Гос­по­дин ее уси­лен­но при­нуж­дал ее от­речь­ся от Хри­ста и скло­нял ее нече­сти­во жить по их язы­че­ским обы­ча­ям; но ни­ка­ки­ми угро­за­ми нель­зя бы­ло скло­нить ее к то­му, по­то­му что она го­то­ва бы­ла ско­рее уме­реть, чем от­сту­пить от Хри­ста или ли­шить­ся сво­е­го це­ло­муд­рия. И уже хо­тел по­гу­бить ее хо­зя­ин ее, но ви­дя, что она вер­но слу­жит и усерд­но ра­бо­та­ет, по­ща­дил ее и удив­лял­ся ее доб­ро­му нра­ву, кро­то­сти, сми­ре­нию и стро­го­му пост­ни­че­ству; он ви­дел, что она по­сти­лась каж­дый день, кро­ме суб­бо­ты и вос­кре­се­нья, сво­бод­ное же от ра­бо­ты вре­мя про­во­ди­ла не в празд­но­сти и по­кое, а или в теп­лых мо­лит­вах к Бо­гу, или же в чте­нии книг, че­му она на­учи­лась в дет­стве; ред­ко ко­гда и но­чью она ло­жи­лась спать. На вид она все­гда бы­ла блед­ная, су­хая, из­мож­ден­ная от тру­дов и воз­дер­жа­ния. Удив­лял­ся весь­ма это­му ее хо­зя­ин и, ви­дя, что она по­сту­па­ет всё так же, на­чал жа­леть ее, лю­бить и ува­жать: это Бог, оте­че­ски обе­ре­гая угод­ни­цу Свою, свя­тую Иулию, пре­кло­нял на ми­лость к ней же­сто­кое серд­це невер­но­го че­ло­ве­ка. Ей бы­ло уже бо­лее два­дца­ти лет, ко­гда хо­зя­ин ее – он был ку­пец – за­ду­мал плыть со мно­ги­ми то­ва­ра­ми в Гал­лию. Он взял с со­бою и вер­ную ра­бы­ню свою Иулию, так как ви­дел, что его иму­ще­ство уве­ли­чи­ва­ет­ся под ее при­смот­ром: Бог бла­го­сло­вил за нее дом то­го куп­ца (как неко­гда в Егип­те дом Пен­те­ф­рия ра­ди Иоси­фа (Быт.39:5). По­это­му-то вме­сте со сво­и­ми бо­га­ты­ми то­ва­ра­ми он взял и ра­бу свою, а ско­рее Хри­сто­ву, ко­то­рая бы­ла до­ро­же вся­ко­го то­ва­ра, и от­пра­вил­ся в пла­ва­ние. Он при­стал к ост­ро­ву Кор­си­ке[2], ми­мо ко­то­ро­го плыл. Хо­тя на этом ост­ро­ве бы­ли и хри­сти­ан­ские го­ро­да, но нема­ло бы­ло и языч­ни­ков, и ко­гда ку­пец этот при­стал к то­му ост­ро­ву, то уви­дел близ при­ста­ни сбо­ри­ще сво­их еди­но­вер­цев языч­ни­ков, со­вер­шав­ших празд­не­ство и при­но­сив­ших жерт­вы бе­сам. Он вы­шел к ним со все­ми слу­га­ми, ку­пил жир­но­го бы­ка, при­нес вме­сте с языч­ни­ка­ми сквер­ную жерт­ву, и на­ча­ли все есть, пить и ве­се­лить­ся. Свя­тая же Иулия оста­лась на ко­раб­ле и в глу­бине серд­ца взды­ха­ла и пла­ка­ла, скор­бя о за­блуж­де­нии и по­ги­бе­ли этих лю­дей.

Один из сбо­ри­ща то­го при­шел на ко­рабль, уви­дел Иулию, де­ви­цу пла­чу­щую и взды­ха­ю­щую, узнал, что она хри­сти­ан­ка, по­шел и ска­зал тай­но на­чаль­ни­ку то­го сбо­ри­ща, за­ве­до­вав­ше­му жерт­во­при­но­ше­ни­я­ми:

– На при­став­шем ко­раб­ле есть де­вуш­ка, ко­то­рая ху­лит на­ших бо­гов и осуж­да­ет нас за то, что мы при­но­сим им жерт­вы.

Тот­час на­чаль­ник это­го нече­сти­во­го сбо­ри­ща спро­сил па­ле­стин­ско­го куп­ца:

– По­че­му не все твои лю­ди при­шли с ко­раб­ля на наш празд­ник и жерт­во­при­но­ше­ние?

На от­вет куп­ца, что при­шли все, на­чаль­ник воз­ра­зил:

– Я слы­шу, что на тво­ем ко­раб­ле есть ка­кая-то де­вуш­ка, ко­то­рая бра­нит и ху­лит бо­гов на­ших.

Ку­пец от­ве­чал:

– Ты го­во­ришь о мо­ей ра­быне? Да ни­ко­им об­ра­зом я не мог ее от­вра­тить от хри­сти­ан­ско­го за­блуж­де­ния и скло­нить к на­шей ве­ре, ни лас­ка­ми, ни угро­за­ми; и ес­ли б она не бы­ла вер­на мне и так усерд­на в ра­бо­те, дав­но бы я по­гу­бил ее раз­ны­ми му­ка­ми.

На­чаль­ник ска­зал ему:

– За­ставь ее те­перь по­кло­нить­ся вме­сте с на­ми бо­гам и при­нять уча­стие в жерт­во­при­но­ше­нии; или я дам те­бе вме­сто нее че­ты­рех сво­их ра­бынь, или возь­ми ее сто­и­мость день­га­ми, толь­ко дай мне ее, и я за­став­лю ее по­кло­нить­ся на­шим бо­гам.

Ку­пец от­ве­тил:

– Я те­бе ска­зал, что невоз­мож­но ее при­ну­дить к это­му, по­то­му что она ско­рее пред­по­чтет уме­реть, чем от­речь­ся от сво­ей ве­ры. И про­дать ее те­бе нель­зя: ес­ли б ты да­вал мне за нее всё свое иму­ще­ство, то и это не срав­ни­лось бы с ее служ­бой; дей­стви­тель­но, она очень вер­на, и име­ние мое уве­ли­чи­ва­ет­ся в ее ру­ках; я по­это­му всё по­ру­чил ей.

На­чаль­ник же сбо­ри­ща, по­со­ве­то­вав­шись тай­но со сво­и­ми людь­ми, устро­ил ра­ди го­стей еще боль­шее пир­ше­ство и силь­но на­по­ил ви­ном куп­ца, хо­зя­и­на Иулии. На­пив­шись, он креп­ко за­снул, за­сну­ли так­же от ви­на и все, кто бы­ли с ним. То­гда нече­сти­вые языч­ни­ки с то­го ост­ро­ва по­спе­ши­ли на ко­рабль, вы­ве­ли свя­тую Иулию на зем­лю и при­ве­ли к на­чаль­ни­ку сво­е­му. И ска­зал ей на­чаль­ник:

– Де­вуш­ка, при­не­си жерт­ву бо­гам, я дам за те­бя тво­е­му гос­по­ди­ну вы­куп, ка­кой он по­про­сит, и от­пу­щу те­бя на сво­бо­ду.

Свя­тая от­ве­ча­ла:

– Моя сво­бо­да в том, чтоб слу­жить Хри­сту, Ко­то­ро­му я и слу­жу каж­дый день чи­стой сво­ей со­ве­стью; а ва­ше­го за­блуж­де­ния я гну­ша­юсь!

То­гда на­чаль­ник ве­лел бить ее по ла­ни­там. И ска­за­ла му­че­ни­ца:

– Ес­ли Гос­подь мой Иисус Хри­стос пре­тер­пел за ме­ня удар по ще­ке и пле­ва­ние в ли­цо, то раз­ве я не пре­терп­лю то­го же за Него! пусть бьют за Него ме­ня по ще­кам, вме­сто же плев­ков пусть те­кут по мо­е­му ли­цу сле­зы!

Му­чи­тель ве­лел тер­зать ее за во­ло­сы, раз­деть до­на­га и бить же­сто­ко по все­му те­лу. А му­че­ни­ца, по­ка ее би­ли, гром­ко го­во­ри­ла:

– Я ис­по­ве­дую То­го, Ко­то­ро­го би­ли ра­ди ме­ня! Вла­ды­ка мой пре­тер­пел тер­но­вый ве­нец и рас­пя­тие на Кре­сте. Пусть же и я, ра­ба Его, бу­ду участ­ни­цею и под­ра­жа­тель­ни­цею Его стра­да­ни­ям, чтоб про­сла­вить­ся мне с Ним во Цар­ствии Его!

По­том му­чи­тель ве­лел от­ре­зать ей де­ви­че­ские гру­ди; она же му­же­ствен­но пе­ре­но­си­ла все эти лю­тые му­ки ра­ди люб­ви ко Хри­сту. Му­чи­тель же­лая по­ско­рей по­гу­бить ее, по­ка не проснет­ся ее гос­по­дин, ве­лел на­ско­ро сде­лать крест и рас­пять на нем му­че­ни­цу, как неко­гда иудеи рас­пя­ли Хри­ста. И упо­до­би­лась свя­тая Иулия в стра­да­нии сво­ем за Хри­ста Са­мо­му рас­пя­то­му Хри­сту Гос­по­ду, спо­до­бив­шись быть рас­пя­той за Него на кре­сте.

Ко­гда она ви­се­ла на кре­сте и бы­ла уже близ­ка к смер­ти, проснул­ся ее гос­по­дин и, лишь уви­дел ее рас­пя­тую, – ка­кая ве­ли­кая жа­лость на­пол­ни­ла серд­це его! но ни­чем по­мочь бы­ло нель­зя: неве­ста Хри­сто­ва бы­ла уже при по­след­нем из­ды­ха­нии. Ко­гда же свя­тая ду­ша ее осво­бо­ди­лась от те­лес­ных уз, то все ви­де­ли, как из уст ее вы­ле­те­ла го­луб­ка бе­лее сне­га и уле­те­ла вверх, к небу; кро­ме то­го, му­чив­шие ее ви­де­ли Ан­ге­лов; и на­пал на всех ве­ли­кий страх; все бе­жа­ли от­ту­да, и толь­ко без­ды­хан­ное те­ло свя­той оста­лось ви­сеть на кре­сте[3]. Но не оста­вил его Хри­стос Гос­подь: он за­по­ве­дал Сво­им Ан­ге­лам хра­нить его, по­ка не устро­ил ей чест­но­го по­гре­бе­ния, сле­ду­ю­щим об­ра­зом.

Непо­да­ле­ку от ост­ро­ва Кор­си­ки есть ма­лень­кий ост­ро­вок, преж­де на­зы­вав­ший­ся Мар­га­ри­той, а те­перь Гор­го­ной; на нем был муж­ской мо­на­стырь; там Ан­гел Гос­по­день явил­ся ино­кам, воз­ве­стил им всё, что слу­чи­лось со свя­той му­че­ни­цей Иули­ей, и по­ве­лел им ско­рее плыть на ко­раб­ле к то­му ост­ро­ву, снять с кре­ста мно­го­стра­даль­ное те­ло свя­той му­че­ни­цы и при­не­сти в свой мо­на­стырь для по­гре­бе­ния. Мо­на­хи се­ли на ко­рабль, по­ста­ви­ли па­ру­са и по­плы­ли; до­стиг­нув при­ста­ни, они на­шли всё так, как ска­зал им Ан­гел Гос­по­день. Сняв с кре­ста свя­тое те­ло, они об­ви­ли его чи­стой пе­ле­ной. Они на­шли и от­ре­зан­ные гру­ди ее, бро­шен­ные непо­да­ле­ку и ле­жав­шие око­ло кам­ня, взя­ли их и при­ста­ви­ли к те­лу на свое ме­сто; по­том от­нес­ли те­ло на ко­рабль и бла­го­по­луч­но воз­вра­ти­лись в свой мо­на­стырь; там те­ло пре­да­ли по­гре­бе­нию с че­стью в церк­ви, про­слав­ляя Хри­ста Бо­га, укре­пив­ше­го ра­бу Свою на та­кой му­че­ни­че­ский по­двиг. При гро­бе ее ста­ли со­вер­шать­ся чу­де­са и по­да­ва­лось ис­це­ле­ние вся­ких бо­лез­ней; чу­де­са со­вер­ша­лись так­же и на том ме­сте, где она по­стра­да­ла. Узна­ли и хри­сти­ане – жи­те­ли то­го ост­ро­ва о стра­да­нии свя­той и по­стро­и­ли во имя ее на том са­мом ме­сте, где она бы­ла рас­пя­та, цер­ковь ма­лень­кую, по­то­му что там бы­ло тес­но: это ме­сто пред­став­ля­ло из се­бя кру­той холм. А там, ку­да бы­ли бро­ше­ны ее от­ре­зан­ные гру­ди, вы­тек из-под кам­ня ис­точ­ник клю­че­вой во­ды, ко­то­рая бы­ла це­леб­на: все боль­ные, ко­то­рые пи­ли ту во­ду или омы­ва­лись ею, по­лу­ча­ли вы­здо­ров­ле­ние. Со­вер­ши­лось и еще чу­до: тот ка­мень, ко­то­ро­го кос­ну­лись гру­ди свя­той (и из-под ко­то­ро­го вы­тек ис­точ­ник), в те вре­ме­на каж­дый год в день ее па­мя­ти ис­пус­кал из се­бя, как буд­то пот, кап­ли мо­лоч­ные и вме­сте кро­вя­ные, в обо­зна­че­ние дев­ства и му­че­ни­че­ства свя­той Иулии, ко­то­рая как мо­ло­ком убе­ли­лась дев­ствен­ною чи­сто­тою и обаг­ри­лось кро­вью, про­ли­тою за Хри­ста. И ка­па­ли та­кие кап­ли це­лый тот день с утра до ве­че­ра; ими по­ма­зы­ва­лись и по­лу­ча­ли ис­це­ле­ние.

По про­ше­ствии же мно­гих лет цер­ковь та во имя свя­той му­че­ни­цы, по­стро­ен­ная на ме­сте ее стра­да­ния, об­вет­ша­ла и ча­стью раз­ру­ши­лась. То­гда хо­те­ли на дру­гом ме­сте, бо­лее про­стор­ном, – так как это бы­ло очень тес­но, – но непо­да­ле­ку, по­стро­ить но­вую цер­ковь во имя свя­той, по­боль­ше. Ко­гда при­го­то­ви­ли ка­мень, кир­пич, из­весть и всё необ­хо­ди­мое для по­строй­ки, и уже хо­те­ли на сле­ду­ю­щий день за­кла­ды­вать фун­да­мент, на­шли на­ут­ро весь этот ма­те­ри­ал, кам­ни, кир­пи­чи и всё про­чее на преж­нем ме­сте, где ле­жа­ла ста­рая цер­ковь; стро­и­те­ли при­шли в недо­уме­ние. Од­на­ко немно­го спу­стя они опять пе­ре­нес­ли всё на то но­вое ме­сто, на­ме­ре­ва­ясь стро­ить там но­вую цер­ковь; но всё сно­ва но­чью пе­ре­нес­лось на преж­нее ме­сто. В ту ночь сто­ро­жа ви­де­ли свет­лую де­ви­цу, клав­шую на воз, за­пря­жен­ный па­рой свет­лых во­лов, весь ма­те­ри­ал, за­го­тов­лен­ный для строй­ки, и пе­ре­во­зя­щую его на преж­нее ме­сто; они по­ня­ли, что свя­тая же­ла­ет, чтобы воз­об­но­ви­ли храм на преж­нем его ме­сте, и сде­ла­ли по ее же­ла­нию. Бы­ло мно­го и дру­гих чу­дес на обо­их ост­ро­вах тех, Кор­си­ке и Гор­гоне, по­ка не бы­ли взя­ты от­ту­да чест­ные мо­щи свя­той и пе­ре­не­се­ны в Бре­с­чию[4]. И по­сле пе­ре­не­се­ния мо­щей жи­те­ли Кор­си­ки при­хо­дят с ве­рою в храм свя­той, не ли­ша­ют­ся ее по­мо­щи и со­хра­ня­ют­ся от на­па­де­ний вра­гов ее свя­ты­ми и несо­кру­ши­мы­ми мо­лит­ва­ми и ми­ло­сер­ди­ем Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста, Ко­то­ро­му со От­цом и Свя­тым Ду­хом вос­сы­ла­ет­ся честь и сла­ва, ныне и в бес­ко­неч­ные ве­ки. Аминь.

Жиз­не­опи­са­ние по­движ­ни­цы бы­ло со­став­ле­но при ее жиз­ни свя­щен­ни­ком Ни­ко­ла­ем Ана­то­лье­ви­чем Прав­до­лю­бо­вым и его бра­том Вла­ди­ми­ром Ана­то­лье­ви­чем Прав­до­лю­бо­вым. За эту ру­ко­пис­ную кни­гу ее ав­то­ры бы­ли аре­сто­ва­ны и осуж­де­ны на дол­гие го­ды ла­ге­рей. Ав­тор­скую ру­ко­пись об­на­ру­жил в на­ши дни в Ар­хи­ве ФСБ про­то­и­е­рей Сер­гий Прав­до­лю­бов, на­сто­я­тель мос­ков­ско­го хра­ма Жи­во­на­чаль­ной Тро­и­цы в Тро­иц­ком-Го­ле­ни­ще­ве.
Здесь мы при­во­дим со­кра­щен­ное жи­тие бла­жен­ной Мат­ро­ны, со­став­лен­ное по ма­те­ри­а­лам кни­ги свя­щен­ни­ка Ни­ко­лая и Вла­ди­ми­ра Прав­до­лю­бо­вых, под ре­дак­ци­ей про­то­и­е­рея Сер­гия Прав­до­лю­бо­ва (Жи­тие Свя­той Бла­жен­ной Мат­ро­ны Ане­мня­сев­ской/Сост. Свя­щен­ник Ни­ко­лай Прав­до­лю­бов, Вла­ди­мир Прав­до­лю­бов. Из­да­ние прот. Сер­гия Прав­до­лю­бо­ва. – М.: Свя­ти­тель Ки­при­ан, 1999. – 72 с.).
Мат­рё­на Гри­горь­ев­на Бе­ля­ко­ва ро­ди­лась 6 но­яб­ря 1864 го­да в де­ревне Ане­мня­се­во Ка­си­мов­ско­го уез­да Ря­зан­ской гу­бер­нии. Ро­ди­те­ли ее, Гри­го­рий и Ев­до­кия, бы­ли ед­ва ли не са­мы­ми бед­ны­ми людь­ми в де­ревне и кое-как ве­ли свое кре­стьян­ское хо­зяй­ство. По внеш­не­му сво­е­му ви­ду они бы­ли хи­лы­ми, тще­душ­ны­ми людь­ми и ка­за­лись ка­ки­ми-то недо­раз­ви­ты­ми. Отец мно­го пил и слыл в де­ревне пья­ни­цей. У них бы­ло боль­шое се­мей­ство – шесть до­че­рей и два сы­на. Три де­воч­ки умер­ли в дет­стве; Мат­рё­ша бы­ла чет­вер­тою по сче­ту.
До се­ми лет Мат­ре­ша бы­ла обыч­ным ре­бен­ком; как и все де­ти ее воз­рас­та, гу­ля­ла и иг­ра­ла со сво­и­ми сверст­ни­ца­ми и по­друж­ка­ми. Ро­ди­те­ли по­че­му-то невзлю­би­ли ее с са­мо­го ран­не­го дет­ства. Нера­дост­на бы­ла жизнь ре­бен­ка в род­ной се­мье, где ей, боль­ше чем ко­му-ни­будь из бра­тьев и се­стер, при­хо­ди­лось тер­петь оби­ды, ру­гань, по­бои; но еще боль­шие стра­да­ния жда­ли де­воч­ку в даль­ней­шем.
В се­ми­лет­нем воз­расте Мат­ре­ша за­бо­ле­ла ос­пой. По­сле этой бо­лез­ни де­воч­ка на­все­гда оста­лась сле­пой. Ее обя­зан­но­стью бы­ло нян­чить сво­их млад­ших сест­ре­нок и бра­тьев, и сле­пой де­воч­ке бы­ло тя­же­ло справ­лять­ся с этим де­лом. Од­на­жды де­ся­ти­лет­няя Мат­ре­ша неча­ян­но уро­ни­ла сест­рен­ку с крыль­ца на зем­лю. Уви­дев это, мать схва­ти­ла Мат­ре­шу и на­ча­ла же­сто­ко бить. В этот мо­мент ду­хов­но­му взо­ру де­воч­ки пред­ста­ла Ца­ри­ца Небес­ная. Мат­ре­ша ска­за­ла об этом ма­те­ри, но та про­дол­жа­ла бить де­воч­ку еще силь­нее. Ви­де­ние по­вто­ри­лось три ра­за. Во вре­мя по­след­не­го ви­де­ния Пре­свя­тая Бо­го­ро­ди­ца да­ла Мат­ре­ше уте­ши­тель­ную за­пи­соч­ку. О том, что это за за­пи­соч­ка и что в ней бы­ло на­пи­са­но, бла­жен­ная Мат­ро­на ни­ко­гда не рас­ска­зы­ва­ла.
На сле­ду­ю­щее утро изу­ве­чен­ная де­воч­ка не смог­ла под­нять­ся с пе­чи. С это­го вре­ме­ни на­ча­лась для Мат­ре­ши жизнь му­че­ни­цы, при­гвож­ден­ной к од­ру. Она на­все­гда ли­ши­лась воз­мож­но­сти хо­дить и что-ли­бо де­лать и уже не вста­ва­ла с кро­ва­ти всю свою даль­ней­шую жизнь.
Так ле­жа­ла Мат­ре­ша в ро­ди­тель­ском до­ме до 17 лет, тер­пе­ли­во пе­ре­но­ся вся­кие скор­би и оби­ды, и толь­ко в мо­лит­ве на­хо­дя се­бе уте­ше­ние и от­ра­ду. Од­но­сель­чане зна­ли о стра­даль­че­ской жиз­ни де­вуш­ки и от­но­си­лись к ней с чув­ством бла­го­го­вей­но­го ува­же­ния. С сем­на­дца­ти лет к Мат­ре­ше стал хо­дить на­род. Пер­вым за по­мо­щью при­шел кре­стья­нин ее же де­рев­ни, по спе­ци­аль­но­сти пиль­щик.
– Мат­ре­ша, – ска­зал он, – вот уж как ты ле­жишь несколь­ко лет, ты, небось, Бо­гу-то угод­на. У ме­ня спи­на бо­лит, и я пи­лить не мо­гу. По­тро­гай-ка спи­ну, мо­жет быть и прой­дет от те­бя. Че­го мне де­лать, ле­чил­ся – док­то­ра не по­мо­га­ют.
Мат­ре­ша ис­пол­ни­ла его прось­бу – бо­ли в спине, дей­стви­тель­но, пре­кра­ти­лись, и он встал на ра­бо­ту.
Кре­стья­нин этот рас­ска­зал о сво­ем ис­це­ле­нии од­но­му из сво­их со­се­дей, и тот го­во­рит:
– Пой­ду и я к ней: нас за­му­чи­ли де­ти, ско­ро две­на­дца­тый ро­дит­ся; по­про­шу ее по­мо­лить­ся, чтобы Гос­подь пре­кра­тил у нас де­тей.
При­шел он к Мат­ре­ше и по­про­сил по­мо­лить­ся. Мат­ре­ша по­мо­ли­лась, и де­тей у них боль­ше не бы­ло.
С тех пор все боль­ше и боль­ше ста­ли хо­дить к Мат­ре­ше лю­ди со сво­и­ми нуж­да­ми, скор­бя­ми и бо­лез­ня­ми. С те­че­ни­ем вре­ме­ни эти по­се­ще­ния при­ня­ли ха­рак­тер на­сто­я­ще­го па­лом­ни­че­ства: к Мат­ре­ше шли не толь­ко жи­те­ли окрест­ных се­ле­ний, но и даль­них, ино­гда и са­мых от­да­лен­ных мест на­ше­го Оте­че­ства. При­чем, шли они бес­пре­рыв­ным по­то­ком на про­тя­же­нии бо­лее чем пя­ти­де­ся­ти лет в ко­ли­че­стве несколь­ких де­сят­ков, а ино­гда и со­тен еже­днев­но.
Ко­гда Мат­ре­ша ле­жа­ла у ро­ди­те­лей и по­се­ти­те­ли при­но­си­ли ей раз­лич­ные по­жерт­во­ва­ния за ее мо­лит­вы, то отец обыч­но все это от­би­рал на та­бак или вод­ку, и тя­же­ло бы­ло Мат­ре­ше, что по­жерт­во­ва­ния эти шли не на доб­рое де­ло. Мат­ре­ша лю­би­ла по­де­лить­ся всем с людь­ми, но при дан­ных усло­ви­ях она ли­ше­на бы­ла этой воз­мож­но­сти.
По­сле смер­ти ро­ди­те­лей мно­го скор­бей при­шлось пре­тер­петь Мат­ре­ше от бра­та и сест­ры, смот­рев­ших на нее ис­клю­чи­тель­но как на сред­ство до­хо­да. Сест­ра впо­след­ствии от­су­ди­ла у Мат­ро­ны до­мик, по­стро­ен­ный по­чи­та­те­ля­ми бла­жен­ной.
От сест­ры Мат­ре­ша пе­ре­шла на жи­тель­ство к пле­мян­ни­ку Мат­вею Сер­ге­е­ви­чу, че­ло­ве­ку доб­ро­му и ре­ли­ги­оз­но­му. Но здесь огор­че­ния жда­ли Мат­ре­шу с дру­гой сто­ро­ны. У Мат­вея Сер­ге­е­ви­ча под­рос­ли де­ти, од­но­сель­чане ста­ли сме­ять­ся над ни­ми, драз­нить их. Эти на­смеш­ки тя­же­ло пе­ре­жи­ва­лись мо­ло­ды­ми людь­ми. Но осо­бен­но тя­же­ло это бы­ло для са­мой Мат­ре­ши. Она му­чи­лась и глу­бо­ко скор­бе­ла, что за нее эти ни в чем не по­вин­ные лю­ди долж­ны бы­ли пе­ре­но­сить ино­гда очень тя­же­лые для них на­смеш­ки и оскорб­ле­ния. Осо­бен­но на­смеш­ки эти уси­ли­лись в ре­во­лю­ци­он­ные го­ды в свя­зи с ан­ти­ре­ли­ги­оз­ным дви­же­ни­ем.
Мат­ре­ша обыч­но ле­жа­ла в неболь­шой от­дель­ной ком­нат­ке кре­стьян­ской из­бы, в ма­лень­кой дет­ской кро­ват­ке, ко­то­рая все­гда за­ве­ши­ва­лась по­ло­гом. Ле­том, ко­гда в из­бе ста­но­ви­лось душ­но, ее обыч­но вы­но­си­ли в се­ни, и там ле­жа­ла она до зи­мы. Са­ма она ни­ко­гда не про­си­ла, чтобы ее пе­ре­нес­ли в из­бу, и тер­пе­ли­во пе­ре­но­си­ла осен­нюю сту­жу и хо­лод. Род­ные же, за ис­клю­че­ни­ем пле­мян­ни­ка, не об­ра­ща­ли на нее вни­ма­ния и пе­ре­но­си­ли ее в из­бу толь­ко то­гда, ко­гда уже ви­де­ли, что в се­нях ле­жать бо­лее бы­ло невоз­мож­но.
– Од­на­жды, – вспо­ми­на­ет Мат­ре­ша, – в ок­тяб­ре ме­ся­це я ле­жа­ла в се­нях, но­чью был силь­ный дож­дик. Во­да через кры­шу по­ли­лась на ме­ня, и я про­мок­ла. К утру слу­чил­ся мо­роз, я страш­но озяб­ла, и одеж­да вся на мне оле­де­не­ла. Утром сест­ра уви­де­ла это, сжа­ли­лась и пе­ре­нес­ла ме­ня в из­бу, за что я ей бла­го­дар­на.
Ча­сто в осен­ние хо­ло­да при­хо­дя­щие удив­ля­лись ее тер­пе­нию и спра­ши­ва­ли:
– Мат­ре­ша, да те­бе хо­лод­но?
– Да нет, теп­ло, – обыч­но от­ве­ча­ла она в та­ких слу­ча­ях, – по­смот­ри, вот ка­кая я го­ря­чая.
При этом она да­ва­ла свою ру­ку, и ру­ка бы­ла дей­стви­тель­но го­ря­чая.
По внеш­не­му сво­е­му ви­ду Мат­ре­ша бы­ла на­столь­ко ма­ла, что ка­за­лась де­ся­ти­лет­ним ре­бен­ком. Ее пла­тьи­це, по­да­рок од­ной из по­чи­та­тель­ниц, за­кры­вав­шее бла­жен­ную со­всем с но­га­ми, бы­ло все­го 90 сан­ти­мет­ров в дли­ну. Оче­вид­но, с де­ся­ти­лет­не­го воз­рас­та, с тех пор, ко­гда она ли­ши­лась воз­мож­но­сти хо­дить, те­ло ее не рос­ло и на­все­гда оста­лось та­ким, ка­ким бы­ло у де­ся­ти­лет­ней де­воч­ки. Она име­ла воз­мож­ность пе­ре­во­ра­чи­вать­ся с бо­ка на бок, ше­ве­лить руч­ка­ми и брать неболь­шие пред­ме­ты. Она лег­ко и сво­бод­но раз­го­ва­ри­ва­ла и пе­ла свя­щен­ные пес­но­пе­ния уди­ви­тель­но чи­стым и звон­ким дет­ским го­ло­сом.
Ни­кто не зна­ет, как она мо­ли­лась Бо­гу. Из­вест­но толь­ко лишь то, что Мат­ро­на зна­ла на­изусть очень мно­го мо­литв, мно­гие ака­фи­сты и цер­ков­ные пес­но­пе­ния.
Во вре­мя бе­сед со сво­и­ми по­се­ти­те­ля­ми она ча­сто чи­та­ла вслух раз­лич­ные мо­лит­вы, под­хо­дя­щие по сво­е­му со­дер­жа­нию к дан­но­му слу­чаю. Ино­гда чи­та­ла це­лые ака­фи­сты, чи­та­ла быст­ро, уве­рен­но, гром­ким го­ло­сом. Пе­ла цер­ков­ные пес­но­пе­ния, со­вер­шен­но пра­виль­но вы­дер­жи­вая осо­бен­но­сти гла­сов и рас­пе­вов.
На во­прос од­но­го из удив­лен­ных по­се­ти­те­лей, спро­сив­ше­го, как это она, бу­дучи сле­пой, зна­ет на­изусть да­же це­лые ака­фи­сты, Мат­ре­ша от­ве­ти­ла: «При­дет доб­рый че­ло­век и про­чи­та­ет что-ни­будь, а я и за­пом­ню с Бо­жи­ей по­мо­щью».
Мат­ре­ша ча­сто при­ча­ща­лась Свя­тых Хри­сто­вых Та­ин, каж­дый ме­сяц обя­за­тель­но. С этой це­лью она при­гла­ша­ла к се­бе сво­е­го ду­хов­ни­ка – при­ход­ско­го свя­щен­ни­ка, и день при­ня­тия Св. Та­ин бы­вал для нее са­мым ра­дост­ным днем. Пять раз в те­че­ние сво­ей жиз­ни она со­бо­ро­ва­лась.
Осо­бен­но стро­го со­блю­да­ла Мат­ре­ша по­сты. С сем­на­дца­ти лет она не ела мя­са. Кро­ме сре­ды и пят­ни­цы со­блю­да­ла та­кой же пост по по­не­дель­ни­кам. В цер­ков­ные по­сты по­чти ни­че­го не ела или ела очень ма­ло. Кро­ме по­дви­гов по­ста и мо­лит­вы, бла­жен­ная, как уже бы­ло ска­за­но, доб­ро­воль­но тер­пе­ла хо­лод, а так­же пе­ре­би­ра­ла и пе­ре­кла­ды­ва­ла кам­ни, при­не­сен­ные ее по­чи­та­те­ля­ми из раз­ных свя­тых мест.
Очень ува­жа­ла Мат­ре­ша ду­хо­вен­ство и к каж­до­му свя­щен­ни­ку все­гда и неиз­мен­но от­но­си­лась с глу­бо­ким бла­го­го­ве­ни­ем. Но к рас­коль­ни­кам об­нов­лен­цам, в ка­ком бы сане они не бы­ли, на­обо­рот от­но­си­лась очень стро­го. Од­но­го из сво­их при­ход­ских свя­щен­ни­ков, пе­ре­шед­ше­го в об­нов­лен­че­ство, на­зы­ва­ла «наш Пет­ру­ша».
На­сколь­ко рев­ни­во от­но­си­лась Мат­ре­ша к Пра­во­сла­вию, го­во­рит факт, пе­ре­дан­ный од­ной из ее по­чи­та­тель­ниц, жи­тель­ни­цей го­ро­да Ка­си­мо­ва Ма­ри­ей Ива­нов­ной Пу­ти­ли­ной. Умер­ла тет­ка Ма­рии Ива­нов­ны. Сын тет­ки был ста­ро­стой в Ка­си­мов­ском со­бо­ре, а в со­бо­ре в то вре­мя слу­жил об­нов­лен­че­ский ар­хи­ерей. Сын, со­глас­но же­ла­нию по­кой­ной, хо­тел вы­не­сти ее из до­ма не в со­бор, а в клад­би­щен­скую цер­ковь. Дру­гой сын по­кой­ной на­хо­дил­ся в то вре­мя в за­клю­че­нии. Он об­ра­тил­ся к на­чаль­ству с прось­бой, чтобы его от­пу­сти­ли про­стить­ся с ма­те­рью. Его от­пу­сти­ли на три дня с усло­ви­ем, чтобы по­кой­ную хо­ро­нил об­нов­лен­че­ский ар­хи­ерей в со­бо­ре, на что род­ные и со­гла­си­лись.
Псал­тирь по по­кой­ной чи­та­ли мо­наш­ки. Ко­гда они узна­ли, что хо­ро­нить бу­дет об­нов­лен­че­ский ар­хи­ерей, они взя­ли псал­тирь и ушли. К ве­че­ру при­шли сын по­кой­ной и Ма­рия Ива­нов­на. Сын по­про­сил Ма­рию Ива­нов­ну чи­тать псал­тирь. Она на­ча­ла чи­тать и чи­та­ла око­ло ча­са, по­ка не при­шел ар­хи­ерей слу­жить все­нощ­ную. Ма­рия Ива­нов­на тут же ушла и да­же не ви­де­ла ар­хи­ерея. Но­чью она вер­ну­лась с од­ной мо­на­хи­ней Аки­ли­ной, и они вме­сте чи­та­ли псал­тирь всю ночь до вы­но­са те­ла. На вы­но­се Ма­рия Ива­нов­на с мо­на­хи­ней Аки­ли­ной не бы­ли, по­кой­ную по­хо­ро­ни­ли без них.
Мо­на­хи­ня Аки­ли­на по­лу­чи­ла от сво­е­го на­сто­я­те­ля епи­ти­мью. Ма­рия Ива­нов­на же неде­лю спу­стя по­шла к Мат­ре­ше и все ей рас­ска­за­ла. Мат­ре­ша по­жа­ле­ла тет­ку:
– Что ж, ведь по­кой­ни­ца не ви­но­ва­та, что так схо­ро­ни­ли ее.
В это вре­мя у Мат­ре­ши си­де­ли три мо­на­хи­ни из Вла­ди­мир­ской пу­сты­ни. Вдруг Мат­ре­ша и го­во­рит мо­на­хи­ням:
– Вы что так уж хо­ро­шо очень с Ма­ри­ей Ива­нов­ной-то раз­го­ва­ри­ва­е­те?
– Мы ее дав­но не ви­да­ли, на­го­во­рить­ся хо­тим.
– Да ведь она об­нов­лен­ка!
«Бо­же мой, ес­ли бы вы мог­ли се­бе пред­ста­вить, – го­во­ри­ла Ма­рия Ива­нов­на, – как они в од­ну се­кун­ду вста­ли и ушли от ме­ня в дру­гую ком­на­ту, и я оста­лась од­на! На­сту­пи­ла мерт­вая ти­ши­на. Я не мо­гу пе­ре­дать то со­сто­я­ние, оно бы­ло ужас­но. Гля­жу я на Рас­пя­тие и ду­маю: – Гос­по­ди! Все от ме­ня от­сту­пи­лись, не от­сту­пись Ты от ме­ня!»
Ма­рия Ива­нов­на страш­но за­пла­ка­ла. Она мо­ли­лась и ка­я­лась в ду­ше, и так пла­ка­ла дол­го. На­ко­нец Мат­ре­ша по­жа­ле­ла ее:
– Ну вот, по­пла­ка­ла, по­ка­я­лась пред Гос­по­дом Бо­гом, по­го­вей, при­ча­стишь­ся, на ду­ху свя­щен­ни­ку ска­жешь, вот и все.
– Как же мне нуж­но бы­ло по­сту­пить, не на­до бы­ло бы со­всем мне чи­тать?
– Да, не на­до бы­ло те­бе чи­тать.
– А ты-то бу­дешь ме­ня при­ни­мать?
– Да я-то что, вот по­ка­я­лась пе­ред Бо­гом, вот и все!
По­сле этих слов Ма­рии Ива­новне сде­ла­лось ве­се­ло и ра­дост­но, и мо­на­шен­ки опять по-преж­не­му с ней за­го­во­ри­ли.
Осо­бен­но Мат­ре­ша лю­би­ла мо­на­хинь и во­об­ще де­виц. Мо­на­хинь ста­ви­ла вы­ше мир­ских, все им про­ща­ла, бы­ва­ла с ни­ми, как ре­бе­нок.
Из свя­тых мест с наи­боль­шим бла­го­го­ве­ни­ем Мат­ре­ша от­но­си­лась к Иеру­са­ли­му, к мо­на­сты­рям Ди­ве­ев­ско­му и Са­ров­ско­му. Она го­во­ри­ла о них с осо­бен­ным уми­ле­ни­ем и лю­бо­вью. Сво­им бла­го­че­сти­вым по­се­ти­те­лям она по­сто­ян­но со­ве­то­ва­ла схо­дить в Ди­ве­е­во и Са­ров, счи­тая их ме­ста­ми осо­бен­но­го при­сут­ствия бла­го­да­ти Бо­жи­ей. И ра­до­ва­лась, ко­гда ис­пол­ня­лись эти ее со­ве­ты.
На­хо­дясь без­вы­ход­но в сво­ей ком­нат­ке, Мат­ре­ша зна­ла мно­гих свя­тых и бла­го­че­сти­вых лю­дей, рас­се­ян­ных по ли­цу зем­ли рус­ской, и на­хо­ди­лась с ни­ми во внут­рен­нем бла­го­дат­ном об­ще­нии, хо­тя она ни­ко­гда их не ви­де­ла и не го­во­ри­ла с ни­ми.
Мат­ре­ша сво­им внут­рен­ним, ду­хов­ным взо­ром как бы на­сквозь ви­де­ла каж­до­го из сво­их по­се­ти­те­лей и каж­до­му да­ва­ла то, что для него нуж­но, по­лез­но, необ­хо­ди­мо в за­ви­си­мо­сти от его на­стро­ен­но­сти, его ду­хов­ных немо­щей и нужд, в за­ви­си­мо­сти от усло­вий и об­сто­я­тельств, сре­ди ко­то­рых ему при­хо­ди­лось жить.
Од­них она учи­ла и на­став­ля­ла; дру­гих об­ли­ча­ла и рас­кры­ва­ла им их гре­хи и по­ро­ки; тре­тьих обод­ря­ла и уте­ша­ла в тя­же­лых об­сто­я­тель­ствах жиз­ни; чет­вер­тых пре­ду­пре­жда­ла, ука­зы­вая по­след­ствия их оши­боч­но­го пу­ти, стрем­ле­ний и на­ме­ре­ний; пя­тых ис­це­ля­ла от бо­лез­ней, – и всех вме­сте ста­ра­лась на­пра­вить на путь ис­тин­ной, бо­го­угод­ной хри­сти­ан­ской жиз­ни. Этим объ­яс­ня­ет­ся и раз­но­об­ра­зие ее от­но­ше­ний к по­се­ти­те­лям. Од­них она при­ни­ма­ла чрез­вы­чай­но лас­ко­во, с ра­до­стью и уча­сти­ем, как до­ро­гих и близ­ких сво­их лю­дей. Дру­гих она про­го­ня­ла от се­бя, что бы­ло все же очень ред­ко. Все это бы­ва­ло, как го­во­ри­ли ее по­се­ти­те­ли, или в тех слу­ча­ях, ко­гда че­ло­век за­хо­дил к бла­жен­ной из празд­но­го лю­бо­пыт­ства, или то­гда, ко­гда это нуж­но бы­ло для ис­прав­ле­ния че­ло­ве­ка. Ко­гда та­кой че­ло­век пой­дет от Мат­ре­ши, он по­ду­ма­ет о се­бе и со­зна­ет гре­хи свои. Ес­ли он по­сле это­го опять при­хо­дил к Мат­ре­ше, то она с ра­до­стью при­ни­ма­ла его.
По мо­лит­вам бла­жен­ной Мат­ро­ны со­вер­ша­лись ис­це­ле­ния от мно­же­ства тя­же­лых неду­гов, ко­гда да­же вра­чи не ве­ри­ли вы­здо­ров­ле­нию, так как со­всем недав­но ви­де­ли небла­го­при­ят­ный ис­ход. Ис­це­ля­лись и от пьян­ства, и от бес­но­ва­ния. Ан­на, мо­ло­дая де­вуш­ка 19 лет из со­сед­не­го се­ла всту­пи­ла в пар­тию про­тив во­ли ро­ди­те­лей, лю­дей ре­ли­ги­оз­ных и доб­рых. Вско­ре по­сле это­го у Ан­ны от­ня­лись ру­ка и но­га. Шесть недель по­ле­жа­ла де­вуш­ка до­ма непо­движ­но, и вра­чи не мог­ли ей по­мочь. Мать от­вез­ла Ан­ну на ло­ша­ди к Мат­ре­ше. Мат­ре­ша по­ма­за­ла де­вуш­ку мас­ли­цем из сво­ей лам­пад­ки, и Ан­на ста­ла по­сте­пен­но по­прав­лять­ся и на­ча­ла хо­дить, но пол­но­го вы­здо­ров­ле­ния не бы­ло. Через два го­да Мат­ро­на бла­го­сло­ви­ла Ан­ну съез­дить в Са­ров и Ди­ве­е­во. По пу­ти в Са­ров мать с Ан­ной но­че­ва­ли до­ма у бла­го­че­сти­вой жен­щи­ны, имев­шей до­ма свя­ты­ню из Иеру­са­ли­ма. То­гда об­на­ру­жи­лось, что де­вуш­ка одер­жи­ма бе­сом – она ис­пу­га­лась свя­ты­ни, за­кри­ча­ла и бро­си­лась бе­жать. В Ди­ве­е­ве, по­се­тив бла­жен­ную Ма­рию Ива­нов­ну и ис­ку­пав­шись в ис­точ­ни­ке пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма, Ан­на ис­це­ли­лась ду­шев­но. По­сле это­го слу­чая Ан­на ста­ла глу­бо­ко ве­ру­ю­щим че­ло­ве­ком и очень по­чи­та­ла Мат­ро­ну.
На­чи­ная с Ве­ли­ко­го по­ста 1933 го­да, Мат­ре­ша за­мет­но пе­ре­ме­ни­лась. Ес­ли рань­ше она со все­ми дер­жа­лась очень про­сто, всех жа­ле­ла, вни­ка­ла в го­ре каж­до­го че­ло­ве­ка, бе­се­до­ва­ла по­дол­гу и охот­но, об­суж­дая вся­кие де­ла жи­тей­ские, то те­перь бла­жен­ная как буд­то со­всем пе­ре­ста­ла ин­те­ре­со­вать­ся зем­ной жиз­нью. О жи­тей­ских де­лах она ста­ла го­во­рить ред­ко и неохот­но, толь­ко в ис­клю­чи­тель­ных слу­ча­ях. За­то о жиз­ни ду­хов­ной, тем бо­лее о бу­ду­щей жиз­ни она го­то­ва бы­ла го­во­рить день и ночь. Очень охот­но, с лю­бо­вью при­ни­ма­ла она та­ких лю­дей, ко­то­рые шли к ней с во­про­са­ми ду­хов­но­го по­ряд­ка.
– Я ведь те­перь не Мат­ре­на, – ска­за­ла она то­гда од­ной из по­чи­та­тель­ниц, – а Мар­да­рия… О бла­жен­ной го­во­ри­ли, что она бы­ла тай­но по­стри­же­на в ино­че­ский чин са­ров­ски­ми стар­ца­ми, но на­сколь­ко эти раз­го­во­ры бы­ли до­сто­вер­ны, мы те­перь не мо­жем су­дить.
В кон­це июня 1933 го­да Мат­ре­шу по­се­тил ее жиз­не­опи­са­тель, на­сто­я­тель Ка­си­мов­ско­го Ка­зан­ско­го мо­на­сты­ря свя­щен­ник Ни­ко­лай Прав­до­лю­бов со сво­ей ма­туш­кой Пе­ла­ги­ей Ива­нов­ной. Мат­ре­ша бе­се­до­ва­ла с ни­ми дол­го и охот­но. Она мно­го го­во­ри­ла о тя­же­сти жиз­ни, о стра­да­ни­ях, о необ­хо­ди­мо­сти тер­петь все, что по­сы­ла­ет Гос­подь. В под­твер­жде­ние сво­их слов и мыс­лей при­во­ди­ла тек­сты из Свя­щен­но­го Пи­са­ния, фак­ты и со­бы­тия из жиз­ни свя­тых, про­чи­та­ла мо­лит­ву, при­слан­ную ей с Афо­на. Од­на­ко от раз­го­во­ров о се­бе Мат­ре­ша укло­ня­лась, от­ве­ча­ла об­щи­ми фра­за­ми, хо­тя отец Ни­ко­лай с ма­туш­кой очень этим ин­те­ре­со­ва­лись и рас­спра­ши­ва­ли ее.
О по­след­них днях и кон­чине бла­жен­ной Мат­ро­ны из­вест­но сле­ду­ю­щее.
Ле­том 1935 го­да в Бель­ко­ве бы­ло за­ве­де­но де­ло «по­пов Прав­до­лю­бо­вых и боль­но­го вы­род­ка Мат­ре­ны Бе­ля­ко­вой». На­ча­лось оно с до­но­са од­но­го жи­те­ля го­ро­да Ка­си­мо­ва на свя­щен­ни­ка Ни­ко­лая Прав­до­лю­бо­ва в свя­зи с ру­ко­пис­ной кни­гой, со­бран­ной и под­пи­сан­ной им и его бра­том, и при­го­тов­лен­ной к пе­ча­ти. Бы­ли аре­сто­ва­ны 10 че­ло­век (хо­тя долж­ны бы­ли быть аре­сто­ва­ны 12). Од­на жен­щи­на умер­ла, по­лу­чив по­вест­ку с тре­бо­ва­ни­ем явить­ся в От­де­ле­ние НКВД г. Ка­си­мо­ва. По спис­ку долж­на бы­ла быть аре­сто­ва­на и бла­жен­ная Мат­ро­на. Все аре­сто­ван­ные бы­ли уже от­прав­ле­ны в Ря­зань и Моск­ву, а Мат­ро­ну бо­я­лись тро­гать.
На­ко­нец бы­ло со­бра­но кол­хоз­ное со­бра­ние, на ко­то­ром по­ста­но­ви­ли «изъ­ять» Мат­ро­ну Гри­горь­ев­ну Бе­ля­ко­ву как «вред­но­го эле­мен­та». Из 300 жи­те­лей се­ла под­пи­са­лись 24 ак­ти­ви­ста. Сель­со­вет дал ха­рак­те­ри­сти­ку «на Бе­ля­ко­ву М.Г.», в ко­то­рой она пря­мо и от­кры­то на­зва­на свя­той без вся­ких ка­вы­чек и иро­нии. «Дан­ная гр. яв­ля­ет­ся вред­ным эле­мен­том в де­ревне, она сво­ей свя­то­стью силь­но вли­я­ет на тем­ную мас­су… Вви­ду это­го по с/с за­дер­жи­ва­ет­ся ход кол­лек­ти­ви­за­ции».
По­сле от­прав­ки за­клю­чен­ных в Ря­зань бы­ла по­сла­на ма­ши­на и за бла­жен­ной Мат­ро­ной. Подъ­е­ха­ли к ее до­му днем, не та­ясь. Во­шли. Тут их охва­тил страх, по­дой­ти бо­я­лись. По дол­гу служ­бы по­до­шел пред­се­да­тель сель­со­ве­та и, пре­одоле­вая страх, под­нял Мат­ре­нуш­ку с ее до­ща­той по­сте­ли. Мат­ро­на за­кри­ча­ла то­нень­ким го­лос­ком. На­род оце­пе­нел. Пред­се­да­тель стал вы­но­сить. В две­рях ска­зал: «Ой, ка­кая лег­кая!» Мат­ро­на от­ве­ти­ла: «И твои дет­ки та­ки­ми лег­ки­ми бу­дут».
Несколь­ко лет на­зад про­то­и­е­рей Тро­иц­ко­го хра­ма по­сел­ка Гусь-Же­лез­ный отец Се­ра­фим хо­ро­нил од­но­го из сы­но­вей то­гдаш­не­го пред­се­да­те­ля. Он был очень ма­лень­ко­го ро­ста. Все де­ти пред­се­да­те­ля пе­ре­ста­ли рас­ти по­сле аре­ста бла­жен­ной Мат­ро­ны.
Ма­ши­на два­жды ло­ма­лась по до­ро­ге в Ка­си­мов. Кто-то дер­жал на ру­ках бла­жен­ную Мат­ро­ну, по­ка ма­ши­ну ре­мон­ти­ро­ва­ли. Из Ка­си­мо­ва ее быст­ро увез­ли в Ря­зань и за­тем в Моск­ву.
Пред­се­да­тель, «изы­мав­ший» бла­жен­ную Мат­ро­ну, несколь­ко лет спу­стя очень тя­же­ло уми­рал. Де­ло бы­ло ле­том. Дом сто­ял с от­кры­ты­ми ок­на­ми из-за жа­ры. Он кри­чал так гром­ко от бо­ли, что слы­ша­ло пол­де­рев­ни. В на­ро­де го­во­ри­ли: «Это те­бе не Мат­ре­шень­ку под­ни­мать!» Но он по­звал свя­щен­ни­ка и ис­кренне и го­ря­чо ка­ял­ся в сво­их гре­хах, умер в ми­ре с Цер­ко­вью.
Про мос­ков­ский пе­ри­од жиз­ни бла­жен­ной Мат­ро­ны име­ют­ся скуд­ные све­де­ния. В Москве она про­жи­ла по­чти год. Пред­по­ло­жи­тель­но, она бы­ла за­клю­че­на в Бу­тыр­скую тюрь­му. Но про­бы­ла она там недол­го, по­то­му что сде­ла­лась объ­ек­том по­чи­та­ния по­чти всех за­клю­чен­ных, ко­то­рые на­ча­ли петь ака­фи­сты и мо­лить­ся. Ее долж­ны бы­ли ку­да-то деть. Убить бо­я­лись, а от­пра­вить в ла­герь не поз­во­лял при­мер тю­рем­но­го мо­лит­вен­но­го подъ­ема за­клю­чен­ных.
По дру­гим дан­ным, без­на­деж­но болев­шая мать сле­до­ва­те­ля, ве­ду­ще­го де­ло бла­жен­ной Мат­ро­ны, по­лу­чи­ла ис­це­ле­ние от Мат­ро­ны, и сле­до­ва­тель су­мел осво­бо­дить ее как боль­ную и уми­ра­ю­щую. Он по­ме­стил ее в дом пре­ста­ре­лых и увеч­ных боль­ных.
До­ку­мен­таль­но за­сви­де­тель­ство­ва­но, что бла­жен­ная Мат­ро­на умер­ла от сер­деч­ной недо­ста­точ­но­сти 16/29 июля 1936 го­да в До­ме хро­ни­ков име­ни Ра­ди­ще­ва в Москве, неда­ле­ко от хра­ма Рож­де­ства Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы во Вла­ды­кине. Так как ря­дом с До­мом хро­ни­ков бы­ло боль­шое Вла­ды­кин­ское клад­би­ще, ча­стич­но со­хра­нив­ше­е­ся до на­ше­го вре­ме­ни, то мож­но сде­лать пред­по­ло­же­ние, что бла­жен­ная Мат­ро­на бы­ла по­хо­ро­не­на здесь же на мест­ном ста­ром клад­би­ще.

По бла­го­сло­ве­нию Свя­тей­ше­го Пат­ри­ар­ха Мос­ков­ско­го и всея Ру­си Алек­сия, про­слав­ле­ние свя­той бла­жен­ной Мат­ро­ны Ане­мня­сев­ской бы­ло со­вер­ше­но в го­ро­де Ка­си­мо­ве Ря­зан­ской епар­хии в чет­верг Фо­ми­ной неде­ли 9/22 ап­ре­ля 1999 го­да ар­хи­епи­ско­пом Ря­зан­ским и Ка­си­мов­ским Си­мо­ном с со­бо­ром ду­хо­вен­ства Ря­зан­ской епар­хии. Бла­жен­ная Мат­ро­на Ане­мня­сев­ская сна­ча­ла бы­ла про­слав­ле­на как мест­но­чти­мая свя­тая Ря­зан­ской епар­хии, а на Юби­лей­ном Ар­хи­ерей­ском Со­бо­ре она бы­ла ка­но­ни­зи­ро­ва­на в ли­ке но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских для об­ще­цер­ков­но­го по­чи­та­ния. По­двиг ее свя­то­сти со­че­та­ет в се­бе как при­мер необы­чай­но­го тер­пе­ния, по­ста и мо­лит­вы, так и об­раз ис­по­вед­ни­че­ства.

Свя­тая Ма­ри­на ро­ди­лась в Ан­тио­хии Пи­си­дий­ской (в Ма­лой Азии, ныне Тур­ции). Отец ее был языч­ни­ком-жре­цом. От сво­ей кор­ми­ли­цы свя­тая Ма­ри­на узна­ла о хри­сти­ан­ской ве­ре. В то вре­мя им­пе­ра­тор Дио­кли­ти­ан (284–305 гг.) воз­двиг го­не­ние на хри­сти­ан, так что мно­гие хри­сти­ане вы­нуж­де­ны бы­ли скры­вать­ся в пе­ще­рах и пу­сты­нях. Ко­гда Ма­рине ис­пол­ни­лось две­на­дцать лет, она при­ня­ла Кре­ще­ние. Узнав об этом отец от­рек­ся от нее.

Как-то в воз­расте пят­на­дца­ти лет Ма­ри­на пас­ла овец. Пра­ви­тель той об­ла­сти (епарх) про­ез­жал ми­мо, оча­ро­вал­ся ее кра­со­той и сде­лал ей пред­ло­же­ние. Ма­ри­на не скры­ва­ла, что она хри­сти­ан­ка. То­гда пра­ви­тель от­дал ее на по­пе­че­ние од­ной знат­ной жен­щине, на­де­ясь, что та уго­во­рит де­вуш­ку от­речь­ся от Хри­ста. Но Ма­ри­на от­верг­ла это и от­ка­за­лась при­не­сти жерт­ву идо­лам.

То­гда ее под­верг­ли раз­ным ис­тя­за­ни­ям: сек­ли пру­тья­ми, стро­га­ли те­ло ее тре­зуб­ца­ми, вби­ва­ли в нее гвоз­ди, жгли ог­нем. При ви­де та­ких стра­да­ний де­вуш­ки на­род пла­кал от жа­ло­сти. Бла­го­дать Бо­жия ис­це­ли­ла Ма­ри­ну от ран, но му­чи­те­ли не вра­зу­ми­лись чу­дом. На сле­ду­ю­щий день ее сно­ва об­жи­га­ли, за­тем ста­ли то­пить в боль­шой боч­ке. Во вре­мя пы­ток со­дрог­ну­лась зем­ля, с рук Ма­ри­ны спа­ли око­вы, над ее го­ло­вой за­си­ял необык­но­вен­ный свет, в ко­то­ром кру­жи­лась го­лу­би­ца с зо­ло­тым вен­цом в клю­ве. По­ра­жен­ный на­род стал сла­вить Бо­га. Пра­ви­тель при­ка­зал каз­нить Ма­ри­ну и тех, кто уве­ро­вал во Хри­ста. В тот день вме­сте с ней обез­гла­ви­ли 15 000 че­ло­век.

Оче­ви­дец Фе­о­тим опи­сал ее стра­да­ния. Мо­щи ве­ли­ко­му­че­ни­цы Ма­ри­ны хра­ни­лись в Кон­стан­ти­но­по­ле до взя­тия го­ро­да кре­сто­нос­ца­ми в 1204 г. За­пад­ная цер­ковь чтит Ма­ри­ну, на­зы­вая ее Мар­га­ри­той Ан­тио­хий­ской. Мно­гие хра­мы по­свя­ще­ны ее име­ни.

Свя­той Еми­ли­ан был ра­бом мест­но­го гра­до­на­чаль­ни­ка и тай­ным хри­сти­а­ни­ном. Воз­му­щен­ный же­сто­ким ука­зом, свя­той Еми­ли­ан про­ник в язы­че­ское ка­пи­ще, раз­бил мо­лот­ком из­ва­я­ния идо­лов, опро­ки­нул ал­та­ри и све­тиль­ни­ки и вы­шел, ни­кем не за­ме­чен­ный. Вско­ре языч­ни­ки об­на­ру­жи­ли, что ка­пи­ще раз­гром­ле­но. Разъ­ярен­ная тол­па ста­ла из­би­вать од­но­го кре­стья­ни­на, слу­чай­но про­хо­див­ше­го ми­мо. То­гда свя­той Еми­ли­ан гром­ко крик­нул, чтобы не тро­га­ли невин­но­го че­ло­ве­ка, и ска­зал, что сам ка­пи­ще раз­ру­шил. Его схва­ти­ли и по­влек­ли к су­дье Ка­пи­то­ли­ну. По при­ка­зу са­нов­ни­ка свя­то­го Еми­ли­а­на дол­го и бес­по­щад­но би­ли, а за­тем осу­ди­ли на со­жже­ние. Бро­шен­ный в ко­стер, он не по­гиб, но пла­мя опа­ли­ло мно­гих сто­яв­ших во­круг языч­ни­ков. Ко­стер угас, свя­той Еми­ли­ан лег на до­го­рав­шие уг­ли и с мо­лит­вой пре­дал дух свой Гос­по­ду († 363). Впо­след­ствии в Кон­стан­ти­но­по­ле бы­ла вы­стро­е­на цер­ковь в честь свя­то­го му­че­ни­ка Еми­ли­а­на, ку­да и пе­ре­нес­ли его свя­тые мо­щи.

Пре­по­доб­ный Се­ра­фим Са­ров­ский, в ми­ру Про­хор, ро­дил­ся 19 июля 1759 го­да в го­ро­де Кур­ске в бла­го­че­сти­вой ку­пе­че­ской се­мье. Вся его жизнь от­ме­че­на зна­ме­ни­я­ми ми­ло­сти Бо­жи­ей. Ко­гда в дет­стве мать взя­ла его с со­бой на стро­и­тель­ство хра­ма и он упал с ко­ло­коль­ни, Гос­подь со­хра­нил его невре­ди­мым. Во вре­мя бо­лез­ни от­ро­ка Бо­жия Ма­терь в сон­ном ви­де­нии обе­ща­ла ма­те­ри ис­це­лить его. Вско­ре вбли­зи их до­ма с крест­ным хо­дом нес­ли Кур­скую Ко­рен­ную ико­ну «Зна­ме­ния» Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, мать вы­нес­ла боль­но­го, он при­ло­жил­ся к иконе и по­сле это­го быст­ро по­пра­вил­ся (кондак 3). В сем­на­дцать лет юно­ша уже твер­до ре­шил оста­вить мир, и мать бла­го­сло­ви­ла его на мо­на­ше­ский по­двиг сво­им мед­ным кре­стом, с ко­то­рым пре­по­доб­ный не рас­ста­вал­ся до кон­ца жиз­ни (кондак 2). Ста­рец Ки­е­во-Пе­чер­ской Лав­ры До­си­фей (пре­по­доб­ная До­си­фея) бла­го­сло­вил Про­хо­ра ид­ти спа­сать­ся в Са­ров­скую Успен­скую пу­стынь, на гра­ни­це Ни­же­го­род­ской и Там­бов­ской гу­бер­ний, из­вест­ную стро­гим ис­пол­не­ни­ем ино­че­ских уста­вов и по­движ­ни­че­ской жиз­нью на­сель­ни­ков (икос 3). По­сле двух лет мо­на­стыр­ских тру­дов и по­дви­гов по­слу­ша­ния Про­хор тя­же­ло за­бо­лел и дол­гое вре­мя от­ка­зы­вал­ся от по­мо­щи вра­чей. Через три го­да ему яви­лась Бо­жия Ма­терь с апо­сто­ла­ми Пет­ром и Иоан­ном и ис­це­ли­ла его (кондак 5).

18 ав­гу­ста 1786 го­да по­слуш­ник при­нял ино­че­ский по­стриг с име­нем Се­ра­фим («Пла­мен­ный») и в де­каб­ре 1787 го­да был по­свя­щен в сан иеро­ди­а­ко­на. Уже в то вре­мя мо­ло­дой по­движ­ник удо­сто­ил­ся при бо­го­слу­же­ни­ях ли­це­зреть свя­тых Ан­ге­лов и Са­мо­го Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста, гря­ду­ще­го по воз­ду­ху в окру­же­нии Небес­ных Сил (икос 6). В 1793 го­ду свя­той Се­ра­фим был ру­ко­по­ло­жен в сан иеро­мо­на­ха и по­ло­жил на­ча­ло по­дви­гу пу­стын­но­жи­тель­ства и уеди­нен­ной мо­лит­вы в лес­ной кел­лии, на бе­ре­гу ре­ки Са­ров­ки (кондак 6). Диа­вол усу­гу­бил брань про­тив по­движ­ни­ка, и пре­по­доб­ный воз­ло­жил на се­бя по­двиг столп­ни­че­ства. Ты­ся­чу дней и но­чей он с воз­де­ты­ми ру­ка­ми мо­лил­ся на камне: «Бо­же, ми­ло­стив бу­ди мне, греш­но­му» (кондак 8). Бес­силь­ный ду­хов­но низ­ло­жить по­движ­ни­ка, диа­вол на­слал на пре­по­доб­но­го раз­бой­ни­ков, на­нес­ших ему смер­тель­ные ра­ны, но яви­лась Ма­терь Бо­жия и в тре­тий раз ис­це­ли­ла его (икос 5).

По вы­здо­ров­ле­нии пре­по­доб­ный Се­ра­фим три го­да под­ви­зал­ся по­дви­гом без­мол­вия, а в 1810 го­ду, по­сле 15-лет­не­го пре­бы­ва­ния в пу­сты­ни, от­во­рил­ся в мо­на­стыр­ской кел­лии. За лю­бовь к Бо­гу, сми­ре­ние и по­дви­ги пре­по­доб­ный Се­ра­фим спо­до­бил­ся ду­хов­ных да­ров про­зор­ли­во­сти и чу­до­тво­ре­ния. 25 но­яб­ря 1825 го­да Ма­терь Бо­жия со свя­ти­те­ля­ми Кли­мен­том Рим­ским и Пет­ром Алек­сан­дрий­ским яви­лась по­движ­ни­ку и раз­ре­ши­ла окон­чить за­твор. Пре­по­доб­ный ста­рец стал при­ни­мать при­хо­дя­щих к нему за бла­го­сло­ве­ни­ем, со­ве­том и ду­хов­ным уте­ше­ни­ем, с лю­бо­вью на­зы­вая всех: «Ра­дость моя, со­кро­ви­ще мое» (кондак и икос 9).

Сло­во на­зи­да­ния, как всю свою жизнь, пре­по­доб­ный Се­ра­фим неиз­мен­но ос­но­вы­вал на сло­ве Бо­жи­ем, тво­ре­ни­ях свя­тых от­цов и при­ме­рах из их жиз­ни, при этом осо­бен­но чтил свя­тых по­бор­ни­ков и рев­ни­те­лей пра­во­сла­вия. Лю­бил рас­ска­зы­вать о рус­ских свя­тых. Всех об­ра­ща­ю­щих­ся к нему пре­по­доб­ный убеж­дал сто­ять за непо­ко­ле­би­мость ве­ры, объ­яс­нял, в чем со­сто­ит чи­сто­та пра­во­сла­вия. Мно­гих рас­коль­ни­ков он убе­дил оста­вить за­блуж­де­ния и при­со­еди­нить­ся к Церк­ви. Учи­тель­ное сло­во пре­по­доб­ный обиль­но под­креп­лял про­ро­че­ства­ми, ис­це­ле­ни­я­ми и чу­до­тво­ре­ни­я­ми. Мно­гие во­и­ны, по­лу­чив­шие бла­го­сло­ве­ние от пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма, за­сви­де­тель­ство­ва­ли, что по его мо­лит­вам оста­лись невре­ди­мы на по­ле боя.

Пре­по­доб­ный Се­ра­фим опе­кал и ру­ко­во­дил се­стер Ди­ве­ев­ской оби­те­ли и по ука­за­нию Ма­те­ри Бо­жи­ей ос­но­вал для де­виц от­дель­ную Се­ра­фи­мо-Ди­ве­ев­скую мель­нич­ную об­щи­ну. Ца­ри­ца Небес­ная за­ра­нее воз­ве­сти­ла по­движ­ни­ку о его кон­чине, и 2 ян­ва­ря 1833 го­да пре­по­доб­ный Се­ра­фим пре­дал ду­шу Гос­по­ду во вре­мя ко­ле­но­пре­кло­нен­ной мо­лит­вы пред ико­ной Бо­го­ма­те­ри (кондак и икос 10).

По мо­лит­вам пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма со­вер­ша­лись мно­го­чис­лен­ные зна­ме­ния и ис­це­ле­ния на его мо­ги­ле. 19 июля 1903 го­да со­вер­ши­лось про­слав­ле­ние угод­ни­ка Бо­жия.

Один из ве­ли­чай­ших про­ро­ков и пер­вый дев­ствен­ник Вет­хо­го За­ве­та. Он ро­дил­ся в Фе­свии Га­ла­ад­ской в ко­лене Ле­ви­и­ном за 900 лет до Рож­де­ства Хри­сто­ва. Ко­гда ро­дил­ся Илия, от­цу его Со­ва­ку бы­ло ви­де­ние, что бла­го­об­раз­ные му­жи бе­се­до­ва­ли с мла­ден­цем, пе­ле­на­ли ог­нем и пи­та­ли пла­ме­нем ог­нен­ным. С юных лет он по­се­лил­ся в пу­стыне и жил в стро­гом по­дви­ге по­ста и мо­лит­вы. При­зван на про­ро­че­ское слу­же­ние в цар­ство­ва­ние ца­ря Аха­ва-идо­ло­по­клон­ни­ка, ко­то­рый по­кло­нял­ся Ва­а­лу (солн­цу) и за­став­лял на­род ев­рей­ский де­лать то же. Гос­подь по­слал Илию к Аха­ву и по­ве­лел пред­ска­зать ему, что ес­ли он и его на­род не об­ра­тят­ся к ис­тин­но­му Бо­гу, то его цар­ство по­стигнет го­лод. Ахав не по­слу­шал­ся про­ро­ка, и в стране на­ста­ла за­су­ха и боль­шой го­лод. Во вре­мя го­ло­да Илия про­жил год в пу­стыне, ку­да ему во­ро­ны но­си­ли пи­щу, и бо­лее двух лет у од­ной вдо­вы в г. Са­реп­те. Через три с по­ло­ви­ною го­да Илия вер­нул­ся в Из­ра­иль­ское цар­ство и ска­зал ца­рю и все­му на­ро­ду, что все бед­ствия из­ра­иль­тян про­ис­хо­дят от­то­го, что они за­бы­ли ис­тин­но­го Бо­га и ста­ли по­кло­нять­ся идо­лу Ва­а­лу. Чтобы до­ка­зать за­блуж­де­ние из­ра­иль­тян, Илия пред­ло­жил сде­лать два жерт­вен­ни­ка – один Ва­а­лу, а дру­гой – Бо­гу, и ска­зал: «При­не­сем жерт­вы, и ес­ли огонь с неба сой­дет на жерт­вен­ник Ва­а­ла, зна­чит, он ис­тин­ный Бог, а ес­ли нет, то идол» (см. 3Цар.18:21-24). Сна­ча­ла сде­ла­ли жерт­вен­ник Ва­а­лу, на­бро­са­ли дров, за­ко­ло­ли бы­ка, а жре­цы Ва­а­ло­вы ста­ли мо­лить­ся сво­е­му идо­лу: «Ва­ал, Ва­ал, по­шли нам с неба огонь». Но от­ве­та ни­ка­ко­го не бы­ло, и огонь с неба на Ва­а­лов жерт­вен­ник не со­шел. Ве­че­ром Илия сде­лал свой жерт­вен­ник, по­ло­жил дро­ва, по­лил их преж­де во­дою и стал мо­лить­ся Бо­гу. И вдруг с неба упал огонь и по­па­лил не толь­ко дро­ва и жерт­ву, но и во­ду и кам­ни жерт­вен­ни­ка. Ко­гда на­род уви­дел это чу­до, то про­сла­вил ис­тин­но­го Бо­га и сно­ва в Него уве­ро­вал.

За свою пла­мен­ную рев­ность о Сла­ве Бо­жи­ей про­рок Илия был взят на небо жи­вым в ог­нен­ной ко­лес­ни­це. Сви­де­те­лем это­го чуд­но­го вос­хож­де­ния был про­рок Ели­сей. За­тем в Пре­об­ра­же­нии Гос­под­нем он явил­ся вме­сте с про­ро­ком Мо­и­се­ем и пред­стал пред Иису­сом Хри­стом, бе­се­дуя с ним на го­ре Фа­вор. По пре­да­нию Свя­той Церк­ви, про­рок Илия бу­дет Пред­те­чею Страш­но­го Вто­ро­го При­ше­ствия Хри­ста на зем­лю и во вре­мя про­по­ве­ди при­мет те­лес­ную смерть.

Про­ро­ку Илии мо­лят­ся о да­ро­ва­нии до­ждя во вре­мя за­су­хи.

Пре­по­доб­ный Онуф­рий Мол­ча­ли­вый, Пе­чер­ский, под­ви­зал­ся в Ближ­них Ан­то­ни­е­вых пе­ще­рах в ХII ве­ке. Вто­рич­но па­мять со­вер­ша­ет­ся 28 сен­тяб­ря в Со­бо­ре пре­по­доб­ных от­цов Ки­е­во-Пе­чер­ских Ближ­них пе­щер.

Свя­тая рав­ноап­о­столь­ная Ма­рия Маг­да­ли­на, од­на из жен-ми­ро­но­сиц, удо­сто­и­лась пер­вой из лю­дей уви­деть Вос­крес­ше­го Гос­по­да Иису­са Хри­ста. Ро­ди­лась она в ме­стеч­ке Маг­да­лы в Га­ли­лее. Жи­те­ли Га­ли­леи от­ли­ча­лись непо­сред­ствен­но­стью, пыл­ко­стью нра­ва и са­мо­от­вер­жен­но­стью. Эти ка­че­ства бы­ли при­су­щи и свя­той Ма­рии Маг­да­лине. С юно­сти она стра­да­ла тяж­ким неду­гом – бес­но­ва­ни­ем (Лк.8:2). Пе­ред При­ше­стви­ем в мир Хри­ста Спа­си­те­ля бес­но­ва­тых бы­ло осо­бен­но мно­го: враг ро­да че­ло­ве­че­ско­го, пред­ви­дя свое близ­кое по­срам­ле­ние, вос­ста­вал на лю­дей со сви­ре­пой си­лой. Через бо­лезнь Ма­рии Маг­да­ли­ны яви­лась сла­ва Бо­жия, са­ма же она об­ре­ла ве­ли­кую доб­ро­де­тель все­це­ло­го упо­ва­ния на во­лю Бо­жию и ни­чем неко­леб­ле­мую пре­дан­ность Гос­по­ду Иису­су Хри­сту. Ко­гда Гос­подь из­гнал из нее семь бе­сов, она, оста­вив все, по­сле­до­ва­ла за Ним.

Свя­тая Ма­рия Маг­да­ли­на сле­до­ва­ла за Хри­стом вме­сте с дру­ги­ми же­на­ми, ис­це­лен­ны­ми Гос­по­дом, про­яв­ляя тро­га­тель­ную за­бо­ту о Нем. Она не оста­ви­ла Гос­по­да по­сле взя­тия Его иуде­я­ми, ко­гда на­ча­ла ко­ле­бать­ся ве­ра в Него бли­жай­ших уче­ни­ков. Страх, по­бу­див­ший к от­ре­че­нию апо­сто­ла Пет­ра, в ду­ше Ма­рии Маг­да­ли­ны был по­беж­ден лю­бо­вью. Она сто­я­ла у Кре­ста вме­сте с Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цей и апо­сто­лом Иоан­ном, пе­ре­жи­вая стра­да­ния Бо­же­ствен­но­го Учи­те­ля и при­об­ща­ясь ве­ли­ко­му го­рю Бо­го­ма­те­ри. Свя­тая Ма­рия Маг­да­ли­на со­про­вож­да­ла Пре­чи­стое Те­ло Гос­по­да Иису­са Хри­ста при пе­ре­не­се­нии Его ко гро­бу в са­ду пра­вед­но­го Иоси­фа Ари­ма­фей­ско­го, бы­ла при Его по­гре­бе­нии (Мф.27:61; Мк.15:47). Слу­жа Гос­по­ду во вре­мя Его зем­ной жиз­ни, она же­ла­ла по­слу­жить Ему и по­сле смер­ти, воз­дав по­след­ние по­че­сти Его Те­лу, ума­стив его, по обы­чаю ев­ре­ев, ми­ром и аро­ма­та­ми (Лк.23:56). Вос­крес­ший Хри­стос по­слал свя­тую Ма­рию с ве­стью от Него к уче­ни­кам, и бла­жен­ная же­на, ли­куя, воз­ве­сти­ла апо­сто­лам о ви­ден­ном – «Хри­стос вос­крес!» Как пер­вая бла­го­вест­ни­ца Хри­сто­ва вос­кре­се­ния, свя­тая Ма­рия Маг­да­ли­на при­зна­на Цер­ко­вью рав­ноап­о­столь­ной. В этом бла­го­ве­стии – глав­ное со­бы­тие ее жиз­ни, на­ча­ло ее апо­столь­ско­го слу­же­ния.

По пре­да­нию, она бла­го­вест­во­ва­ла не толь­ко в Иеру­са­ли­ме. Свя­тая Ма­рия Маг­да­ли­на от­пра­ви­лась в Рим и ви­де­ла им­пе­ра­то­ра Ти­ве­рия (14–37). Из­вест­ный сво­им же­сто­ко­сер­ди­ем им­пе­ра­тор вы­слу­шал свя­тую Ма­рию, ко­то­рая рас­ска­за­ла ему о жиз­ни, чу­де­сах и уче­нии Хри­ста, о Его непра­вед­ном осуж­де­нии иуде­я­ми, о ма­ло­ду­шии Пи­ла­та. За­тем она под­нес­ла ему крас­ное яй­цо со сло­ва­ми «Хри­стос вос­крес!». С этим по­ступ­ком свя­той Ма­рии Маг­да­ли­ны свя­зы­ва­ют пас­халь­ный обы­чай да­рить друг Дру­гу крас­ные яй­ца (яй­цо, сим­вол та­ин­ствен­ной жиз­ни, вы­ра­жа­ет ве­ру в гря­ду­щее об­щее Вос­кре­се­ние).

За­тем свя­тая Ма­рия от­пра­ви­лась в Ефес (Ма­лая Азия). Здесь она по­мо­га­ла свя­то­му апо­сто­лу и еван­ге­ли­сту Иоан­ну Бо­го­сло­ву в его про­по­ве­ди. Здесь же она, по пре­да­нию Церк­ви, пре­ста­ви­лась и бы­ла по­гре­бе­на. В IX ве­ке при им­пе­ра­то­ре Льве VI Фило­со­фе (886–912) нетлен­ные мо­щи свя­той Ма­рии Маг­да­ли­ны бы­ли пе­ре­не­се­ны из Ефе­са в Кон­стан­ти­но­поль. По­ла­га­ют, что во вре­мя кре­сто­вых по­хо­дов они бы­ли уве­зе­ны в Рим, где и по­ко­и­лись в хра­ме во имя свя­то­го Иоан­на Ла­те­ран­ско­го. Па­па Рим­ский Го­но­рий III (1216–1227) освя­тил этот храм во имя свя­той рав­ноап­о­столь­ной Ма­рии Маг­да­ли­ны. Часть ее мо­щей на­хо­дит­ся во Фран­ции, в Про­ва­же близ Мар­се­ля, где так­же воз­двиг­нут храм, по­свя­щен­ный свя­той Ма­рии Маг­да­лине. Ча­сти свя­тых мо­щей рав­ноап­о­столь­ной Ма­рии Маг­да­ли­ны хра­нят­ся в раз­лич­ных мо­на­сты­рях Свя­той Го­ры Афон и в Иеру­са­ли­ме. Мно­го­чис­лен­ные па­лом­ни­ки Рус­ской Церк­ви, по­се­ща­ю­щие эти свя­тые ме­ста, бла­го­го­вей­но по­кло­ня­ют­ся ее свя­тым мо­щам.

В цар­ство­ва­ние рим­ско­го им­пе­ра­то­ра Клав­дия (41–54) в Рим из Ан­тио­хии при­шел свя­той апо­стол Петр и по­свя­тил при­шед­ше­го с ним ан­тио­хий­ца Апол­ли­на­рия во епи­ско­па Ра­вен­ний­ско­го. При­дя в Ра­вен­ну как стран­ник, свя­той Апол­ли­на­рий по­про­сил при­ю­та у мест­но­го жи­те­ля, во­и­на Ири­нея, и в бе­се­де с ним от­крыл, кто он и с ка­кой це­лью при­шел. У Ири­нея был сле­пой сын, ко­то­ро­го свя­той Апол­ли­на­рий, об­ра­тив­шись с мо­лит­вой к Гос­по­ду, ис­це­лил. Во­ин Ири­ней и его се­мей­ство пер­вы­ми в Ра­венне уве­ро­ва­ли во Хри­ста. Свя­ти­тель остал­ся жить в до­ме Ири­нея и про­по­ве­до­вал о Хри­сте всем, же­лав­шим слу­шать его сло­во. Од­ним из чу­дес­ных ис­це­ле­ний, со­вер­шен­ных свя­тым Апол­ли­на­ри­ем, бы­ло ис­це­ле­ние неиз­ле­чи­мо боль­ной же­ны ра­венн­ско­го три­бу­на – Фек­лы. По­сле то­го, как по мо­лит­ве свя­то­го она вста­ла с по­сте­ли со­вер­шен­но здо­ро­вой, уве­ро­ва­ла во Хри­ста не толь­ко она, но и сам три­бун. В до­ме три­бу­на свя­той Апол­ли­на­рий устро­ил неболь­шую цер­ковь, где со­вер­шал Бо­же­ствен­ную ли­тур­гию. Для но­во­кре­ще­ных ра­вен­ний­цев Апол­ли­на­рий по­свя­тил двух пре­сви­те­ров – Аде­ре­та и Ка­ло­ки­ра, а так­же двух диа­ко­нов. Две­на­дцать лет свя­той Апол­ли­на­рий бла­го­вест­во­вал в Ра­венне, и чис­ло хри­сти­ан неуклон­но уве­ли­чи­ва­лось. Язы­че­ские жре­цы по­жа­ло­ва­лись на епи­ско­па пра­ви­те­лю Са­тур­ни­ну. Свя­той Апол­ли­на­рий пред­стал пе­ред су­дом и был под­верг­нут же­сто­ко­му ис­тя­за­нию. Ду­мая, что он умер, му­чи­те­ли вы­нес­ли его за го­род, на бе­рег мо­ря и там бро­си­ли. Но свя­той был жив. Ему ока­за­ла по­мощь и да­ла при­ют в сво­ем до­ме од­на бла­го­че­сти­вая вдо­ва-хри­сти­ан­ка. В ее до­ме свя­той Апол­ли­на­рий на­хо­дил­ся шесть ме­ся­цев и про­дол­жал тай­но про­по­ве­до­вать о Хри­сте. Ме­сто­пре­бы­ва­ние свя­то­го ста­ло из­вест­но, ко­гда он ис­це­лил от немо­ты знат­но­го жи­те­ля го­ро­да – Во­ни­фа­тия, по прось­бе же­ны по­след­не­го, умо­ляв­шей свя­то­го по­мочь ее му­жу. По­сле это­го чу­да мно­гие языч­ни­ки об­ра­ти­лись ко Хри­сту, а свя­то­го Апол­ли­на­рия опять при­ве­ли на суд и му­чи­ли, ста­вя бо­сы­ми но­га­ми на рас­ка­лен­ные уг­ли. Вто­рой раз его вы­та­щи­ли за го­род, но Гос­подь опять со­хра­нил ему жизнь. Свя­той не пре­кра­щал про­по­ве­ди до тех пор, по­ка его не из­гна­ли из го­ро­да. Неко­то­рое вре­мя свя­той Апол­ли­на­рий на­хо­дил­ся в Ита­лии, где по-преж­не­му про­дол­жал про­по­ве­до­вать Еван­ге­лие. Ра­венн­ской Цер­ко­вью управ­лял в это вре­мя пре­сви­тер Ка­ло­кир. Вер­нув­шись в Ра­вен­ну к сво­ей пастве, свя­той Апол­ли­на­рий опять был су­дим и при­го­во­рен к из­гна­нию. В тяж­ких око­вах он был по­са­жен на ко­рабль, плыв­ший в Ил­ли­рик, по ре­ке Ду­най. Два во­и­на обя­за­ны бы­ли до­ста­вить его на ме­сто ссыл­ки. За сво­им епи­ско­пом доб­ро­воль­но по­сле­до­ва­ли в из­гна­ние три кли­ри­ка. По до­ро­ге суд­но по­тер­пе­ло ко­раб­ле­кру­ше­ние, все уто­ну­ли, спас­лись толь­ко свя­той Апол­ли­на­рий, со­про­вож­дав­шие его кли­ри­ки и два во­и­на. Во­и­ны, слу­шая свя­то­го Апол­ли­на­рия, уве­ро­ва­ли в Гос­по­да и при­ня­ли Кре­ще­ние. Не на­хо­дя ни­где при­ста­ни­ща, пут­ни­ки при­шли в Ми­сию, где свя­той Апол­ли­на­рий ис­це­лил от про­ка­зы од­но­го знат­но­го жи­те­ля, за что по­лу­чил со сво­и­ми спут­ни­ка­ми при­ют в его до­ме. В этой стране свя­той Апол­ли­на­рий так­же неуто­ми­мо про­по­ве­до­вал о Хри­сте и мно­гих языч­ни­ков об­ра­тил в хри­сти­ан­ство, за что под­верг­ся пре­сле­до­ва­ни­ям со сто­ро­ны невер­ных. Они без по­ща­ды би­ли свя­то­го и, по­са­див его на ко­рабль, плыв­ший в Ита­лию, от­пра­ви­ли об­рат­но. По­сле трех­лет­не­го от­сут­ствия свя­той Апол­ли­на­рий вер­нул­ся в Ра­вен­ну и был с ра­до­стью при­нят сво­ей паст­вой. Языч­ни­ки же, на­пав на цер­ковь, где свя­той со­вер­шал Бо­же­ствен­ную ли­тур­гию, разо­гна­ли мо­ля­щих­ся, а свя­то­го по­влек­ли к идоль­ским жре­цам в ка­пи­ще Апол­ло­на, где идол упал, как толь­ко вве­ли свя­то­го, и раз­бил­ся. Жре­цы при­ве­ли свя­то­го Апол­ли­на­рия на суд к но­во­му пра­ви­те­лю об­ла­сти – Тавру­су. Апол­ли­на­рий со­тво­рил тут но­вое чу­до – ис­це­лил сле­по­рож­ден­но­го сы­на пра­ви­те­ля. В бла­го­дар­ность за ис­це­ле­ние сы­на Таврус по­ста­рал­ся укрыть свя­то­го Апол­ли­на­рия от разъ­ярен­ной тол­пы. Он от­пра­вил его в свое за­го­род­ное име­ние, где кре­сти­лись сын и же­на Тавру­са, а сам он, бо­ясь гне­ва им­пе­ра­то­ра, не при­нял Кре­ще­ния, но от­но­сил­ся с бла­го­дар­но­стью и лю­бо­вью к сво­е­му бла­го­де­те­лю. Че­ты­ре го­да жил свя­той Апол­ли­на­рий в име­нии Тавру­са и бес­пре­пят­ствен­но бла­го­вест­во­вал о Спа­се­нии. Меж­ду тем язы­че­ские жре­цы от­пра­ви­ли до­не­се­ние им­пе­ра­то­ру Вес­па­си­а­ну с прось­бой осу­дить на смерть или из­гна­ние хри­сти­ан­ско­го «волх­ва» Апол­ли­на­рия. Од­на­ко им­пе­ра­тор от­ве­тил жре­цам, что бо­ги до­ста­точ­но силь­ны, чтобы ото­мстить за се­бя, ес­ли счи­та­ют се­бя оскорб­лен­ны­ми. Все же ярость языч­ни­ков на­стиг­ла свя­то­го Апол­ли­на­рия: они до­гна­ли его, ко­гда свя­той вы­шел из го­ро­да, на­прав­ля­ясь в бли­жай­шее се­ле­ние, и же­сто­ко из­би­ли его. Хри­сти­ане на­шли его, ед­ва жи­во­го, и при­нес­ли в се­ле­ние, где он про­ле­жал семь дней. Во вре­мя пред­смерт­ной сво­ей бо­лез­ни свя­ти­тель не пе­ре­ста­вал по­учать свою паст­ву и пред­ска­зал, что по­сле го­не­ний для хри­сти­ан на­сту­пят луч­шие вре­ме­на, ко­гда они от­кры­то и сво­бод­но бу­дут ис­по­ве­до­вать свою ве­ру. Пре­по­дав при­сут­ство­вав­шим свое свя­ти­тель­ское бла­го­сло­ве­ние, свя­щен­но­му­че­ник Апол­ли­на­рий ото­шел ко Гос­по­ду. Свя­той Апол­ли­на­рий свя­ти­тель­ство­вал в Ра­венне 28 лет и скон­чал­ся в 75 го­ду.

Му­че­ни­ца Хри­сти­на жи­ла в III ве­ке. Она ро­ди­лась в бо­га­той се­мье. Отец ее Урван был пра­ви­те­лем го­ро­да Ти­ра. В воз­расте 11 лет де­воч­ка от­ли­ча­лась необык­но­вен­ной кра­со­той, и мно­гие хо­те­ли же­нить­ся на ней. Од­на­ко отец Хри­сти­ны меч­тал о том, чтобы дочь ста­ла жри­цей. Для это­го он по­ме­стил ее в осо­бое по­ме­ще­ние, где по­ста­вил мно­же­ство зо­ло­тых и се­реб­ря­ных идо­лов, и ве­лел до­че­ри вос­ку­ри­вать пред ни­ми фими­ам. Две ра­бы­ни при­слу­жи­ва­ли Хри­стине.

В сво­ем уеди­не­нии Хри­сти­на ста­ла за­ду­мы­вать­ся над тем, кто же со­тво­рил этот пре­крас­ный мир? Из сво­ей ком­на­ты она лю­бо­ва­лась звезд­ным небом и по­сте­пен­но при­шла к мыс­ли о Еди­ном Твор­це все­го ми­ра. Она убе­ди­лась, что без­глас­ные и без­душ­ные идо­лы, сто­яв­шие в ее по­ко­ях, ни­че­го не мог­ли со­тво­рить, так как са­ми бы­ли со­тво­ре­ны ру­ка­ми че­ло­ве­ка. Она ста­ла мо­лить­ся Еди­но­му Бо­гу со сле­за­ми, про­ся Его от­крыть Се­бя. Ду­ша ее раз­го­ра­лась лю­бо­вью к Неве­до­мо­му Бо­гу, она все бо­лее уси­ли­ва­ла мо­лит­ву, со­еди­няя ее с по­ще­ни­ем.

Од­на­жды Хри­сти­на удо­сто­и­лась по­се­ще­ния Ан­ге­ла, ко­то­рый на­ста­вил ее в ис­тин­ной ве­ре во Хри­ста, Спа­си­те­ля ми­ра. Ан­гел на­звал ее неве­стой Хри­сто­вой и пред­воз­ве­стил ей бу­ду­щий стра­даль­че­ский по­двиг. Свя­тая де­ва раз­би­ла всех сто­яв­ших у нее идо­лов и вы­бро­си­ла их за ок­но. Отец Хри­сти­ны Урван, по­се­щая свою дочь, спро­сил ее, ку­да ис­чез­ли идо­лы? Хри­сти­на мол­ча­ла. То­гда, при­звав ра­бынь, Урван узнал от них прав­ду. В гне­ве отец на­чал бить дочь по ще­кам. Свя­тая де­ва сна­ча­ла без­молв­ство­ва­ла, а по­том от­кры­ла от­цу свою ве­ру в Еди­но­го Ис­тин­но­го Бо­га и что сво­и­ми ру­ка­ми она уни­что­жи­ла идо­лов. То­гда Урван при­ка­зал убить всех при­слу­жи­вав­ших до­че­ри ра­бынь, а Хри­сти­ну пре­дал же­сто­ко­му би­че­ва­нию и бро­сил в тем­ни­цу. Узнав о слу­чив­шем­ся, мать свя­той Хри­сти­ны с пла­чем при­шла к до­че­ри, про­ся ее от­речь­ся от Хри­ста и вер­нуть­ся к оте­че­ским ве­ро­ва­ни­ям. Од­на­ко Хри­сти­на оста­лась непре­клон­ной. На дру­гой день Урван при­звал дочь на суд и на­чал ее уго­ва­ри­вать воз­дать по­кло­не­ние бо­гам, про­сить про­ще­ния за свой грех, но уви­дел твер­дое и непре­клон­ное ее ис­по­ве­да­ние.

Му­чи­те­ли при­вя­за­ли ее к же­лез­но­му ко­ле­су, под ко­то­рым раз­ве­ли огонь. Те­ло му­че­ни­цы, по­во­ра­чи­ва­ясь на ко­ле­се, об­жи­га­лось со всех сто­рон. За­тем ее бро­си­ли в тем­ни­цу.

Ан­гел Бо­жий явил­ся но­чью, ис­це­лил ее от ран и под­кре­пил пи­щей. Отец, уви­дев ее на­ут­ро невре­ди­мой, при­ка­зал уто­пить в мо­ре. Но Ан­гел под­дер­жал свя­тую, ка­мень по­гру­зил­ся, а Хри­сти­на чу­дес­но вы­шла из во­ды и яви­лась к сво­е­му от­цу. В ужа­се му­чи­тель от­нес это к дей­ствию вол­шеб­ства и ре­шил на­ут­ро каз­нить ее. Но­чью же сам неожи­дан­но умер. При­слан­ный на его ме­сто дру­гой пра­ви­тель, Ди­он, при­звал свя­тую му­че­ни­цу и так­же пы­тал­ся скло­нить к от­ре­че­нию от Хри­ста, но, ви­дя ее непре­клон­ную твер­дость, вновь пре­дал же­сто­ким му­че­ни­ям. Свя­тая му­че­ни­ца Хри­сти­на дол­го бы­ла в тем­ни­це. К ней ста­ли про­ни­кать лю­ди, и она об­ра­ща­ла их к ис­тин­ной ве­ре во Хри­ста. Так об­ра­ти­лось око­ло 3000 че­ло­век.

На ме­сто Ди­о­на при­был но­вый пра­ви­тель Юли­ан и при­сту­пил к ис­тя­за­ни­ям свя­той. По­сле раз­лич­ных му­че­ний Юли­ан ве­лел бро­сить ее в рас­ка­лен­ную печь и за­тво­рить в ней. Через пять дней печь от­кры­ли и на­шли му­че­ни­цу жи­вой и невре­ди­мой. Ви­дя про­ис­хо­дя­щие чу­де­са, мно­гие уве­ро­ва­ли во Хри­ста Спа­си­те­ля, а му­чи­те­ли свя­тую Хри­сти­ну за­ру­би­ли ме­чом.

Свя­тая Олим­пи­а­да диа­ко­нис­са бы­ла до­че­рью се­на­то­ра Ани­сия Се­кун­да и внуч­кой по ма­те­ри зна­ме­ни­то­го епар­ха Евла­лия (упо­ми­на­ет­ся в ска­за­нии о чу­де­сах свя­ти­те­ля Ни­ко­лая). До бра­ка с Ани­си­ем Се­кун­дом мать Олим­пи­а­ды бы­ла за­му­жем за ар­мян­ским ца­рем Ар­са­ком и ов­до­ве­ла. Ко­гда свя­тая Олим­пи­а­да бы­ла еще со­всем юной, ро­ди­те­ли об­ру­чи­ли ее с бла­го­род­ным юно­шей. Брак дол­жен был со­сто­ять­ся по до­сти­же­нии свя­той Олим­пи­а­дой со­вер­шен­но­ле­тия. Од­на­ко же­них вско­ре умер, а свя­тая Олим­пи­а­да не по­же­ла­ла всту­пать в брак и пред­по­чла дев­ствен­ную жизнь. По­сле смер­ти ро­ди­те­лей она оста­лась на­след­ни­цей боль­шо­го со­сто­я­ния, ко­то­рое ста­ла раз­да­вать щед­рой ру­кой всем нуж­дав­шим­ся: ни­щим, си­ро­там, вдо­вам; по­сы­ла­ла так­же боль­шие сред­ства в церк­ви, мо­на­сты­ри, боль­ни­цы, при­юты для убо­гих и стран­ни­ков.

Свя­той Пат­ри­арх Нек­та­рий (381–397) на­зна­чил свя­тую Олим­пи­а­ду диа­ко­нис­сой. Свое слу­же­ние бла­жен­ная про­хо­ди­ла чест­но и непо­роч­но.

Мно­го по­мо­га­ла свя­тая Олим­пи­а­да при­ез­жав­шим в Ца­рь­град свя­ти­те­лям Ам­фи­ло­хию, епи­ско­пу Ико­ний­ско­му, Они­си­му Пон­тий­ско­му, Гри­го­рию Бо­го­сло­ву, Пет­ру Се­ва­стий­ско­му, бра­ту Ва­си­лия Ве­ли­ко­го, Епи­фа­нию Кипр­ско­му, слу­жа всем с ве­ли­кою лю­бо­вью. Име­ние свое она не счи­та­ла сво­им, а Бо­жи­им, и раз­да­ва­ла его не толь­ко доб­рым лю­дям, но и сво­им вра­гам.

Свя­ти­тель Иоанн Зла­то­уст († 407; па­мять 13 но­яб­ря) вы­со­ко це­нил свя­тую Олим­пи­а­ду и ока­зы­вал ей свое рас­по­ло­же­ние и ду­хов­ную лю­бовь. Ко­гда ни в чем не по­вин­но­го свя­ти­те­ля неспра­вед­ли­во из­гна­ли, свя­тая Олим­пи­а­да вме­сте с дру­ги­ми диа­ко­нис­са­ми глу­бо­ко пе­ре­жи­ва­ла это. Вы­хо­дя в по­след­ний раз из церк­ви, свя­ти­тель Иоанн Зла­то­уст по­звал свя­тую Олим­пи­а­ду и диа­ко­нисс Пен­та­дию, Про­клию и Саль­ви­ну и ска­зал им, что воз­буж­ден­ное про­тив него де­ло, ви­ди­мо, при­хо­дит к кон­цу, и вряд ли они еще уви­дят его. Он про­сил их не остав­лять цер­ковь и по­ви­но­вать­ся епи­ско­пу, ко­то­рый бу­дет на­зна­чен вме­сто него, ибо Цер­ковь не мо­жет быть без епи­ско­па. Свя­тые же­ны, об­ли­ва­ясь сле­за­ми, па­ли пе­ред свя­ти­те­лем.

Пат­ри­арх Алек­сан­дрий­ский Фе­о­фил (385–412), преж­де неод­но­крат­но поль­зо­вав­ший­ся щед­ро­стью свя­той Олим­пи­а­ды, опол­чил­ся про­тив нее за пре­дан­ность свя­ти­те­лю Иоан­ну и за то, что она при­ня­ла и кор­ми­ла при­шед­ших в Ца­рь­град ино­ков, ко­то­рых Пат­ри­арх Фе­о­фил из­гнал из еги­пет­ской пу­сты­ни. Он воз­во­дил на нее неспра­вед­ли­вые об­ви­не­ния и ста­рал­ся опо­ро­чить ее свя­тую жизнь.

По­сле из­гна­ния свя­ти­те­ля Иоан­на Зла­то­уста за­го­ре­лась со­бор­ная цер­ковь Свя­той Со­фии и вслед за ней вы­го­ре­ла боль­шая часть го­ро­да.

Всех сто­рон­ни­ков свя­ти­те­ля Иоан­на Зла­то­уста ста­ли по­до­зре­вать в под­жо­ге и вы­зы­ва­ли на до­прос. То­гда же по­стра­да­ла и свя­тая Олим­пи­а­да. Ее вы­зы­ва­ли в суд, су­ро­во до­пра­ши­ва­ли и, хо­тя не пред­ста­ви­ли улик, при­су­ди­ли ее к упла­те боль­шой сум­мы за под­жог, в ко­то­ром она не бы­ла ви­нов­на. По­сле это­го свя­тая по­ки­ну­ла Ца­рь­град и от­пра­ви­лась в Ки­зик (на Мра­мор­ном мо­ре). Од­на­ко вра­ги не пре­кра­ти­ли свои пре­сле­до­ва­ния: в 405 го­ду ее осу­ди­ли на за­то­че­ние в Ни­ко­ми­дии, где свя­тая пре­тер­пе­ла мно­го го­ря и ли­ше­ний. Свя­ти­тель Иоанн Зла­то­уст из сво­е­го из­гна­ния пи­сал ей, уте­шая в скор­би. В 409 го­ду свя­тая Олим­пи­а­да скон­ча­лась в за­то­че­нии.

Свя­тая Олим­пи­а­да яви­лась во сне Ни­ко­ми­дий­ско­му епи­ско­пу и по­ве­ле­ла по­ло­жить те­ло ее в де­ре­вян­ный ков­чег и бро­сить его в мо­ре: «Ку­да вы­не­сут вол­ны ков­чег, там да бу­дет по­гре­бе­но те­ло мое», – ска­за­ла свя­тая. Епи­скоп вы­пол­нил по­ве­ле­ние свя­той Олим­пи­а­ды. Ков­чег при­би­ло вол­на­ми к ме­сту, на­зы­ва­е­мо­му Врох­ти, близ Ца­рь­гра­да. Жи­те­ли, из­ве­щен­ные об этом от Бо­га, вы­шли на бе­рег, при­ня­ли свя­тые мо­щи бла­жен­ной Олим­пи­а­ды и по­ло­жи­ли их в церк­ви свя­то­го апо­сто­ла Фо­мы. Впо­след­ствии во вре­мя на­бе­гов вар­ва­ров цер­ковь бы­ла со­жже­на, но мо­щи со­хра­ни­лись и при Пат­ри­ар­хе Сер­гии (610–638) бы­ли пе­ре­не­се­ны в Ца­рь­град и по­ло­же­ны в де­ви­чьем мо­на­сты­ре, ос­но­ван­ном свя­той Олим­пи­а­дой. От мо­щей ее со­вер­ша­лись чу­де­са и по­да­ва­лись ис­це­ле­ния.

Пре­по­доб­но­му­че­ни­ца Па­рас­ке­ва бы­ла един­ствен­ной до­че­рью ро­ди­те­лей-хри­сти­ан и с мо­ло­дых лет по­свя­ти­ла се­бя Бо­гу. Жи­вя в ро­ди­тель­ском до­ме, она мно­го вре­ме­ни уде­ля­ла мо­лит­ве и изу­че­нию Свя­щен­но­го Пи­са­ния. По­сле смер­ти ро­ди­те­лей свя­тая Па­рас­ке­ва раз­да­ла все свое иму­ще­ство ни­щим, при­ня­ла ино­че­ство и, под­ра­жая свя­тым апо­сто­лам, на­ча­ла про­по­ве­до­вать языч­ни­кам о Хри­сте, мно­гих об­ра­щая в хри­сти­ан­ство.

О ее де­я­тель­но­сти бы­ло до­не­се­но им­пе­ра­то­ру Ан­то­ни­ну Пию (138–161), и свя­тая Па­рас­ке­ва пред­ста­ла пе­ред су­дом. Бес­страш­но ис­по­ве­да­ла она се­бя хри­сти­ан­кой. Ни обе­ща­ния по­че­стей и ма­те­ри­аль­ных благ, ни угро­зы му­че­ни­я­ми и смер­тью не по­ко­ле­ба­ли твер­до­сти свя­той и не от­вра­ти­ли ее от Хри­ста. Она бы­ла пре­да­на звер­ским ис­тя­за­ни­ям. Ей на го­ло­ву на­де­ли рас­ка­лен­ный шлем и бро­си­ли в ко­тел с ки­пя­щей смо­лой. Од­на­ко си­лой Бо­жи­ей свя­тая му­че­ни­ца оста­лась невре­ди­мой. Ко­гда им­пе­ра­тор за­гля­нул в ко­тел, свя­тая Па­рас­ке­ва бро­си­ла ему в ли­цо несколь­ко ка­пель рас­ка­лен­ной смо­лы, и он ослеп. Им­пе­ра­тор стал про­сить ее об ис­це­ле­нии, и свя­тая му­че­ни­ца ис­це­ли­ла его. По­сле это­го им­пе­ра­тор от­пу­стил свя­тую Па­рас­ке­ву на сво­бо­ду.

Пе­ре­хо­дя с про­по­ве­дью Еван­ге­лия с од­но­го ме­ста на дру­гое, свя­тая Па­рас­ке­ва при­шла в го­род, где пра­ви­те­лем был Ас­кли­пий. Здесь свя­тую опять су­ди­ли и при­го­во­ри­ли к смер­ти. Ее по­ве­ли к огром­но­му змею, жив­ше­му в пе­ще­ре, чтобы он по­жрал ее. Но свя­тая Па­рас­ке­ва со­тво­ри­ла над зме­ем крест­ное зна­ме­ние, и он тут же из­дох. Ас­кли­пий и го­ро­жане, ви­дя та­кое чу­до, уве­ро­ва­ли во Хри­ста и от­пу­сти­ли свя­тую. Она про­дол­жа­ла свою про­по­ведь. В го­ро­де, где пра­ви­те­лем был некто Та­ра­сий, свя­тая Па­рас­ке­ва при­ня­ла му­че­ни­че­скую кон­чи­ну. По­сле же­сто­ких ис­тя­за­ний ее обез­гла­ви­ли.

Свя­той ве­ли­ко­му­че­ник и це­ли­тель Пан­те­ле­и­мон ро­дил­ся в Вифи­нии (Ма­лая Азия) в го­ро­де Ни­ко­ми­дия в се­мье знат­но­го языч­ни­ка Евстор­гия и был на­зван Пан­то­лео­ном (что зна­чит «по все­му лев»), так как ро­ди­те­ли же­ла­ли ви­деть его му­же­ствен­ным и бес­страш­ным юно­шей. Мать, свя­тая Евву­ла (па­мять 30 мар­та), вос­пи­ты­ва­ла маль­чи­ка в хри­сти­ан­ской ве­ре, но ра­но окон­чи­ла свою зем­ную жизнь. То­гда отец от­дал Пан­то­лео­на в язы­че­скую шко­лу, а за­тем обу­чал его ме­ди­цин­ско­му ис­кус­ству у зна­ме­ни­то­го в Ни­ко­ми­дии вра­ча Ев­фро­си­на. От­ли­ча­ясь крас­но­ре­чи­ем, хо­ро­шим по­ве­де­ни­ем и необык­но­вен­ной кра­со­той, юный Пан­то­ле­он был пред­став­лен им­пе­ра­то­ру Мак­си­ми­а­ну (284–305), ко­то­рый за­хо­тел оста­вить его при­двор­ным вра­чом.

В это вре­мя в Ни­ко­ми­дии тай­но про­жи­ва­ли свя­щен­но­му­че­ни­ки пре­сви­те­ры Ер­мо­лай, Ер­мипп и Ер­мо­крат, уцелев­шие по­сле со­жже­ния 20 ты­сяч хри­сти­ан (па­мять 28 де­каб­ря) в Ни­ко­ми­дий­ской церк­ви в 303 го­ду и стра­да­ний свя­щен­но­му­че­ни­ка Ан­фи­ма (па­мять 3 сен­тяб­ря). Из ок­на уеди­нен­но­го до­ми­ка свя­той Ер­мо­лай неод­но­крат­но ви­дел бла­го­об­раз­но­го юно­шу и про­зор­ли­во про­ви­дел в нем из­бран­ный со­суд бла­го­да­ти Бо­жи­ей. Од­на­жды пре­сви­тер по­звал Пан­то­лео­на к се­бе и на­чал с ним бе­се­ду, во вре­мя ко­то­рой из­ло­жил ему ос­нов­ные ис­ти­ны хри­сти­ан­ской ве­ры. С этих пор Пан­то­ле­он стал еже­днев­но за­хо­дить к свя­щен­но­му­че­ни­ку Ер­мо­лаю и с на­сла­жде­ни­ем слу­шал то, что от­кры­вал ему Бо­жий слу­жи­тель о Слад­чай­шем Иису­се Хри­сте.

Од­на­жды, воз­вра­ща­ясь от учи­те­ля, юно­ша уви­дел ле­жав­ше­го на до­ро­ге мерт­во­го ре­бен­ка, уку­шен­но­го ехид­ной, ко­то­рая из­ви­ва­лась тут же ря­дом. Ис­пол­нив­шись со­стра­да­ния и жа­ло­сти, Пан­то­ле­он стал про­сить Гос­по­да о вос­кре­ше­нии умер­ше­го и умерщ­вле­нии ядо­ви­то­го га­да. Он твер­до ре­шил, что в слу­чае ис­пол­не­ния его мо­лит­вы станет хри­сти­а­ни­ном и при­мет Свя­тое Кре­ще­ние. И по дей­ствию Бо­же­ствен­ной бла­го­да­ти ре­бе­нок ожил, а ехид­на раз­ле­те­лась на кус­ки на гла­зах удив­лен­но­го Пан­то­лео­на.

По­сле это­го чу­да свя­той Ер­мо­лай кре­стил юно­шу во имя От­ца и Сы­на и Свя­та­го Ду­ха. Семь дней про­вел но­во­кре­ще­ный у сво­е­го ду­хо­нос­но­го учи­те­ля, впи­ты­вая в свое серд­це бо­го­от­кро­вен­ные ис­ти­ны свя­то­го Еван­ге­лия. Став хри­сти­а­ни­ном, Пан­то­ле­он ча­сто бе­се­до­вал со сво­им от­цом, рас­кры­вая ему лжи­вость язы­че­ства и по­сте­пен­но под­го­тав­ли­вая к при­ня­тию хри­сти­ан­ства. В это вре­мя Пан­то­ле­он уже был из­ве­стен как хо­ро­ший врач, по­это­му к нему при­ве­ли сле­по­го, ко­то­ро­го ни­кто дру­гой не мог ис­це­лить. «Свет гла­зам тво­им воз­вра­тит Отец све­та. Бог ис­тин­ный, – ска­зал ему свя­той, – во имя Гос­по­да мо­е­го Иису­са Хри­ста, про­све­ща­ю­ще­го сле­пых, про­зри!». Сле­пец тот­час же про­зрел, а вме­сте с ним ду­хов­но про­зрел и отец свя­то­го – Евстор­гий, и оба с ра­до­стью при­ня­ли Свя­тое Кре­ще­ние.

По­сле смер­ти от­ца свя­той Пан­то­ле­он по­свя­тил свою жизнь страж­ду­щим, боль­ным, убо­гим и ни­щим. Он без­мезд­но ле­чил всех об­ра­щав­ших­ся к нему, по­се­щал в тем­ни­цах уз­ни­ков и при этом ис­це­лял страж­ду­щих не столь­ко ме­ди­цин­ски­ми сред­ства­ми, сколь­ко при­зы­ва­ни­ем Гос­по­да Иису­са Хри­ста. Это вы­зва­ло за­висть, и вра­чи до­нес­ли им­пе­ра­то­ру, что свя­той Пан­то­ле­он хри­сти­а­нин и ле­чит хри­сти­ан­ских уз­ни­ков.

Мак­си­ми­ан уго­ва­ри­вал свя­то­го опро­верг­нуть до­нос и при­не­сти жерт­ву идо­лам, но из­бран­ный стра­сто­тер­пец Хри­стов и бла­го­дат­ный врач ис­по­ве­дал се­бя хри­сти­а­ни­ном и на гла­зах им­пе­ра­то­ра ис­це­лил рас­слаб­лен­но­го: «Во имя Гос­по­да Иису­са Хри­ста, встань и будь здо­ров», – про­из­нес свя­той Пан­то­ле­он, и боль­ной тот­час вы­здо­ро­вел. Оже­сто­чен­ный Мак­си­ми­ан при­ка­зал каз­нить ис­це­лен­но­го, а свя­то­го Пан­то­лео­на пре­дал же­сто­чай­шим му­кам. «Гос­по­ди Иису­се Хри­сте! Пред­ста­ни мне в эту ми­ну­ту, дай мне тер­пе­ние, чтобы я до кон­ца мог вы­не­сти му­че­ние!» – мо­лил­ся свя­той и услы­шал го­лос: «Не бой­ся, Я с то­бой». Гос­подь явил­ся ему «во об­ра­зе пре­сви­те­ра Ер­мо­лая» и укре­пил пе­ред стра­да­ни­я­ми. Ве­ли­ко­му­че­ни­ка Пан­то­лео­на по­ве­си­ли на де­ре­ве и рва­ли те­ло же­лез­ны­ми крю­ка­ми, об­жи­га­ли све­ча­ми, рас­тя­ги­ва­ли на ко­ле­се, бро­са­ли в ки­пя­щее оло­во, ввер­га­ли в мо­ре с кам­нем на шее. Од­на­ко во всех ис­тя­за­ни­ях му­же­ствен­ный Пан­то­ле­он оста­вал­ся невре­ди­мым и с дерз­но­ве­ни­ем об­ли­чал им­пе­ра­то­ра. Гос­подь неод­но­крат­но яв­лял­ся свя­то­му и укреп­лял его. В это же вре­мя пе­ред су­дом языч­ни­ков пред­ста­ли пре­сви­те­ры Ер­мо­лай, Ер­мипп и Ер­мо­крат. Они му­же­ствен­но ис­по­ве­да­ли Слад­чай­ше­го Гос­по­да Иису­са и бы­ли обез­глав­ле­ны (па­мять 26 июля).

По по­ве­ле­нию им­пе­ра­то­ра свя­то­го ве­ли­ко­му­че­ни­ка Пан­то­лео­на при­ве­ли в цирк и бро­си­ли его на рас­тер­за­ние ди­ким зве­рям. Но зве­ри ли­за­ли его но­ги и от­тал­ки­ва­ли друг дру­га, ста­ра­ясь кос­нуть­ся ру­ки свя­то­го. Ви­дя это, зри­те­ли под­ня­лись с мест и ста­ли кри­чать: «Ве­лик Бог хри­сти­ан­ский! Да бу­дет от­пу­щен непо­вин­ный и пра­вед­ный юно­ша!». Разъ­ярен­ный Мак­си­ми­ан при­ка­зал во­и­нам убить ме­ча­ми всех, кто сла­вил Гос­по­да Иису­са, и да­же убить зве­рей, не тро­нув­ших свя­то­го му­че­ни­ка. Ви­дя это, свя­той Пан­то­ле­он вос­клик­нул: «Сла­ва Те­бе, Хри­сте Бо­же, что не толь­ко лю­ди, но и зве­ри уми­ра­ют за Те­бя!».

На­ко­нец, обе­зу­мев­ший от яро­сти Мак­си­ми­ан при­ка­зал от­ру­бить ве­ли­ко­му­че­ни­ку Пан­то­лео­ну го­ло­ву. Во­и­ны при­ве­ли свя­то­го на ме­сто каз­ни и при­вя­за­ли к мас­лич­но­му де­ре­ву. Ко­гда ве­ли­ко­му­че­ник на­чал мо­лить­ся Гос­по­ду, один из во­и­нов уда­рил его ме­чом, но меч стал мяг­ким как воск и не на­нес ни­ка­кой ра­ны. По­ра­жен­ные чу­дом, во­и­ны за­кри­ча­ли: «Ве­лик Бог хри­сти­ан­ский!». В это вре­мя Гос­подь еще раз от­крыл­ся свя­то­му, на­звав его Пан­те­ле­и­мо­ном (что зна­чит «мно­го­мило­сти­вый») вме­сто преж­не­го име­ни Пан­то­ле­он, за его ве­ли­кое ми­ло­сер­дие и со­стра­да­тель­ность. Услы­шав Го­лос с Неба, во­и­ны упа­ли на ко­ле­ни пе­ред му­че­ни­ком и про­си­ли про­ще­ния. Па­ла­чи от­ка­за­лись про­дол­жать казнь, но ве­ли­ко­му­че­ник Пан­те­ле­и­мон по­ве­лел вы­пол­нить при­каз им­пе­ра­то­ра. То­гда во­и­ны со сле­за­ми про­сти­лись с ве­ли­ко­му­че­ни­ком, це­луя его ру­ку. Ко­гда му­че­ни­ку от­сек­ли го­ло­ву, то из ра­ны вме­сте с кро­вью ис­тек­ло и мо­ло­ко, а мас­ли­на, к ко­то­рой был при­вя­зан свя­той, в этот мо­мент про­цве­ла и ис­пол­ни­лась це­ли­тель­ных пло­дов. Ви­дя это, мно­го лю­дей уве­ро­ва­ло во Хри­ста Иису­са. Те­ло свя­то­го Пан­те­ле­и­мо­на, бро­шен­ное в ко­стер, оста­лось непо­вре­жден­ным, и то­гда ни­ко­ми­дий­ский стра­сто­тер­пец был по­гре­бен хри­сти­а­на­ми на близ­ле­жа­щей зем­ле схо­ла­ста Ада­ман­тия.

Лав­рен­тий, Вас­сой и Про­ви­ан, слу­ги ве­ли­ко­му­че­ни­ка, на­пи­са­ли по­вест­во­ва­ние о жиз­ни, стра­да­ни­ях и кон­чине ве­ли­ко­му­че­ни­ка. Па­мять свя­то­го Пан­те­ле­и­мо­на из­древ­ле чтит­ся Пра­во­слав­ным Во­сто­ком. Уже в IV ве­ке бы­ли воз­двиг­ну­ты хра­мы во имя свя­то­го в Се­ва­стии Ар­мян­ской и Кон­стан­ти­но­по­ле. Кровь и мо­ло­ко, ис­тек­шие при усе­че­нии свя­то­го, хра­ни­лись до Х ве­ка и по­да­ва­ли ве­ру­ю­щим ис­це­ле­ния.

Чест­ные мо­щи ве­ли­ко­му­че­ни­ка Пан­те­ле­и­мо­на ча­стич­ка­ми разо­шлись по все­му хри­сти­ан­ско­му ми­ру. Осо­бен­но мно­го их на Свя­той Го­ре Афон. Чест­ная и мно­го­це­леб­ная гла­ва его хра­нит­ся в Рус­ском Афон­ском Свя­то-Пан­те­ле­и­мо­но­вом мо­на­сты­ре, в со­бор­ном хра­ме, по­свя­щен­ном его име­ни.

В Ни­ко­ми­дии на­ка­нуне 27 июля – дня па­мя­ти свя­то­го ве­ли­ко­му­че­ни­ка – со­вер­ша­ет­ся тор­же­ствен­ный крест­ный ход с чу­до­твор­ной ико­ной свя­то­го. Ты­ся­чи лю­дей – пра­во­слав­ных хри­сти­ан и ино­слав­ных – ар­мян, ка­то­ли­ков, и да­же ма­го­ме­тане съез­жа­ют­ся сю­да и при­во­зят сот­ни боль­ных, ко­то­рые по­лу­ча­ют ис­це­ле­ние по мо­лит­вам свя­то­го. В цер­ков­ной кни­ге «Кондак», хра­ня­щей­ся в Ни­ко­ми­дий­ской мит­ро­по­лии, за­фик­си­ро­ва­но две ты­ся­чи ав­то­гра­фов гре­ков, ту­рок, ита­льян­цев и ар­мян, по­лу­чив­ших ис­це­ле­ние по мо­лит­вам ве­ли­ко­му­че­ни­ка Пан­те­ле­и­мо­на.

По­чи­та­ние свя­то­го му­че­ни­ка в Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви из­вест­но уже с XII ве­ка. Ве­ли­кий князь Изя­с­лав, в Свя­том Кре­ще­нии Пан­те­ле­и­мон, имел изо­бра­же­ние ве­ли­ко­му­че­ни­ка на сво­ем бо­е­вом шле­ме и его за­ступ­ни­че­ством остал­ся жив в сра­же­нии 1151 го­да. Под ко­ман­до­ва­ни­ем Пет­ра I рус­ские вой­ска одер­жа­ли в день па­мя­ти ве­ли­ко­му­че­ни­ка Пан­те­ле­и­мо­на две мор­ских по­бе­ды над шве­да­ми: в 1714 го­ду при Ган­гау­зе (Фин­лян­дия) и в 1720 го­ду при Грен­га­ме (неболь­шая га­вань на Аланд­ских ост­ро­вах).

Имя свя­то­го ве­ли­ко­му­че­ни­ка Пан­те­ле­и­мо­на при­зы­ва­ет­ся при со­вер­ше­нии Та­ин­ства Еле­освя­ще­ния, освя­ще­ния во­ды и мо­лит­ве о немощ­ном. Па­мять его осо­бен­но тор­же­ствен­но со­вер­ша­ет­ся в Рус­ском Свя­то-Пан­те­ле­и­мо­но­вом мо­на­сты­ре на Афоне. Со­бор во имя его по­стро­ен в 1826 го­ду по ти­пу древ­них афон­ских хра­мов. В ал­та­ре, в дра­го­цен­ном ков­че­ге, хра­нит­ся глав­ная свя­ты­ня оби­те­ли – гла­ва свя­то­го ве­ли­ко­му­че­ни­ка Пан­те­ле­и­мо­на. За 8 дней до празд­ни­ка на­чи­на­ет­ся пред­праздн­ство. В эти дни по­сле ве­чер­ни по­ют­ся мо­леб­ные ка­но­ны на 8 гла­сов, при­ме­ча­тель­но, что для каж­до­го дня име­ет­ся осо­бый ка­нон. В день празд­ни­ка со­вер­ша­ет­ся тор­же­ствен­ное все­нощ­ное бде­ние и ты­ся­чи го­стей и па­лом­ни­ков участ­ву­ют в Бо­го­слу­же­нии. По ру­ко­пис­ной афон­ской служ­бе на­пе­ча­та­ны при­пе­вы на 9-й песне ка­но­на ве­ли­ко­му­че­ни­ку. По древ­ней тра­ди­ции па­лом­ни­ки Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви еже­год­но со­вер­ша­ют по­езд­ки в Гре­цию и на Свя­тую Го­ру Афон к дню па­мя­ти свя­то­го ве­ли­ко­му­че­ни­ка Пан­те­ле­и­мо­на.